— Вы не должны… Я не должна… — залепетала Дафна, глядя, как вспыхивают и сверкают белые искры. Она потыкала пальцем в колье. — Но оно прекрасно.

— Доставьте мне это удовольствие и уберите руки от застежки. Сегодня оно должно быть на вас. Я еще никогда не занимался любовью с женщиной, одетой только в бриллианты. — Каслфорд взял Дафну за руку и потянул на кровать. — В следующий раз вы еще и серьги наденете.

Она глянула на бриллианты, потом на него. Он заметил этот взгляд.

— Следующий раз должен быть обязательно, Дафна. Давайте сразу это решим. Даже не вздумайте оттолкнуть меня после. Я ни за что не смогу выполнить весь список порочных задумок за одну ночь. Кроме того, я настаиваю на том, чтобы увидеть вас во всех бриллиантах сразу. — Его пальцы коснулись края колье и спустились ниже. — Вы даже не представляете, как великолепно выглядите в них одних: притягательно, умопомрачительно.

Он откинулся на подушки и потянул Дафну на себя. Внезапное ощущение его горячей кожи ошеломило ее, но это тепло тут же словно окутало ее и привязало к Каслфорду в самом интимном смысле слова.

«Я сделала правильный выбор, и он не ошибся, оставив решение за мной», — думала Дафна, пока Каслфорд целовал ее с серьезной, решительной страстью. Она приветствовала это наслаждение с незнакомой доселе свободой, потому что все дурные предчувствия остались позади.

Он повернул Дафну на спину, приподнялся на локте и посмотрел на нее, потом отвел волосы с лица и положил ладонь ей на щеку.

— Сегодня мы сделаем это осторожно, чтобы ты не чувствовала себя беспомощной и чтобы снова не возник тот старый страх.

Он заметил! Это поразило Дафну. Она подняла на него глаза, в который раз удивившись за этот полный сюрпризов день.

— Надеюсь, не чересчур осторожно. Я жду, что ты будешь соответствовать своей порочной славе.

Он опустил голову и нежно прикусил ее сосок.

— Спасибо, милая. Но истина в том, что у меня очень мало опыта с осторожностью и вообще никакого с невинными женщинами.

Конечно, ее нельзя назвать невинной, но невежественной — даже нужно. Он заметил и это тоже, а не только ее страх и ранимость.

Впрочем, сейчас Дафна не чувствовала себя ни невинной, ни невежественной, наслаждаясь чувствительностью грудей. Одну грудь Каслфорд нежно ласкал рукой, а другую дразнил губами и языком. Дафна вцепилась в его плечи и на волне этого почти непереносимого наслаждения ринулась в страсть.

Он был осторожен. Намного осторожнее, чем на барке или в палатке. Наслаждение нарастало медленно и сладко. Он целовал ее тело, обнаруживая все новые и такие неожиданные местечки. Он медленно ласкал ее груди и живот, бедра и ягодицы, и Дафну охватило нетерпение, она отчаянно стремилась к завершению.

Он приподнял ее за плечи и повернул.

— Встань на колени.

Дафна стояла на коленях лицом к изголовью кровати, растерянная и смущенная.

— Я не хочу так стоять. Я хочу, чтобы ты трогал меня, сводил с ума, и…

Он прижался щекой к ее щеке и положил ее руки на спинку кровати.

— Упреки? Опять? Даже сейчас? — Каслфорд негромко рассмеялся и отодвинул одно ее колено. — От рая тебя отделяет всего несколько минут, клянусь. Это будет, как в прошлый раз, только лучше.

— Очень сомневаюсь, — сказала Дафна стенке. — Но пожалуй, стоит продолжать делать то, что так хорошо получается, особенно если результаты настолько замеча… о! — Она потрясенно опустила взгляд — его голова лежала на подушке между ее колен.

Дафна закрыла глаза. Это слишком грешно. Но в следующий же миг ее пронзило невероятное наслаждение, еще раз, еще, и наконец ей пришлось цепляться за спинку кровати, лишь бы не рухнуть вниз. Напряжение становилось все сильнее и сильнее, словно взмывало ввысь и разливалось вширь, потом собралось в одну точку и устремилось вниз, туда, где он к ней прикасался, и это место делалось все чувствительнее и чувствительнее.

Это продолжалось снова и снова, Дафна уже с трудом дышала и едва не рыдала. И когда она подумала, что сейчас умрет, когда собралась умолять его прекратить, ощущения изменились. Все собралось там, внизу, в одной жаркой пылающей точке. Каслфорд действовал ртом, ласкал ее языком и вытворял черт знает что с ее женской сутью.

И тогда она взмолилась — мысленно, а может быть, и вслух, она уже не понимала. Она могла только облегчать это непереносимое напряжение всхлипами, и наконец ее тело сдалось. Наступил тот самый миг, которого она так мучительно ждала. Восторг пронзил ее тело, и она ликующе закричала. Чьи-то руки отодвинули ее от спинки кровати и уложили. Жесткая сила накрыла ее тело, плечи подчинились жадному объятию. Ее медленно заполнило там, где все еще дрожало и пульсировало, и раздался еще один вскрик, и между ними не осталось никаких пустот.

Какое-то время никто не шевелился — ни он, ни она. Дафна открыла глаза. Каслфорд нависал над ней с напряженными плечами и ожесточенным лицом. Она поняла: он проверяет, не возродился л и к жизни тот ее странный страх.

Должно быть, Каслфорд увидел достаточно, а может быть, просто не мог больше ждать. Он поднял одну ногу Дафны, закинул ее себе на бедро и проник еще глубже. Заполненность исчезла, снова возникла. Сначала медленно и осторожно, потом все резче и резче. Она не возражала. У нее еще пульсировало в месте их слияния, она все еще стремилась к чему-то, и ей казалось совершенно правильным, что он находится внутри.

Когда туман рассеялся, Каслфорд, обнимавший Дафну, вспомнил, что не воспользовался презервативом, лежавшим в книге на прикроватной тумбочке.

Какая беспечность! Доктора утверждают, что это необходимо только для того, чтобы предотвращать болезни, но любой дурак знает, что они служат и другой цели. И уж сегодняшней-то ночью он был необходим сразу, по обеим причинам — из соображений безопасности и для перестраховки.

Каслфорд обдумывал этот свой промах, пытаясь понять, что он означает, и эти размышления привели его к мыслям о том, что он должен и чего не должен этой женщине. Полнота этой ответственности подавляла, но он заставил сознание пойти по этому пути, однако не успел пройти и нескольких шагов, как осознал, что, в некотором смысле, в предупреждении беременности не было необходимости. Он вдруг все понял, и эта логика поразила его точностью, а последствия — неизбежностью. Надо отдать дань умиротворенности его состояния: вероятно, оно явилось причиной того, что упомянутые последствия не показались ему в тот момент такими грозными, какими могли бы.

— Когда вернемся в город, я получу специальную лицензию, — сказал он. — Наши общие друзья, конечно, могут прийти, и твои из «Редких цветов», если хочешь, но я бы предпочел обойтись без всех этих занудливых родственников.

Дафна игриво крутила завитки у него на груди, но при этих его словах застыла намертво, словно лишилась чувств. Она не вела себя так с той первой ночи в оранжерее.

Наконец она повернула голову и странно на него посмотрела. Возможно, все дело в освещении, но Каслфорду показалось, что она раздражена.

— Я выразился необдуманно, да? Прошу прощения, Дафна. Разумеется, ты можешь пригласить твоих занудливых родственников, если хочешь. Моим там делать нечего, вот что я имел в виду.

— О чем ты говоришь?

— О нашем браке, о свадьбе. Специальные лицензии требуются именно для этого.

Дафна села и натянула на грудь простыню.

— Ты сошел с ума! Меня поимел безумец!

— Собственно, формально я тебя еще не поимел, можешь мне поверить. На этот раз я вел себя слишком вежливо, чтобы назвать это словом «поимел».

— Не мог бы ты, пожалуйста, придерживаться первоначальной темы? То есть этой… свадьбы. Как-то странно слышать от тебя подобное. — Дафна всмотрелась в его лицо. — Может быть, ты спишь? И это просто один из снов наяву, когда люди ходят и разговаривают?

— Почему ты называешь это «странным»? Это настолько нормально и обычно, что я сам удивляюсь.

— Нормальное для других, но эксцентричное для тебя.

— Дафна, в отличие от некоего лицемерного скота, который, к сожалению, является моим родственником, я все еще джентльмен. А ты, в свою очередь, была невинной. Поэтому… — Он жестом показал на нее, на себя и на постель. — Свадьба.

Дафна тяжело вздохнула, в точности в манере Хоксуэлла. Нужно будет отучить ее от этой привычки после свадьбы.

— Каслфорд, твоя приверженность хотя бы основам джентльменского кода рыцарства достойна восхищения. Честное слово. Да только мы с тобой оба знаем, что невинной я не была. Поэтому… — она передразнила его жест, — ты безумец.

— Но ведь ты не была ни бывшей любовницей, ни вдовой, так? А что до случая, во время которого ты потеряла невинность, я тоже несу за него ответственность.

— Боже правый, ты что, в самом деле винишь себя за это? И женитьбой на мне хочешь искупить свою вину? Я на это не пойду.

— Черта с два! Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не винила меня за то, что случилось с тобой и с той судомойкой, и бог знает со сколькими еще девушками, потому что я молчал, хотя знал, что он собой представляет.

Дафна дерзко посмотрела ему в глаза, но ничего не сказала. Конечно, нет. Она вовсе не была дурой и понимала, что не следует относиться к нему, как к глупцу.

Она упала на подушки и повернулась к Каслфорду спиной.

— Я не принимаю твоего предложения, хотя ты даже не удосужился его сделать. Нет никакой необходимости планировать ритуал, предшествующий твоей казни. Мы не поженимся.

Разумеется, они поженятся. Но сейчас Каслфорд не собирался по этому поводу ссориться.

— Хорошо. Если ты уверена.

Она засмеялась.

— О, я совершенно уверена, ваша светлость.

В другой раз он бы скорее всего оскорбился за этот смех, но сейчас едва его услышал. Его внимание было занято очаровательной гладкостью ее спины и элегантной линии бока, сужающейся в талии и снова округляющейся в бедре. Он провел по ней пальцами от плеча до бедра и снова вверх, следя, как кончики пальцев едва касаются этой линии.