Конни Брокуэй - Опасность и соблазн

— Надеюсь, когда-нибудь они тоже смогут побывать у меня. Я знаю, как важна семья. Моя семья мне очень дорога. — На мгновение тень грусти пробежала по красивому лицу маркиза, но он смахнул ее. — Я потратил столько лет, приводя в порядок свое наследство, что, боюсь, пренебрегал личной жизнью. Думаю, пришло время изменить это.

Кейт ничего не ответила. Она думала о своих сестрах и не понимала, как могла она так долго не вспоминать о них.

Маркиз откашлялся, чтобы привлечь ее внимание.

— Мне кажется, пришло время моей семье выйти из траура, — сказал он, кладя на стол свою салфетку с видом человека, который только что принял решение.

— Милорд?

— Не можем же мы запереться в замке навсегда. Особенно здесь, на севере, где обычаи, связанные с трауром, не очень строги и исчезновение любого человека из нашего маленького общества тяжело переносится его друзьями и соседями. Если только вы не думаете, что мы еще не воздали должных почестей покойным.

— Я уверена, что воздали, — поспешила успокоить его Кейт.

Маркиз улыбнулся с нескрываемым облегчением:

— Вот и отлично. Дело в том, что мы приглашены через два дня на небольшой прием к Макферсонам. Я написал им и отказался, но теперь думаю, что все же мы могли бы пойти к ним. Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли нас скучными.

— Прошу вас, милорд, не нужно меня развлекать.

— Разумеется. Но мне хочется, чтобы мы вам понравились.

— Мне нужно быть в особенно раздраженном состоянии, чтобы этого не произошло, сэр.

— Ну тогда, — сказал он, — мне хочется, чтобы мы вам очень понравились. Потому что я надеюсь, что вы останетесь у нас.

Кейт похолодела. Заметив ее смущение, он поспешно продолжал:

— По крайней мере до весны. Сейчас обратная дорога будет слишком трудна. Вы останетесь, не так ли? — Взгляду него был прямой и дружелюбный, в нем не было ни притворства, ни хитрости.

Кейт изумилась, поняв, что маркиз за ней ухаживает.

— Можно послать за вашими сестрами, чтобы они пожили с нами.

Боже! Он действительно за ней ухаживает! Кейт ждала, когда же ее сердце подпрыгнет от восторга, но почувствовала только усталость.

— Надеюсь, вы не считаете меня слишком нетерпеливым? — Он, разумеется, говорил не о вечеринке, и оба это понимали. — Скажите же, миссис Блэкберн, — обеспокоенно спросил маркиз, — вы считаете, что это слишком поспешно? Я часто вспоминал ваше очаровательное общество в Брайтоне, и я так рад… возобновить наше знакомство.

Кейт не знала, что и думать. Конечно, она понимала, что когда-то он испытывал к ней некоторую склонность, именно поэтому она набралась храбрости попросить у него финансовой помощи. Но Кейт никогда не думала, что его чувство так глубоко. И теперь он ждет от нее ответа.

Надо быть дурой, чтобы не поощрить его, но нужные слова застряли у нее в горле. И пришлось сделать усилие, чтобы выговорить их.

— В этом, милорд, я целиком полагаюсь на вас.

— Я очень рад. — Он радостно улыбнулся и снова откинулся назад. — Мы отправимся к Макферсонам. Эта вечеринка прекрасно подходит для нашего первого появления на людях — соберется всего лишь пять-шесть семей провести конец недели. Мы живем довольно далеко друг от друга, так что обычно, отправляясь в гости, мы проводим там некоторое время, — сказал он торопливо, словно Кейт могла увидеть будущее как постоянное наличие в доме гостей. — Четыре-пять дней.

— Да, милорд.

Он встал из-за стола.

— Я сразу пошлю передать, что наши обстоятельства переменились и что мы сочтем за честь принять их приглашение. Дядя Кервин обожает миссис Макферсон. Ее семью после восстания лишили титула, и он испытывает бесконечное наслаждение, величая ее графиней, а она — такое же наслаждение, слыша это. А леди Матильда будет в восторге, что ее опять приглашают в гости.

Кейт улыбнулась, чувствуя себе обманщицей и ненавидя за это чувство себя и Кита — за то, что он был тому причиной.

Ей не следует так нервничать. Это смешно. Она ведь не глупая героиня средневековой песни, которая будет вечно принадлежать одному мужчине, потому что провела ночь в его постели. Другие леди, и повыше рангом, имели любовников и выходили замуж и жили потом счастливо. Ей нужно стать такой же. Она будет вспоминать о Ките Макнилле и улыбаться, и если сейчас она готова расплакаться, значит, у нее скоро начнутся месячные, а не потому что она такая дура!

— Конечно.

— А сегодня могу я пригласить вас на верховую прогулку? У меня в конюшне есть смирная дамская лошадка. Можно поехать покататься вдоль утесов, виды там потрясающие. Выбор за вами. — Он поднял руки вверх ладонями и по-мальчишески очаровательно улыбнулся. — Что вы предпочитаете?

— Покататься — это очень мило.

— Я сию же минуту распоряжусь. Скажем, в час?

— Хорошо.

Маркиз вышел, чтобы дописать какие-то письма и освободить время для прогулки, а Кейт осталась в комнате, грустно глядя на фарфоровую тарелку, стоявшую перед ней. Тарелка была с золотым ободком, по обеим сторонам ее лежали серебряные ножи и вилки. Хрустальный бокал замер у ее верхнего края. Под ногами Кейт лежал толстый ковер. У двери стоял лакей, и поставлен сюда он был с одной целью — обеспечить ей всевозможные удобства. В камине пылал огонь, в комнате было тепло, блаженно тепло даже здесь, в самой северной части Шотландии в середине ноября.

«Чего ты хочешь, Кейт?»

Закрыв глаза, она увидела лицо своей матери, посеревшее от грусти, и руки Хелены с проступающими под кожей костяшками, с синими от холода основаниями ногтей и, наконец, Шарлотту — ее хорошенькое личико светилось необыкновенной радостью, она расцеловала сестер и прошептала: «Весь сезон, Кэтрин! Можешь себе представить, как щедры Уэлтоны? Я проведу в Лондоне весь сезон!»

Но Шарлотта не сможет провести сезон в Лондоне — если только маркиз не обеспечит этого. Кейт скривила губы от презрения к себе. Она не сделает сестер оправданием своих намерений. Хелена и Шарлотта — это только одна из причин, по которым она примет предложение маркиза, если он его сделает. Так собирается она принять его?

«Чего ты хочешь, Кейт?»

Она поднялась из-за стола, и лакей поспешил распахнуть перед ней дверь. Она вышла в просторный, хорошо освещенный вестибюль, прошла мимо многочисленных изображений предков Мердоков по направлению к библиотеке по ковру, такому толстому, что шаги ее были совершенно не слышны. Ей нужно подумать. «Чего ты хочешь, Кейт?»

Но вопрос, подумала она, нужно поставить иначе: чего она не хочет? Она не хочет голодать. Она не хочет мерзнуть. Она не хочет тревожиться за свое будущее и будущее сестер. Она не хочет жить в страхе. Она не хочет отчаиваться. Она не хочет жить в бедности.

Ну вот, она и ответила на свой вопрос.

Стиснув зубы, Кейт взялась за дверную ручку. Так же отчетливо, как и свои страхи, она видела свои желания.

Дверь библиотеки отворилась. На нее в упор смотрел Кит Макнилл.

Кит не имел никакого права так привлекательно выглядеть, оставаясь оборванцем. Длинный дешевый шарф он обмотал вокруг шеи. Изношенная льняная рубашка выглядывала из-под старого плаща, исцарапанные сапоги потеряли первоначальный цвет. Но его руки… руки у Кита были красивые. Не розовые и мягкие, а грубые и мозолистые, с гибкими и сильными пальцами. Кейт заметила, что сейчас они были отмыты дочиста. Но где же его военный мундир?

— Почему вы не сказали мне, что получили чин капитана?

Он слегка усмехнулся:

— Случай не представился, да и вряд ли стоило упоминать об этом.

— Я думала, вы завербованный солдат.

— Я и был завербованным, и в качестве такового оказывался где надо и когда надо, или, лучше будет сказать, где не надо. Как бы то ни было, я выжил и заслужил свой боевой офицерский чин. — Кит склонил голову, с иронией поглядывая на нее. — А если бы я оставался завербованным, в таком случае почему я здесь, а не в своем полку? Дочери полковника следовало бы этим поинтересоваться.

Кейт смущенно отвела глаза.

— Я думала, что вы, возможно, дезертир.

— Очень милая оценка моего характера.

— Вы взяли на себя великий труд сообщить мне, что у вас несносный характер, поэтому вы не можете утверждать, будто я несправедлива.

— Задет. — Кит усмехнулся, и она от всей души пожалела об этом. Слишком он был хорош собой, слишком притягателен, когда вот так улыбался.

— И потом, — сердито продолжала Кейт, не глядя на него, потому что его вид вызывал у нее противоречивые чувства, — я не могла представить себе, что вы поступите в армию после всего, что с вами произошло.

— Я был пьян. — Никто не обвинил бы Макнилла в том, что он старается подсластить свою историю. — Я не сказочный герой, Кейт. Вы не должны видеть то, чего нет. Но я пришел не для того, чтобы признаваться в своих недостатках. Вам они достаточно хорошо известны.

— Неужели?

— Жадность. — Он поднял руку, словно хотел коснуться ее лица, но заколебался. — Вспыльчивость. Гордость. — Кит медленно отвел с ее лица прядь волос. — Нетерпимость к вышестоящим. — Она замерла, боясь, что он позволит себе еще большую вольность, и еще сильнее беспокоясь, что он этого не сделает. — Да, вы знаете, сколько ожиданий я обманул.

— Моих ожиданий вы никогда не обманывали, — тихо сказала Кейт, встретившись с ним взглядом.

Он коснулся уголка ее глаза и слегка провел пальцем по ресницам. Кейт повернула голову — чуть-чуть, но этого оказалось достаточно. Он провел пальцем вниз по ее щеке, вдоль подбородка.

— Я пришел сказать вам, что скоро уеду. Сердце гулко забилось у нее в груди. Нет!

— Когда? Не сегодня же?

— У меня нет никаких причин оставаться, и множество причин уехать, — мрачно сказал он.

Кейт покачала головой:

— Нет, не сегодня! Пожалуйста!

Он на мгновение закрыл глаза, и на его худом лице отразилась внутренняя борьба.