Ее слова озадачили Джастина.

– Боюсь, что не совсем понимаю смысла ваших слов.

– Это так непросто... объяснить, – в отчаянии произнесла Серина, – но когда я сказала, что люблю... одного человека... я любила... этого человека.

– Ну так теперь все стало ясно! – с улыбкой, и забавляясь смущением девушки, сказал маркиз.

– О Боже, – вздохнула она. – Понимаете, я была влюблена... то есть... я сейчас люблю... одного человека... но... это не тот, о ком вы подумали.

– Вот оно что, кажется, уже что-то проясняется, – обрадовался Джастин. – Вы говорите, что я подозревал не того человека.

Девушка кивнула.

– Да.

– Но если мне не изменяет память, вы не раскрывали имени этого счастливца.

– Нет, нет!

Она замолчала.

– Вот что я думаю на этот счет, – сказал он, нахмурившись, – я осмелился назвать человека, к которому, как мне казалось, вы были благосклонны.

– Да... именно.

– Но мои подозрения были ошибочны?

– Полностью.

– Тогда приношу свои глубочайшие извинения.

– Благодарю вас.

– А теперь вы скажете, кому я все-таки должен завидовать?

– Да, – кивнула она.

– Вот и прекрасно. Ваша откровенность развеет все мои заблуждения.

– Это...

Серина замолчала. Она сначала побледнела, затем густо покраснела и снова побледнела.

– Не хотите довериться мне? – ласково спросил маркиз.

Девушка опустила голову, но потом вдруг посмотрела ему прямо в лицо. Глаза ее были полны слез.

– Я... не могу, – прошептала она, – не могу... сказать это.

Джастин быстро подошел к ней.

– О, моя дорогая, как жестоко я обошелся с тобой, заставил так страдать! Но это только потому, что для меня нет большей радости, чем видеть твое лицо, слышать, как твои губы произносят самые желанные слова, за которые я отдал бы все на свете. Не смею даже дотронуться до тебя... Но я должен все сказать сейчас, иначе уже не смогу никогда. Хочу, чтобы ты знала, что я полюбил тебя с той самой минуты, как увидел. Ты стояла на лестнице вашего дома в Стэверли. Я полюбил тебя потому, что ты не похожа ни на одну из женщин, которых я знал или встречал раньше. Еще потому, что я был циничен, слишком часто разочаровывался в женщинах и не верил даже тому, что видел собственными глазами. Я всегда боялся уступить зову сердца, следил за тобой и пытался застать тебя врасплох, желая убедиться в том, что ты все же не так чиста и безупречна, какой кажешься. Понимаешь, я не мог поверить, что можно быть такой прекрасной, красивой, совершенной. Не переставая любить тебя, я все же терзался сомнениями. Ты можешь многому научить меня, Серина, и прежде всего ты должна помочь мне обрести веру. Я потерял ее давно, много лет назад, потому что все мои идеалы были разрушены. В тебе я нашел все, во что когда-то верил, все самое хорошее, само совершенство. Ты помогла мне отличить подлинное от ложного.

Джастин замолчал и долго смотрел на нее. Потом он протянул к ней руки и произнес ласково, но властно:

– Я хочу тебя, Серина, но сначала скажи, кого ты любишь.

Она не могла больше сопротивляться. Губы ее дрожали, щеки пылали, и она прошептала:

– Я люблю... тебя, Джастин.

Серина спрятала лицо у него на груди, и он обнял ее. Она вся дрожала, но не от страха, а от счастья. Джастин коснулся губами ее губ. Девушка вздрогнула, но затем уступила, полностью отдаваясь чувству. Она познала его силу, его власть над собой, и восхищалась им.

Его поцелуй, требовательный, страстный, проник в самую душу, Серина почувствовала, как он приподнимает ее и прижимает к своему сердцу, и услышала его слова, которые он торжествующе произнес:

– Моя любимая, моя жена, моя совершенная любовь.