«Я что-нибудь придумаю, – подбадривала себя Софи, – обязательно придумаю и как-нибудь выкручусь».

Кеб остановился, и Софи вышла из задумчивости. Надев на голову капюшон плаща, она выскользнула из экипажа и прокралась к дому, стараясь оставаться в тени, чтобы ее не увидели соседи.

Дверные петли черного хода были хорошо смазаны и не скрипнули, когда Софи открыла дверь, ведущую в кухню. Она быстро поднялась по черной лестнице и вошла в спальню, окна которой выходили в маленький садик.

– Слава Богу, что все обошлось, – пробормотала Софи.

Сняв влажный от мороси плащ, она отряхнула его и повесила в шкаф. Однако Софи недолго радовалась тому, что ее отсутствие осталось незамеченным: она услышала шепот, который доносился из-за портьеры, прикрывавшей нишу у окна, где стояла лавка.

– Где, черт возьми, ты была?

Проклиная про себя все на свете, Софи сняла шляпку с вуалью и только затем обернулась:

– Не чертыхайся, Джорджи, это неприлично. Не забывай, что ты благовоспитанная юная леди.

Джорджиана, отдернув портьеру, произнесла пару еще более непристойных ругательств.

– Как тебе не стыдно! – упрекнула сестру Софи. – Ты же дочь священника.

– Ты тоже, – парировала Джорджиана. – И смею заметить, ночные прогулки по столице порока и тайные свидания являются более серьезным прегрешением, чем площадная брань.

– Теперь я вижу, что мне следует обратить особое внимание на те книги, которые ты читаешь. Похоже, леди Вира была права, когда предупреждала меня о том, что эти ужасные романы плохо влияют на впечатлительных юных девушек.

– Ты пытаешься перевести разговор на другую тему.

Для своих лет Джорджиана была весьма проницательной особой. Вообще-то это обстоятельство не могло не радовать Софи, однако сейчас проницательность сестры раздражала ее.

Она зажгла свечу и поставила ее на туалетный столик.

– Что заставило тебя выйти в столь поздний час из дома, если не тайное свидание? – продолжала давить на сестру Джорджиана.

Софи ничего не ответила, и в комнате воцарилась тишина, которую прерывал только тихий стук падающих на туалетный столик шпилек.

– Вообще-то, – продолжала Джорджиана, так и не дождавшись ответа, – в том, что ты с кем-то встречаешься, ничего плохого нет. Ты взвалила на свои плечи бремя ответственности за нашу семью и, напрягая все силы, несешь его по жизни. Поэтому тебе просто необходимо время от времени отбрасывать все заботы и расслабляться, пусть даже и таким не совсем пристойным образом. Не отказывай себе в запретных удовольствиях, пока еще… пока еще…

– Пока еще я не превратилась в иссохшую старую деву? – с натянутой улыбкой спросила Софи. – Я уже списала себя в тираж, Джорджи, и не гонюсь за наслаждениями. – Она взяла щетку для волос и стала расчесывать непокорные кудри. – Запретные удовольствия остались для меня в далеком прошлом.

– Ты рассуждаешь, как старуха, – проворчала Джорджиана. – А тебе, между прочим, всего-то двадцать семь лет.

Софи прыснула со смеху.

– Ты чрезвычайно добра ко мне. Я прекрасно знаю, что семнадцатилетним девушкам я кажусь дряхлой старухой.

– Вовсе нет. Ты прекрасно сохранилась. Мне просто нужно раз или два в неделю смахивать с тебя паутину.

Их взгляды встретились в тускло освещенном мерцающей свечой зеркале, и Софи через мгновение опустила глаза.

– Прошу тебя, взгляни на меня, не прячь глаза, – попросила Джорджиана.

Софи с явной неохотой повернулась к сестре на вращающемся стуле.

– Ты считаешь меня взбалмошной девчонкой, но я уже не ребенок, – продолжала Джорджиана. Она поднялась с лавки у окна, и, как бы в подтверждение ее слов, луна осветила ее стройную фигуру с женственными округлостями. – Надеюсь, ты не забыла, что я уже помолвлена.

«О, как я могу забыть об этом? – с горечью подумала Софи. – Угрозы лорда Дадли постоянно напоминают мне, что счастье сестры зависит от моей стойкости и решительных действий. Я должна остановить его и Мортона, который тоже принимает участие в шантаже».

– Энтони считает меня взрослой и делится со мной своими сомнениями и мечтами. И я хочу, чтобы ты тоже доверяла мне. Софи, ты ведешь себя как-то странно с тех пор, как мы приехали в Лондон. Я давно догадалась, что у нас какие-то проблемы. Почему ты не расскажешь мне о них? Ведь я могла бы помочь тебе.

– Я… я не могу. И не спрашивай меня – почему.

Энтони Уайлдер, корнет гвардейской кавалерии, был сыном барона, владевшего большим поместьем в Оксфордшире. Его семья считала, что Джорджиана ему неровня, но молодой человек сумел настоять на своем, и его родители с большой неохотой дали согласие на брак. По-этому малейший намек на скандал мог в одночасье заставить их изменить свое решение.

Джорджиана нахмурилась, выгнув левую бровь. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего, оно предупреждало Софи: битва только началась. У Софи защемило сердце. Обычно благонравная и веселая, Джорджиана могла быть страшно упрямой и даже дерзкой, если что-то выводило ее из себя. Узнав о шантаже, она непременно вступила бы в борьбу, хотя это скорее всего разрушило бы ее счастье.

Софи не могла допустить подобного развития событий. Ради семейного счастья сестры ей нужно было действовать втайне от нее.

– У тебя опять это ужасное выражение лица, – проворчала Джорджиана, прерывая молчание. – Оно как будто говорит: не спорь со мной, потому что я твоя старшая сестра и разбираюсь в жизни лучше, чем ты.

– Я действительно твоя старшая сестра и действительно лучше, чем ты, разбираюсь в сложившейся ситуации, – резко сказала Софи, но тут же смягчила тон: – Обещаю, я тебе все объясню, когда будет можно. А пока прошу тебя, доверься мне.

Джорджиана глубоко вздохнула, и пламя свечи заколебалось.

– Хорошо, пусть будет так.

«Когда же все это кончится? – сокрушенно думала Софи. – Если бы я была кошкой, то исчерпала бы все свои девять жизней сегодня вечером, пережив все эти приключения».

– Тебе понравился сегодняшний музыкальный вечер у миссис Хартуелл? – спросила Софи, переводя разговор на другую, более безопасную тему.

Джорджиана обожала музыку и прекрасно играла на фортепиано.

– Да, вечер был замечательный. У дочери миссис Хартуелл, Марианны, прекрасный голос. Мы с ней спели несколько дуэтов, в том числе исполнили шотландские баллады, которые так любит тетушка Гермиона.

– Судя по всему, ты приятно провела время.

– Надеюсь, в следующий раз ты не скажешься больной, которой нужен абсолютный покой, – сухо заметила младшая сестра.

– Джорджи, не надо сердиться на меня.

– Ну хорошо, я предлагаю мир. – Добродушная Джорджиана не могла долго злиться на сестру. – Но ты должна обещать, что во вторник поедешь вместе с нами развлекаться. Дядя Эдвард купил для нас билеты на концерт, который состоится в Воксхолл-Гарденз.

– В Воксхолле?

Этот сад был одним из главных мест общественного отдыха и развлечений в Лондоне, куда стекались люди различных сословий. Этим он и был привлекателен для лондонцев и гостей столицы. Посетители сада обедали там, прогуливались и общались, наслаждаясь авантюрной атмосферой и порой уединяясь в укромных уголках под сенью густых деревьев.

– Правда, замечательно? – оживилась Джорджиана. – Дядя купил билеты в особую ложу, мы сможем заказать туда знаменитую тонко нарезанную ветчину. Будем обедать и слушать итальянские арии. А после обеда прогуляемся по тропинкам сада, осмотрим павильоны и полюбуемся фейерверками.

– Да, здорово, – сказала Софи, пытаясь изобразить на лице радость.

– В Воксхолле так романтично, – продолжала Джорджиана, понизив голос. – Некоторые леди и джентльмены явятся туда в масках, чтобы сохранить инкогнито и, если им захочется, уединиться в зарослях кустарника и заняться там не совсем пристойными вещами. – Джорджиана глубоко вздохнула. – О, как бы мне хотелось, чтобы Энтони находился сейчас в Лондоне, а не в Дартмуре. Жаль, что командир не отпустил его с маневров.

Софи, напротив, благодарила судьбу и строгого полковника за то, что Энтони оставался в Дартмуре. У нее было достаточно проблем и без влюбленного корнета, способного на разные безумства.

– Терпение – одна из важнейших добродетелей, моя дорогая. Скоро вы будете вместе, не надо рисковать своим счастьем ради нескольких тайных поцелуев. Скандал может навредить вам.

Джорджиана открыла было рот, чтобы возразить сестре, но Софи не дала ей это сделать.

– И потом, – продолжала она, – я сильно сомневаюсь, что Энтони нашел бы походы по магазинам романтичными. – Сестры приехали в Лондон главным образом для того, чтобы купить Джорджиане свадебный наряд. – Ты только подумай: кружева, перчатки, муслин, фата… – все это нужно выбрать, заказать, примерить, купить. Бедный молодой человек просто обезумел бы от такой суеты.

– Ты права.

– Вот видишь, старшие сестры порой могут сказать что-то дельное.

– О, Софи… – Джорджиана порывисто обняла сестру. – Ты можешь считать меня сумасбродной, эгоистичной, но я все равно очень люблю тебя. Ты всегда была добра ко мне и Пенелопе, ты пожертвовала ради нас своим счастьем и заменила нам мать.

– Ты хочешь сказать, что я несчастлива? Нет, Джорджи, это не так. Как я могу быть несчастной, когда у меня есть две такие замечательные девчонки-сорвиголовы, как ты и твоя сестра?

Джорджиана засмеялась сквозь слезы.

– Я знаю, что мы для тебя – тяжелое испытание. Но надеюсь, ты знаешь, как искренне мы тебя любим.

– Конечно, знаю. – Софи утерла рукавом слезы сестры. – Не плачь, больше никаких слез. Утром мы отправимся к потрясающей модистке, и я не хочу, чтобы она видела твое опухшее лицо.