– Нет, уверяю тебя, мне нужен лишь покой. Продолжительный глубокий сон пойдет мне на пользу и будет лучшим лекарством.

– Тогда я желаю тебе спокойной ночи, – сказала Пенелопа и, поморщившись, добавила: – В последнее время ты стала слишком раздражительной.

– По-видимому, сказывается возраст, – сухо заметила Софи. – Желаю вам приятного чтения!

Подавив вздох, Пенелопа поправила косу.

– Жизнь героини романа полна приключений, а мы живем скучно… – посетовала она.

Софи едва не вздрогнула от этих слов. «Благодари Бога, Пен, что пока это так», – подумала она.


Веревка, крюки, набор отмычек, небольшие деревянные клинья, которые используются для того, чтобы держать открытыми двери или выдвижные ящики… Камерон проверил все это снаряжение, прежде чем положить его в кожаный рюкзак. Затем он погасил свечу и распахнул дощатую дверь сторожки.

В кронах деревьев шумел дувший с моря сырой ветер. Воздух был пропитан солоноватой влагой. Камерон замер, прислушиваясь к звукам ночи и принюхиваясь к ее запахам. В лондонских трущобах не услышишь соловьиных трелей и не насладишься запахом цветущего вереска. На лоне природы опасность ощущалась менее остро, чем в городе.

По небу бежали облака, и звезды, то проступая на темном фоне, то скрываясь за тучи, как будто играли в прятки. Камерон зашагал по тропе, на которую пологие холмы и скалы отбрасывали густую тень. Но несмотря на царивший вокруг мрак, Камерон двигался быстро, уверенно лавируя между встречавшимися на пути валунами.

– Я – создание Тьмы, – бормотал он, чувствуя, как ночные нимфы прикасаются холодными пальцами к его щекам и ерошат волосы. Он считал себя человеком с сердцем, вырезанным из угля. Да, у него было черное сердце, очень холодное на ощупь. – Коннор и Грифф – лорды, владыки Земли, а я – дух Полуночи.

Он ощущал себя призраком, обитателем царства Луны. Луны, а не Солнца.

Камерон знал, что поступил неправильно, позволив Софи вступить в этот мрачный потусторонний мир. Это был эгоистический поступок. «Но я ведь никогда не скрывал от нее, что не принадлежу к сонму святых», – оправдывался он перед собой.

Однако чувство вины не покидало его.

Заметив впереди какое-то движение, он насторожился. За деревьями маячила закутанная в плащ женская фигура. Софи всегда приходила на свидания раньше назначенного часа. Подойдя к ней со спины, Камерон похлопал ее по плечу. Хорошо, что она по крайней мере догадалась надеть темный плащ.

– Ой!

Камерон быстро зажал ей рот рукой, и восклицание вышло приглушенным.

– Тихо, это я.

– Ты испугал меня до полусмерти, – прошептала Софи, как только он убрал руку.

От нее исходил дразнящий запах вербены. Этот аромат еще больше испортил ему настроение.

– Я хотел проучить тебя, – проворчал Камерон. – Тебе нужно быть более осторожной и бдительной. Следующий раз к тебе может незаметно подкрасться враг и, застав тебя врасплох, перерезать горло.

– Спасибо за науку. Я приму твои слова к сведению.

– Надеюсь, ты окажешься способной ученицей. От этого будет зависеть твоя жизнь, – сказал Камерон суровым тоном. Он считал, что совершил непростительную ошибку, позволив Софи прийти сюда. Искусство выживания в этом жестоком мире требовало непреклонности и силы, а он проявил слабость. – Софи, я подумал и пришел к выводу…

Софи не дала ему договорить.

– Не трать попусту время, Кэм. Я не пойду домой. Смирись с этим или поставь крест на своих планах. Я могу завыть громче Руфуса и, клянусь, разбужу всю округу, если ты попытаешься отделаться от меня.

– Когда ты успела стать такой вредной?

– На себя посмотри. Кто бы говорил!

Ее плащ зашуршал, и Софи достала из-под него какой-то сверток. От промасленной бумаги исходил странный запах.

– Что это? – морщась, спросил Камерон.

– Сырой цыпленок и анчоусы. Для Руфуса это настоящее лакомство.

Пес, обожавший курятину и рыбу, упрямая девушка, которая не идет ни на какие уговоры, – ситуация все больше походила на фарс. «Ну, ничего, где наша не пропадала!» – подумал Камерон.

Природа, похоже, ополчилась на него, и, тяжело вздохнув, Камерон приготовился к неизбежному.

– И где обычно находится этот зубастый эпикуреец?

– Руфус? У ограды, которая окружает розарий, рядом с аркой. А сам розарий расположен слева от фонтана с лебедями, за живой изгородью.

– Я знаю место, о котором ты говоришь. – Камерон взял Софи за руку. – Пойдем, пока я не передумал.

Капюшон, надвинутый на ее лицо, отбрасывал густую тень. Но Камерону казалось, что он видит вспышки молний, которые метали глаза Софи. Что будет, если ее внутренний огонь вырвется наружу?

– Чего мы медлим? – спросила Софи и зашагала по тропинке.

– Не надо так спешить, – остановил ее Камерон и пошел впереди. – Следуй за мной и старайся ступать мягко, неслышно. А главное, больше ни слова. Ты должна быть нема как могила.

– Ты можешь употребить менее мрачную метафору?

– Я привык называть вещи своими именами. – Заржавленный засов на калитке громко лязгнул. – Будем надеяться, что все обойдется, и мы не закончим свою жизнь в глубокой яме.

Они замолчали, войдя на территорию усадьбы, и пересекли лужайку, держась в тени окаймлявших ее подстриженных декоративных кустов. Впереди в сизой мгле маячило импозантное здание усадебного дома. Его причудливый силуэт с островерхой крышей, зубцами и башенками был устремлен в ночное небо. Дом, казалось, таил в себе угрозу и был похож на спящего монстра, готового сожрать любого, кто вторгнется в его владения.

У Камерона защемило сердце. Он вдруг снова ощутил себя мальчишкой, которого терзали чувства страха и ненависти.

– Рр-р! – словно из-под земли, донеслось до их слуха глухое рычание.

Камерон схватил Софи за руку и спрятался вместе с ней за огромную мраморную декоративную вазу.

– Похоже, это твой друг, – прошептал он, глядя на очертания большого косматого зверя, приближавшегося к ним на мягких лапах.

Камерон надеялся, что это был пес, а не медведь или волосатый древний викинг, восставший из кургана, которых было много в округе.

– Да, – тихо ответила Софи и стала ласково подзывать собаку. – Руфус, иди сюда, мой хороший, дай я почешу тебя за ушком, как ты любишь.

До этого момента Камерон не подозревал, что способен ревновать Софи к четвероногому существу.

– Если я встану на четвереньки и лизну тебе руку, ты тоже приласкаешь меня? – спросил он.

Софи бросила на него сердитый взгляд и снова обратилась к собаке, почесывая ее за ухом:

– Не обращай на него внимания, Руфус, я принесла тебе гостинец.

Теперь рычание Руфуса скорее походило на мурлыканье.

– Вот возьми, мой дорогой.

Пес открыл огромную пасть, обнажив острые драконьи клыки, схватил угощение и вскоре его рычание перешло в довольное урчание.

– А теперь ложись и не вставай, – приказала Софи псу, а потом обратилась к Камерону: – Можно идти к дому. Через какой вход ты собираешься проникнуть внутрь?

Камерон взглянул на фасад. Ни в одном окне не было света. Хороший знак. Камерон решил придерживаться первоначального плана.

– Там есть одна боковая дверь, которая ведет в прихожую, смежную с оружейной комнатой. Вход расположен в восточном крыле здания и от постороннего взгляда его закрывает портик. Так что никто не увидит, как я войду в здание.

Софи внезапно преградила ему путь и вцепилась в его куртку.

– Ты уверен, что справишься, Кэм? Местный кузнец – ты наверняка помнишь Недди Уордсуорта – поставил в доме новые замки. По его словам, они очень надежные, у них очень хитрый механизм.

– В отличие от меня Недди мало что видел в своей жизни. – Камерон улыбнулся, глядя в ее обеспокоенное лицо. – Говорю тебе, не волнуйся. Теперь, когда я проскользнул мимо этого чудовища, – он скосил глаза в сторону Руфуса, который теперь похрапывал, – мне все нипочем.

Его слова не успокоили Софи, ее лицо было все таким же бледным и напряженным.

– Уолкотт ненавидит тебя, Кэм. Он раздавит тебя, как комара, если поймает.

– Я не комар, – с сарказмом в голосе произнес Камерон. – Возможно, я всего лишь пригоршня вонючего озерного ила, низшая форма жизни, слизь, нашедшая способ выживания в этом мире. Но меня не так-то просто убить.

Софи вздрогнула, услышав эти слова. Может быть, Камерон хотел предстать перед ней таким, каким он был на самом деле – без прикрас, без розового флера, который накладывает на наши воспоминания прошлое.

– В таком случае я постараюсь не провоцировать слуг лорда Уолкотта, чтобы им не пришлось стрелять в тебя.

– Если ты перестанешь болтать, у меня появится шанс избежать града пуль.

Софи бросила на него сердитый взгляд, но все же снова заговорила, понизив голос:

– Предлагаю удалиться сейчас отсюда и, прежде чем действовать дальше, обсудить наши планы.

– Ты же сама говорила, что время является решающим фактором. Нам нельзя терять ни минуты.

На этот раз Софи не стала возражать.

– Оставайся здесь и следи за Руфусом, – распорядился Камерон. – Я скоро вернусь.


– Проклятие, – прошептала Софи, поглаживая Руфуса, который мирно спал. Присев на пятки, она следила за тем, что происходит вокруг. В усадьбе было все спокойно. Обитатели дома не подавали признаков жизни.

Софи окутывал мрак. Мрак царил и в ее душе.

«Зачем Камерон подвергает себя такому страшному риску?» – думала она. И сама понимала, что это глупый вопрос. Она знала, какая боль гложет его изнутри. Все эти дни он подкалывал ее, демонстрировал свой цинизм, пытался доказать, что он – демоническая натура. Камерон тщательно контролировал выражение лица и свой голос. Но исходивший от его тела жар выдавал его с головой, он свидетельствовал о том, что в душе Камерона полыхает неугасимый огонь, скрытый от посторонних глаз.