Он провел рукой по ее подбородку, и Софи вздрогнула от этого прикосновения.

– Вот одно из них, – сказал Камерон и поцеловал ее.

Ее губы под натиском его поцелуя дрогнули и разомкнулись, из груди Софи вырвался судорожный стон. На мгновение Камерону показалось, что Софи хочет его так же сильно, как он хотел ее.

Но очарование этого момента очень быстро прошло.

– О боже! – воскликнула Софи, отстраняясь от него. – Нам следует соблюдать осторожность. Никто не должен видеть тебя.

– Не беспокойся обо мне. Но что касается осторожности, здесь ты совершенно права. Я не должен бросать тень на твою репутацию.

Она быстро отвела взгляд в сторону и, взмахнув шалью, плотнее закуталась в нее.

– Я не могу не беспокоиться о тебе, Кэм, ведь ты серьезно рискуешь. Твоя жизнь находится под угрозой. Где ты собираешься остановиться? Придорожные гостиницы – место ненадежное. Кто-нибудь там обязательно узнает тебя.

– За последние десять лет я сильно изменился, Софи. Причем не в лучшую сторону. Поэтому во мне сейчас трудно узнать худого юношу с гладким безбородым лицом, который когда-то бежал из здешних мест, прихватив с собой денежки Уолкотта.

Эти слова вызвали на лице Софи слабую улыбку.

– Это верно. Ты подрос по крайней мере на восемь дюймов и нарастил такие мускулы, какие увидишь только у античных скульптур в Британском музее. – Софи нахмурилась. – Давай все же вернемся к вопросу о подстерегающей тебя опасности.

– Успокойся, я поселился в заброшенной сторожке лесника, где мы когда-то встречались и мечтали о будущем.

Лицо Софи зарделось румянцем, и Камерон не смог удержаться от смеха.

– Мы оба вели себя здесь не лучшим образом, – предался он воспоминаниям. – Однажды, когда Уолкотт устраивал праздник в саду, я стащил со стола бутылку бренди. Ты помнишь?

– О, пожалуйста, не напоминай. – Софи скорчила страдальческую гримасу. – Это все твои дурацкие проделки! На следующий день я чуть не умерла.

– Да, я был настоящим дьяволом, – согласился Камерон. – Но теперь я намерен исправиться…

– Каким образом ты… – начала было Софи, но Камерон перебил ее.

– Не расспрашивай меня пока о планах. – Он приложил палец к ее губам. – У меня есть кое-какие идеи. Но прежде чем поделиться ими с тобой, я хотел бы заглянуть в кабинет Уолкотта.

Софи хмыкнула:

– Ты хочешь вломиться в усадебный дом Уолкотта?

– Мой дорогой Солнечный Лучик, – возразил Камерон, – я никогда не вламываюсь в чужие дома. Мое мастерство проникать в любое жилище, как бы хорошо оно ни охранялось, избавляет меня от грубых методов взлома.

– Но после твоего бегства маркиз установил на всех дверях новые хитрые замки из Пруссии.

Камерон презрительно хмыкнул.

– А слуги… – хотела продолжить Софи.

– Они всегда спят, как сурки, – перебил ее Камерон. – Что касается меня, то я умею передвигаться бесшумно.

– У маркиза есть собака, – не сдавалась Софи, – огромный мастиф, он охраняет по ночам территорию усадебного дома.

– Собака? Хм… Тогда мне придется купить флакон с настойкой опия и смочить ею кусок сырого мяса.

– Нет, я не позволю тебе травить бедного Руфуса. Он добрый пес и ведет себя очень мило с теми, кого знает, – уперев руки в бока, заявила Софи.

Ветер развевал ее волосы, и в этот момент она походила на Боудику, легендарную воительницу, предводительницу древних бриттов. Камерон понял, что Софи не изменилась с годами, она была все такой же упрямой, неуступчивой, всегда готовой защищать других в ущерб себе.

– Руфус не станет лаять на меня, поэтому я пойду с тобой.

– Софи, я аплодирую тебе, ты отважная девушка, но я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску. Я – опытный человек, а ты в этом деле новичок.

– Ты не веришь, что я действительно способна тебе помочь? Я приручила Руфуса, хотя сначала мне было страшно подходить к нему. Но теперь он ест из моих рук, и я могу приказать ему молчать. Знаешь, он очень громко лает.

Это был сильный аргумент. Но все равно Камерон предпочел бы усыпить пса для большей надежности. Хотя и у прожженных негодяев порой просыпается совесть.

– Я понимаю, что ты сможешь усмирить сторожевого пса, но с моей стороны было бы неоправданно жестоко брать тебя на это дело.

– Но почему? Потому что ты считаешь его опасным? – с сарказмом спросила Софи.

– Да, – ответил Камерон.

Он и не заметил, как вынужден был уйти в глухую оборону. Каким образом Софи удалось заставить его защищаться?

– Насколько я помню, в прошлом я делила с тобой все опасности и никогда не пасовала перед ними. Взять хотя бы ту историю, когда мы проникли в оружейную комнату сквайра Эллена? Или нашу попытку разрисовать пони мистера Кенсингтона.

– Это были детские шалости, – процедил сквозь зубы Камерон.

– Ты невозможный человек! – В ее глазах вспыхнула ярость. – Не смей разговаривать со мной таким снисходительным тоном, как будто я школьница! Ты повзрослел, но и я тоже стала взрослой!

«Черт подери, – изумился Камерон, – когда это Солнечный Лучик научилась метать громы и молнии?» Он быстро изменил тактику и смягчил тон:

– Будь разумной, Софи. Пойми, ты не умеешь вскрывать замки и лазить по отвесным стенам.

Уголки ее губ дрогнули.

– Так научи меня.


– Прости, что ты сказала?

– Я сказала, научи меня, – повторила Софи. – Меня раздражает то, что я не могу распоряжаться своей собственной судьбой. В юности я не боялась рисковать, и ты видел во мне равноправного товарища.

– Детские шалости и проделки остались в прошлом, Софи. То, что мне сейчас предстоит сделать, – это уже не шутки.

– Ты говоришь так, словно я этого не понимаю. Это мне угрожает опасный враг, и я хочу научиться противостоять ему.

– Тебе ничему не надо учиться. Рассерженная женщина способна дать более решительный отпор, чем толпа размахивающих острыми ножами безумцев.

Шок от неожиданной встречи с Камероном, который поначалу сковывал Софи, прошел, и теперь к ней вернулась кипучая энергия.

– Не смей смеяться надо мной, Камерон Даггет! – запальчиво воскликнула она. – Мне не до шуток. Мне не нравится, что ты недооцениваешь меня, не желаешь понимать, что я хочу быть смелой и отважной. О да, ты считаешь, что я за эти годы превратилась в пугливую серую мышку, которая боится высунуть нос из своей норки.

– Софи…

– Дай мне закончить! – потребовала Софи, чувствуя, что на глазах у нее закипают слезы. – В отличие от тебя я не могу жить так, как мне хочется. Но это не означает, что у меня нет внутреннего стержня!

– Софи!

Камерон схватил ее за руку и, несмотря на сопротивление, заключил в объятия. Он крепко прижимал ее к груди, и Софи ощущала тепло его тела сквозь грубую шерстяную ткань куртки. От его близости ее бросило в жар.

– Я прекрасно знаю, что у тебя сильный внутренний стержень, Солнечный Лучик, – сказал Камерон, поглаживая ее по спине. – Наряду с массой других физических достоинств.

Наклонившись, Камерон стал покусывать мочку ее уха.

– Ты… ты пытаешься отвлечь меня от темы разговора, – запротестовала Софи, стараясь не терять боевой настрой.

Камерону всегда удавалось воздействовать на тайные струны ее души, усмирять ее гнев. Порой Софи не знала, плакать ей или смеяться над его словами и выходками.

– Ну конечно, пытаюсь, – подтвердил Камерон с обезоруживающей улыбкой. – Я же бессовестный мерзавец, о чем неоднократно говорил тебе. Я всегда использую всевозможные трюки и уловки, чтобы добиться своего.

– Да, ты действительно предупреждал меня об этом, – пробормотала Софи. Ей стоило большого труда справиться с физическим возбуждением. – Возвращаясь к разговору о псе…

– Ты хочешь поговорить об одном из «адских псов»?

Софи сильно толкнула его в грудь, и Камерон отступил на шаг.

– Будь серьезнее, Кэм. Я не желаю, чтобы меня трепали по голове, как спаниеля, а потом приказывали отправляться на свое место – на коврик у камина. – Стараясь не смотреть ему в глаза, Софи уставилась на его золотую серьгу в форме турецкой сабли. – Я хочу принимать участие в осуществлении твоего плана. Не беспокойся, я не буду помехой.

Камерон ничего не ответил.

Сердце Софи бешено колотилось, она учащенно дышала. Молчание Камерона оскорбляло ее. Сжав кулаки, она пыталась сохранить самообладание. Ей хотелось ударить Камерона, но она сдерживала себя. Ее удар был бы равносилен поглаживанию, прикосновению бархата к камню.

– Хорошо, – наконец услышала она тихий голос.

Сначала ей показалось, что это был шепот ветра, но Камерон повторил свой ответ, на этот раз громче и отчетливее:

– Хорошо, если ты действительно хочешь участвовать в осуществлении моего плана, я не вправе отказывать тебе. Единственное, о чем я тебя прошу, – подумай хорошенько о возможных последствиях, прежде чем принять окончательное решение. Любая ошибка может стать роковой, и я, возможно, буду уже не в силах что-либо исправить.

Софи кивнула. Комок подступил у нее к горлу, и она боялась, что ее голос дрогнет или сорвется, если она произнесет хоть слово.

– Даже самые тщательно продуманные планы порой срываются. Что-то идет не так, и все летит к черту.

– Понимаю, – выдавила из себя Софи.

– Очень на это надеюсь.

Они помолчали. Софи была полна решимости стоять на своем, и Камерон чувствовал это.

– Ты должна придерживаться правил, которые устанавливаю здесь я, – заявил Камерон. – И мое первое требование состоит в том, что ты будешь подчиняться им беспрекословно.