— Благодарю вас, но я лучше останусь. — Арджент уселся на краешек дивана оливкового цвета.

— До тех пор, пока вы нам не мешаете, — напомнила Лоретта, чуть не волоча Милли за собой в коридор.

— Je t’aime, mon cœur[12], — сказала она мужу, как каждую неделю на протяжении последних двух лет, приходя к Милли.

— Et vous, mon âme[13], — откликнулся он, закрывая дверь.

Ритуал, обычно вызывавший у Милли улыбку. Сегодня же она испытала чувство какой-то неловкости или вины за невольное присутствие при интимном таинстве, к которому она непричастна.

Ощущая странную подавленность, она уселась в придвинутое Лореттой обитое тисненым бархатом кресло с высокой спинкой, чувствуя себя увядшим цветком.

— Начну с твоих волос.

Лоретта говорила это в начале каждого сеанса. Взяв несколько прядей, она приступила к лечению, нанося смеси редких масел и трав американского континента вроде жожоба, смешанных с настойками корня юкки и дикой розы. Смазав кончики волос и кожу головы, пальцами намочила волосы и острой бритвой обрезала неровные концы.

Острые запахи дикой, незнакомой земли наполнили комнату экзотическим ароматом, и Милли впервые за несколько дней расслабилась.

— Где ты откопала этого викинга? — спросила Лоретта, и голос ее зазвучал мелодичнее, поскольку обеими уже владела магия ритуала.

— На самом деле это он меня откопал.

— Понимаю. Дела сердечные или скорее… супружеские?

Только Лоретта могла безнаказанно задать подобный вопрос прямо в лоб, и это притом, что отношения клиентки и стилистки всегда неизмеримо тоньше и деликатнее, чем даже со священником на исповеди.

И все же Милли не могла подобрать слов для описания того, что значил для нее Кристофер. Наемный убийца, ставший защитником. Злодей, сделавшийся любовником.

— У нас… соглашение, — промолвила Милли.

— Это соглашение как-то связано с теми нападениями на тебя? Вполне похоже, этот зверюга способен любого разорвать голыми ручищами.

Бесцеремонная и подчас назойливая Лоретта, может, и была не слишком образована, но при этом отнюдь не глупа.

— Не буду отрицать, — вздохнула Милли.

— Все в порядке. — Лоретта собрала волосы на макушке у Милли и закутала ее голову, давая маслам впитаться и подействовать, прежде чем смывать. — Ты не первая и не последняя, пустившая в свою постель опасного мужчину в обмен на покровительство… Я и сама не раз через это проходила, пока не встретила мистера Тиг-Вашингтона.

— Правда? — задохнувшись от странного облегчения, Милли в душе благословила Лоретту за то, что та не назвала ее проституткой.

— О, конечно.

Затем в ход пошел деревянный шпатель, которым Лоретта принялась наносить на лицо Милли маску из меда, пчелиного воска, сока белой лилии и лимона, чтобы разгладить кожу и скрыть все поры или несовершенства.

— Покровитель бывает нам нужен ради денег, еды, приюта, силы, а иногда даже смертоносных навыков и готовности убить. Похоже, ваш мистер Арджент может дать все сразу.

— Точно.

Откинувшись назад, Милли закрыла глаза и наслаждалась ощущением густого, теплого сиропа, растекавшегося по ее коже. Многие женщины ее профессии принимали покровителя. В большинстве случаев это означало, что мужчина брал ее на содержание как любовницу. Спасая от нищеты, голода и жестокости улиц с грязными мужланами или, того хуже, болезней.

Признавшись в том, что у нее есть защитник, Милли имела в виду не покровителя, а защитника в буквальном смысле этого слова. Хотя оплата за услуги взымалась та же.

— Ты должна мне рассказать, — конспиративно прошептала Лоретта. — Каков он в постели? Насколько хорош твой викинг? Сколько раз он подарил тебе la petite mort[14]?

«Маленькая смерть», таинственная кульминация — тема вечных женских пересудов. Вызывающая все эти задыхающиеся стоны и вскрики, которых она в свое время вдоволь наслушалась сквозь тонкие стены, живя под одним кровом с падшими женщинами.

Милли замялась, пытаясь скрыть неопытность за неосновательным объяснением.

— Честно говоря, не знаю. Мы только… я была с ним всего один раз.

Поглаживающие движения замерли, а потом сделались еще мягче.

— Не бойся, дорогая, часто любовникам требуется время, чтобы друг друга узнать. Познакомиться, так сказать, поближе.

— Неужели? — невольно вырвалось у Милли, прежде чем она успела подумать.

— Если позволишь, дам тебе только один совет: никогда не пользуйся в постели своими актерскими способностями. Не изображай удовольствие, которого на самом деле не испытываешь. Ни тебе, ни ему это не пойдет на пользу.

— А зачем? — вслух удивилась Милли.

Голос Лоретты сделался мягким, как никогда, почти материнским.

— Дорогая, да ты, выходит, вовсе не такая искушенная, как все мы считали?

— У меня было совсем немного любовников, — призналась Милли.

Из уст пожилой дамы вырвался утешающий вздох понимания.

— Ты умная. И я хочу сказать, такой мужчина, такой большой и такой… ну, не знаю… обычно не слишком он нежен.

Милли, боясь помешать работе Лоретты, чуть заметно кивнула.

— Такой мужина всю жизнь командует и не подчиняется командам. Ему подчиняются и женщины, и мужчины, потому что по жизни ему обычно никто не осмеливается перечить, не то что приказывать.

Милли с улыбкой слушала голос Лоретты.

— А знаешь, что такому мужчине надо в постели? Скажу тебе, и вы оба будете довольны.

— Что? — спросила Милли, позабыв, что делить с ним ложе ей больше нет нужды. К собственному удивлению, ей страшно хотелось узнать. Чтобы воспользоваться.

— Женщина, которая сказала бы ему, чего хочет.

— Шутишь! — ахнула Милли.

— Ни капли. Поразмысли об этом.

Она поразмыслила. Размышляла, пока Лоретта оставила медовую маску сохнуть на ее лице, пока втирала масло с сахаром в ее предплечья и кисти, удаляя всю огрубевшую кожу.

«Этого, черт вас возьми, недостаточно».

Эти слова, брошенные ей накануне, ранили ее в самое сердце. Этого недостаточно. Хотя она знала, что удовольствие он получил, но в то же время поняла, что сама почему-то… не получила ничего. Когда он в нее вошел, она испытала приступ резкой боли и жалкую судорогу удовольствия. Ей хотелось, чтобы он вошел глубже. Хотелось, чтобы он коснулся ее… не там. Коснулся небольшого бугорка пульсирующей плоти, прямо над тем местом, куда в нее вошел. До самой поздней ночи ее беспокоила боль, ее нутро сжимало и стискивало… пустоту. Ей хотелось потрогать самой, но она не посмела. А что, если попросить потрогать его? Он потрогает? Арджент, мягко говоря, не из послушных, но и Лоретта, кажется, знает, о чем говорит.

— Эти страстные парни любят, когда им говоришь, где, что и как. А когда работают языком — то как долго и насколько сильно, притом самыми простыми словами.

Милли поразило только одно.

— Языком?

— О, дорогая! — Лоретта сочувственно похлопала ее по руке и продолжила работу. — Скажи, ты думаешь, мистер Арджент будет постоянно путаться в твоих юбках? Будет за тебя говорить? — нарочито безразлично произнесла Лоретта.

— Нет. — Милли ответила и сама удивилась сжавшему сердце чувству одиночества. — Нет, наше соглашение… скоро закончится.

— Может, и к лучшему. Все эти парни с холодными глазами на поверку часто слишком горячи. Не глупи и лови момент. Радуй его и наслаждайся, а достанет, начнет запугивать… распрощаешься с ним. Просто выставишь его за дверь.

Милли кивнула, однако мозг работал слишком быстро, чтобы ей удалось сформулировать хотя бы связное предложение.

Можно ли считать запугиванием пару неудачных покушений на убийство? Этого ни понять нельзя, ни задать подобный вопрос просто немыслимо. Боже, во что превратилась ее жизнь?

— Разве у тебя ничего не было с этим старшим инспектором в Скотленд-Ярде? — спросила Лоретта. — Как его там, Моррисон, Мортон?

— Морли, Карлтон Морли.

— Да, тот самый парень. Что у тебя с ним?

Милли пожала плечами, вспомнив красивого, но немного угловатого сэра Морли.

— Да о нем я тебе сказала только потому, что он кажется мне привлекательным, умным и добрым. Мы знаем друг друга уже несколько лет, и я всегда считала его милым, и в его обществе… мне спокойно. Только я сильно сомневаюсь, что интерес взаимный. Он слишком погружен в работу.

— Привлекательность и доброта — совсем неплохо для начала, — сморщила нос Лоретта. — Но обаяние и спокойствие не заводят так, как сила и грубость. Женщинам навроде нас в жизни нужна щепотка опасности, чтобы было интереснее. Иногда женщине нужен мужчина, способный оторвать ее пятки от пола и приложить к стене, если ты понимаешь, о чем я.

Милли понадобился миг, чтобы уразуметь, что имела в виду Лоретта, и у нее расширились глаза, когда возникший в голове образ вызвал знакомую боль внизу живота. Сможет ли так Арджент? У стены или, возможно… Господи, почему этот изгой возбуждает у нее в голове такие неприличные фантазии? Он же убийца. Убийца по профессии. Всего лишь необходимое зло в ее жизни. Королевская кобра, нанятая ею перебить гадюк, угрожавших ей и ее сыну. И ей лучше не ошибиться, когда при его приближении нервы выдадут ей нечто вроде раннего предупреждения о том, что опасность близка. Ей нельзя поддаваться соблазну или наслаждению.

О, уже.

— То, что сказал мой Эмиль, — правда, — продолжался тараторить Лоретта. — Мы на самом деле за тебя волновались. Хорошо, что ты нашла мужчину, который все уладит. Знаешь, я поработаю с тобой подольше, и неважно, сколько денег ты мне дашь, в конце время поимеет нас всех.

С этими словами она сняла с лица Милли маску и сразу же нанесла тоник из розовой воды, бренди и гамамелиса.

Милли невнятно забормотала, все еще погруженная в свои мысли, пока, наконец, не высказала то, что у нее на душе.