В его глазах появилось такое выражение, что по ее телу пробежала дрожь, и она потупила глаза.

Герцог, взяв руку девушки, поднял ее к своим губам со словами:

– Я считал себя благородным человеком, но теперь мне начинает казаться, что вы рядом со мной не в такой уж безопасности, как вам представляется. Ваше высочество… Ола… Я хочу поцеловать вас. Я очень этого хочу.

Сердце Олы заколотилось как сумасшедшее.

– И вы это сделаете? – прошептала она.

Его пальцы на ее руках сжались крепче.

– Нет, – тихо произнес он. – Слишком рано. Однако предупреждаю, завтра я могу решить иначе. Быть может, вам стоит остерегаться меня.

В полутьме салона кареты она улыбнулась ему и сказала:

– А я не боюсь. Возможно, это вам нужно бояться.

– Я боюсь. У меня такое ощущение, будто я угодил в какую-то странную, загадочную историю и от меня ничего не зависит. Вы тоже чувствуете это?

– Да, – промолвила она. – О да.

И вдруг Ола поняла, что карета уже остановилась. Поездка закончена.

Герцог вошел вместе с ней в гостиницу и довел девушку до лестницы.

– Спокойной ночи, – сказал он, сжимая ее руку. – Надеюсь, вы будете спать крепко.

– Сомневаюсь, – покачала головой Ола. – Мне слишком о многом нужно подумать.

Он, кивнув, обронил:

– Тогда до завтра.

Резко развернувшись, герцог быстро удалился.

Поднимаясь по лестнице, Ола думала о том, что все это, наверное, ей приснилось.

«Могло ли такое произойти по-настоящему? – спрашивала она себя. – И что теперь будет со мной? В одно прекрасное время мне придется исчезнуть так же неожиданно, как я появилась. Для меня это мечта, ставшая явью. Для него это будет сон, который скоро позабудется».

Грета уже ждала ее.

– Ну что? – нетерпеливо кинулась компаньонка к Оле. – Как прошло? Он что-то заподозрил?

Глаза девушки засияли, но она ничего не сказала, лишь покачала головой.

– Так у вас получилось? – ахнула Грета. – А я думала, если разговор затянется, он обо всем догадается.

– Почти все время говорил он. Я просто слушала.

– Слава богу, все позади. Вам больше нельзя так рисковать.

– Я встречаюсь с ним завтра, – мечтательно промолвила Ола.

– Что?

– Он будет показывать мне достопримечательности.

– Это означает, что вас увидит еще больше людей, а чем больше особ услышат, что вас называют принцессой, тем больше из них могут что-то заподозрить.

– Нет, мы договорились представлять меня как фрейлейн Шмидт.

Грета опешила.

– То есть, – ошеломленно произнесла она, – вы, простолюдинка, будете притворяться принцессой, которая притворяется простолюдинкой?

– Да.

– Вы сошли с ума.

– Да, – вздохнула Ола. – Я это поняла еще два часа назад.

– Дорогая, вы пугаете меня.

– Не бойтесь. Вот я ничего не боюсь. Нельзя жить в страхе.

– Но как далеко это может зайти? Что произойдет, когда он узнает правду?

– Ума не приложу. Я не хочу об этом думать.

– Но, если вы влю…

Грете пришлось оборвать себя на полуслове – рука Олы накрыла ее рот.

– Ничего не говорите. Я просто хочу насладиться этим временем, каким бы коротким оно ни оказалось.

Пока Грета помогала Оле раздеваться и причесывала ее, девушка молчала, но где-то глубоко внутри она ощущала беспокойство.

«Сможет ли он простить мне этот обман?» – мысленно спросила себя Ола.

Как только она подумала о герцоге, сердце ее защемило. Она что-то делала неправильно и чувствовала, что должна уйти, бежать, пока не поздно.

Но потом девушка твердо сказала себе: никто и ничто не помешает ей встретиться с ним завтра.

«Возможно, когда завтрашний день закончится, мне придется исчезнуть, – подумала Ола. – Но не раньше».

Вот только она не желала с ним разлучаться. Она хотела остаться. Хотела, чтобы это прекрасное время тянулось как можно дольше.

И Ола принялась молиться, чтобы, когда все закончится, не наступила горькая, страшная расплата.

* * *

Проснулась девушка с мыслью о том, что ее ждет прекрасный день и сегодня произойдет много удивительного. Выбравшись из кровати, она подошла к зеркалу – проверить, не выглядит ли она уставшей, изможденной. Но что это? Глаза засияли, лицо посвежело и даже как будто помолодело.

«Нужно постараться для него выглядеть лучше, – сама себе сказала девушка. – Интересно, он сейчас тоже думает обо мне, как и я о нем?»

Она попыталась взглянуть на вещи трезво. Герцог – очень занятой человек и думает, скорее, о своих обязанностях, а не о ней.

Такая мысль не обрадовала Олу.

Чего ей хотелось, так это как-то сообщить ему, хотя бы послать записку, о том, что он не выходит у нее из головы, не идет из сердца. Но леди не может так поступать, даже если джентльмен, как ей кажется, испытывает к ней влечение, потому что, как знает любая женщина (а если не знает, то очень скоро это поймет), разум мужчины делится на части, и думать они могут только о чем-то одном, порой не замечая того, что данное направление противоречит остальным.

Она попыталась представить себе Джона. Вот он сидит за письменным столом, изучает важные бумаги, возможно, готовится к встрече с королевой. Вдруг он вспоминает обещание, данное вчера девушке.

И жалеет о нем?

Будет ужасно, если он посчитает ее занудой.

Отец Олы всегда вызывал интерес у женщин, но его этот факт никогда не радовал.

«Чем больше говорят женщины, тем меньше я им верю», – однажды сказал он.

«Зато, дорогой, ты им охотно веришь, когда они тебя хвалят», – пошутила его жена. Она знала, что, кроме нее, мужу никто не нужен.

Отец фыркнул, как всегда, когда смущался.

«Они это делают ужасно неуклюже, – проворчал он. – Не должны женщины бегать за мужчинами, это мужчины должны бегать за женщинами. – И, заметив лукавый взгляд, который бросила на него жена, поспешно добавил: – Неженатые мужчины, разумеется».

Вспомнив этот разговор, Ола подумала: было бы ужасно, если бы герцог вдруг решил, что она за ним бегает.

«Наверное, вокруг него и так уже вьется дюжина женщин, – печально сказала себе девушка. – Ведь он такой красивый. Скорее всего, он уже и не помнит обо мне».

На миг чувство юмора пришло ей на выручку:

«Но я все-таки принцесса. И это, конечно, дает мне преимущество. Разве можно угадать, что думает другой человек?»

Однако потом она вздохнула и снова пригорюнилась:

«Наверное, он то же самое говорил бы любой принцессе. Вот чем плохо стоять выше остальных – поди знай, что у них на уме».

Когда Ола пила кофе, в дверь постучали. Грета пошла открывать и вернулась с письмом.

– Это вам, – сказала она, протягивая конверт Оле.

На конверте было написано:

«Ее королевскому высочеству принцессе Релоле».

Раскрыв его, она прочитала:

«Буду ждать вас внизу ровно в 10. Мы едем кататься верхом.

Джон».

«Так он не забыл меня!» – возликовало ее сердце, но тут же девушку охватила другая, страшная, мысль.

– Грета, вы не забыли взять мою амазонку? – спросила она.

– Разумеется, взяла, – негодующе ответила Грета, оскорбленная подобным предположением.

Через несколько секунд компаньонка достала суконное платье и обмела его щеткой. Платье идеально подходило к фигуре Олы, оно выгодно подчеркивало ее тонкую талию и широкие бедра. Под него она надела белоснежную рубашку с оборками вокруг шеи и на груди, а также с жемчужной брошью под горлом.

В качестве головного убора нашлась смелая черная шляпа, украшенная белыми лентами, ниспадавшими на спину.

Ровно в десять ноль-ноль Ола спустилась вниз. Герцог уже ждал ее. Он был в безукоризненном жакете, бриджах для верховой езды и сияющих черных сапогах.

Увидев девушку, Джон поклонился.

– Доброе утро, фрейлейн Шмидт, – произнес он. – Ваш скромный сопровождающий прибыл, и он полагает, что ваша красота затмевает солнце. Каждый мужчина, увидевший вас рядом со мной, начнет волосы на себе рвать оттого, что я обошел их всех.

Она, звонко рассмеявшись, ответила:

– Вы говорите так, будто я скаковая лошадь.

– Нет, вы – приз. Но идемте, я покажу вам чудесные вещи.

Ола вышла следом за герцогом из гостиницы и увидела слугу, державшего трех коней. Один – его собственный скакун, второй – черный жеребец могучего сложения, и третья – небольшая, но грациозная кобыла молочно-белого окраса.

При виде последней кобылицы Ола вскрикнула от восторга.

– Она ваша? – спросила девушка.

– Нет. Никому не говорите, но я позаимствовал ее на время из королевской конюшни. Однако позвольте помочь вам забраться в седло.

Герцог, обхватив Олу за талию, мигом усадил девушку на лошадь.

– Едем на Роттен Роу, – сказал он.

На нее нахлынула такая радость, что сердце защемило. Все заботы отошли на задний план, потому что сейчас не существовало ничего, кроме этого изумительного дня, этого мужчины и этого безудержного счастья.

Глава 4

– Далеко до Гайд-парка? – поинтересовалась Ола, когда они легким галопом ехали по Пикадилли.

– Нет, в конце этой дороги, сразу вон за той аркой, – ответил сопровождающий.

Впереди виднелась огромная, украшенная искусной резьбой арка, и, миновав ее, они въехали в знаменитый Гайд-парк с его дорожками для прогулок и дорогами для карет – излюбленное место отдыха представителей лондонского света.

Ола на миг задержала дыхание от восхитительного вида такого количества прекрасно одетых людей в ярких нарядах и дорогих карет с гербами на дверцах, указывавших на аристократический статус тех, кто сидел внутри.

Встречаясь, они приветствовали друг друга четко выверенными кивками, чтобы никто, не дай бог, не посчитал, будто ему оказали меньше уважения, чем он того заслуживает, или, что гораздо хуже, оказали кому-то больше уважения, чем следует.