В душе Олы росло тайное возбуждение. Если бы только осмелиться…

Неожиданно девушка встала и подошла к окну. Взгляд ее устремился на пейзаж, который она видела уже тысячу раз и который никогда не менялся.

– Я старею. В свои двадцать четыре я уже почти старая дева, но ничего не успела сделать в своей жизни! Совсем ничего, – горько промолвила она.

Ола посмотрела на небо, где ярко светило солнце, и вдруг почувствовала, что оно будто говорит ей: «Будь храброй, не сиди сложа руки, сделай шаг, который приведет тебя в новый, неведомый мир».

Об этом мире девушка читала, а порой и мечтала, но ни разу, даже в самых смелых фантазиях, не помышляла, что когда-нибудь станет его частью.

Ола отвернулась бы от окна, однако солнечный свет удержал ее. Девушке показалось, будто она увидела свою будущую жизнь в более ярких, красочных и захватывающих тонах, чем ей представлялось раньше.

Точно само солнце и чистое голубое небо ждали ее ответа.

А потом она, словно сказать «нет» было невозможно, громко произнесла:

– Я сделаю это! И, Господи, пожалуйста, помоги мне, потому что раньше я никогда не совершала ничего важного, а сейчас у меня обязательно должно получиться.

Мгновение она стояла не шевелясь, словно в ожидании ответа, а потом произошло нечто неожиданное. Две белые голубки вспорхнули с крыши, хлопая крыльями, пролетели мимо ее окна и скрылись среди деревьев в саду.

Они были до того чисты и так сияли в ярком солнечном свете, что в голове девушки промелькнула мысль: это послание от ангелов, а может, даже от папы, который призывает ее не бояться и без страха выполнить данное ему обещание.

– Я сделаю это! Сделаю! – сказала она себе и позвала горничную. – Мы едем в Лондон. Соберите мои лучшие вещи, я хочу выглядеть в соответствии с канонами последней моды. А для тех, кто удивится, что я это делаю, когда еще не пришло время снимать траур, я… выдам себя за другого человека. Никто не знает меня в Лондоне.

– Прекрасно придумано! – с готовностью согласилась Грета. – Вам понадобится много новой одежды.

– Куплю в Лондоне.

Грета, вздохнув, с довольным видом сказала:

– Я давно мечтаю одеть вас так, как вы того заслуживаете. Вы красивы, и, если вашу красоту преподнести, как полагается, вы будете выглядеть словно принцесса.

Ола воззрилась на горничную.

– Вы правы, Грета! – согласилась девушка. – Я буду принцессой.

– Как это?

– Я скажу, что я принцесса, – все равно никто не станет спорить. А вы научите меня всему, что я должна знать и уметь.

– Я? Но как…

– Вы же когда-то жили при дворе.

– Больше двадцати лет назад и всего-то несколько месяцев…

– Но за это время наверняка ничего не изменилось. Вы сами всегда говорили: придворная жизнь подобна застывшему студню. Все делается по правилам и в нужное время. Кроме того, я же все равно не буду жить при дворе.

– Но…

Спорить было бесполезно. Олу уже захватила эта идея.

– Я – ее королевское высочество принцесса Релола Олтеницкая, – торжественно произнесла девушка.

– А Олтеница – это где? – поинтересовалась Грета.

Ола беззаботно пожала плечами:

– Не знаю. Решу позже.

Все это было настолько не похоже на обычное поведение благоразумной молодой женщины, которую Грета хорошо знала, что горничная слегка встревожилась:

– По-моему, вам нужно спуститься с небес на землю.

– Грета, я не желаю на землю. Я всю свою жизнь хожу по земле, теперь мне хочется взмыть ввысь и лететь высоко-высоко, до самого солнца.

– А если ваши крылья растают и вы упадете вниз?

– Мне все равно. Зато у меня останутся воспоминания.

– Ну хорошо, моя дорогая, – ласково промолвила Грета. – Вы будете принцессой Релолой, а я стану вашей фрейлиной. – Она сделала почтительный реверанс. – Ваше королевское высочество.

Ола царственно взглянула на горничную.

– Можете подняться, – сказала она, однако потом не выдержала и прыснула со смеху. – О Грета, это будет так весело!

* * *

Они выехали на следующий день, ранним утром – дорога предстояла неблизкая. Бен Торрак находился в уединенном месте, и они должны были проехать в экипаже двадцать миль, чтобы добраться до ближайшей маленькой железнодорожной станции, где можно было сесть на проходящий поезд до Эдинбурга.

В Эдинбурге дамы, пересев на лондонский поезд, отправились в долгое путешествие к югу. Заняв два спальных купе первого класса, они засиделись допоздна. Грета заплетала волосы Оле и ломала голову, пытаясь вспомнить, чему научилась много лет назад, работая у их королевских высочеств герцога и герцогини Бейнич.

– Они очень дальние родственники королевы, – сказала она Оле, – но важничают от этого ничуть не меньше. Наоборот, чем дальше такие люди от престола, тем выше задирают нос. Однажды к ним заехал принц Уэльский, вот он был весьма любезен, представляете, даже подмигнул мне. Герцог никогда не делал так и вообще, полагаю, не замечал моего существования.

– Я бы не хотела казаться надменной или злой, – заметила Ола.

– Когда в ваших жилах течет королевская кровь, вы не обращаете внимания на то, что о вас думают люди, – пояснила Грета. – Если я буду вашей фрейлиной, вам придется научиться смотреть на меня как на пустое место.

– В самом деле? – растерянно спросила Ола.

– Да. И не называйте меня Гретой, это не по-королевски.

– Вам тоже нужно получить титул, – оживилась Ола, предвкушая веселье.

– Верно, – кивнула Грета. – Только высшим аристократам разрешается прислуживать особам королевской крови. Я буду леди Краслер. Но все же где находится Олтеница? Если кто-нибудь вдруг спросит, нам лучше отвечать одно и то же.

– Я решила, что это будет одно из маленьких балканских государств. Их там так много, что никто не скажет наверняка, существует такая страна или нет.

– В конце концов они выяснят, – улыбнулась Грета.

– Но будет слишком поздно. К тому времени я уже куда-нибудь уеду и займусь чем-то другим.

– А откуда вы взяли это имя?

– Вдохновение снизошло! – восторженно сказала Ола. – Само пришло в голову.

– А если кто-нибудь попросит вас что-то сказать по-олтеницки?

– Олтеницкие аристократы с рождения разговаривают на немецком языке, так же как русские аристократы говорят по-французски, – уверенным тоном заявила Ола. – Слава богу, вы с мамой научили меня немецкому.

– Похоже, вы все продумали.

– Нет, я еще ничего не продумывала. Я все это сочиняю на ходу. Так веселее.

– А если что-нибудь пойдет не так?

– Глупости, – беспечно отмахнулась Ола. – Что может пойти не так?

* * *

Впервые в жизни Ола спала в поезде. Засыпая, она чувствовала себя как младенец в колыбели, а проснувшись посвежевшей, уселась перед окном – смотреть на проносящиеся мимо пейзажи Англии. Наконец они приехали на вокзал Юстон, куда прибывают все поезда с севера.

Для Олы, привыкшей жить на лоне природы, огромный людный вокзал с громадными каменными арками стал настоящим потрясением.

– Я и не знала, что в мире столько людей, – призналась она.

– Сейчас найдем носильщика, и он возьмет кэб.

У Греты был властный вид, и вскоре один из многочисленных вокзальных носильщиков уже бегал по ее поручениям.

– Гостиница «Империал», Пикадилли, – сказала женщина кучеру.

Пока они ехали по лондонским улицам, Оле казалось, что вся городская жизнь сосредоточилась вокруг нее. Столько шума, толкотни, разноцветья, разноголосья – и она посреди всего этого.

Никогда прежде девушка не видела здания более величественного, чем гостиница «Империал», – эта постройка была даже больше ее родного дома в Бен Торраке.

Первым, что узрела Ола, войдя внутрь, стала огромная копия официальной юбилейной фотографии. На ней королева, сидящая в кресле, была запечатлена в три четверти, меланхолично взирающей в пространство перед собой. Она правила империей вот уже полвека, и ее глаза были полны мудрости.

Голову ее величества венчала шляпка с широкими кружевными лентами, которые были завязаны на подбородке и струились по груди. Из-под шляпки выглядывало круглое лицо с полными щеками и маленьким ртом. Оно могло бы показаться скучным, если бы не крупный острый нос, придававший всему ее облику волевой и проницательный вид.

Минуту обе женщины смотрели на маленькую леди, которая определила эпоху и заставила трепетать самых могущественных мужчин.

– Это она, – произнесла Грета.

– Да, это она, – кивнула Ола.

Оторвав взгляд от фотографии, девушка высоко подняла голову и принялась восхищенно рассматривать мраморные колонны и высокие потолки, пока Грета не шепнула ей по-немецки:

– Перестаньте. Помните, вы живете во дворце и это здание не идет с ним ни в какое сравнение.

– Да-да, – быстро ответила Ола на том же языке.

– Быть может, вашему королевскому высочеству будет угодно посидеть на диване, пока я поговорю с управляющим?

Оле пришлось очень постараться, чтобы сдержать приступ смеха при виде того, как Грета направилась к управляющему за стойкой с таким видом, будто оказывала ему величайшую честь. Она предъявила письмо с подтверждением заказа номера и пояснила: имена «Мистер Мак-Ньютон и мисс Мак-Ньютон» – это прикрытие, потому что ее королевское высочество путешествует инкогнито.

Появление столь знатной постоялицы вызвало чрезвычайный переполох в гостинице. Управляющий лично провел «принцессу» к ее номеру в сопровождении вереницы носильщиков с чемоданами и сумками.

Оказавшись на месте, «фрейлина» после дотошного обследования номера объявила его приемлемым для ее монаршей хозяйки. Оле, никогда прежде не видавшей подобной роскоши, с большим трудом удавалось сохранять невозмутимое лицо.

Чемоданы были наконец расставлены, после чего управляющий с глубоким поклоном удалился. Едва за ним закрылась дверь, женщины, расхохотавшись, обнялись и стали раскачиваться, упиваясь весельем.