Барбара Картленд - Опасное притяжение

– Да, ваше величество.

– Ваша мать родом из Кобурга?

– Да, ваше величество.

Королева после недолгой паузы продолжила разговор на немецком:

– Она когда-нибудь рассказывала вам о своей родине?

– Очень часто, – ответила Ола на том же языке. Девушка поняла, что это проверка. – Мама больше не вернулась туда и невероятно скучала. Она говорила, что в мире нет места красивее.

Королева Виктория, кивнув, перешла на английский.

– Да, – грустно произнесла она. – У вас натуральный кобургский выговор. Ах, как же давно это было! Джон сказал, ваш отец умер.

– Да, ваше величество. Он не оправился после смерти моей матери. Они жили друг другом.

– Да, – печально промолвила королева. – О да.

Выражение ее лица говорило само за себя. Она думала о своем любимом Альберте, без которого юбилей и празднества не имели для нее никакого значения. На миг Оле и герцогу открылась истинная любовь, что пережила смерть, разлуку и долгие годы одиночества. Они увидели, что для Виктории важно только одно: время, когда она и Альберт снова окажутся вместе.

То была любовь, которую они сами могли познать, если бы все сложилось иначе. Но теперь все изменилось.

– Значит, вы дочь Оуэна Мак-Ньютона, – наконец сказала королева. – И вам пришла в голову эта нелепая идея, что вы можете выдать себя за принцессу.

– Ваше величество, я не выбирала настоящую страну. Я не знала, что такое место существует.

– Да-да, Джон говорил. Но Олтеница существует, и сейчас она в беде. Отряд русских солдат окружил всю королевскую семью в замке. Поэтому ваше появление здесь озадачило как русских, так и англичан. И нам нужно, чтобы они по-прежнему оставались в неведении.

– Но как, ваше величество? Теперь обо мне все знают.

– Нет. О вас знаем только мы, так и должно быть. Отныне любые ваши действия должны проходить под опытным управлением.

Секунду Ола смотрела на королеву, соображая.

– Вы хотите сказать, что я останусь… – произнесла девушка. – То есть буду и дальше притворяться…

– Разумеется. Но на сей раз с моей поддержкой. Вас представят мне, и я признаю вас принцессой Олтеницы. И пусть после этого кто-нибудь посмеет усомниться в вас!

Поскольку Ола от изумления проглотила язык, заговорил герцог:

– Вы уже решили, которой из принцесс она станет?

– Флавиолой или Хелолой. Но ее будут называть просто принцессой Олой. Пусть русские ломают голову, кто она, а, если когда-то потребуется объяснение, мы придумаем какую-нибудь дальнюю родственницу. – Королева улыбнулась Оле. – Теперь возвращайтесь в свою гостиницу. Одна из моих фрейлин навестит вас и даст подробные указания. В обществе вас будет сопровождать герцог. Езжайте, выспитесь хорошенько, а завтра он приведет вас сюда для официального представления мне.

– А Грета? – тихо спросила Ола.

– Кто?

– Грета Лансо, моя горничная, которую арестовали вместе со мной и до сих пор держат в том ужасном месте. Если я ни в чем не виновата, то и она невиновна. Скажите, когда ее отпустят?

– Всему свое время, – ответила ее величество.

Ола, подняв голову и уверенно посмотрев в глаза королеве, сказала:

– Нет, ваше величество, этого недостаточно. Я не оставлю ее там.

Лицо королевы окаменело. Она не привыкла, чтобы кто-то оспаривал ее решения.

– Милочка, – наконец начала ее величество, – давайте говорить начистоту. Ваша невиновность еще далеко не доказана, как и ее. Вам дан шанс искупить свою вину, и, если вы справитесь, мы сможем рассмотреть вопрос о вашей невиновности и подумать, что делать с вами. Однако к ней это не относится.

– Но она нужна мне, – воскликнула Ола. – Я без нее не справлюсь.

– Я уже сказала, у вас будет одна из моих фрейлин.

– Грета – моя горничная и подруга. Никто не сможет мне помочь так, как она. Всему плану полезнее, чтобы Грета была со мной.

– Мой ответ – нет, – отчеканила королева.

– Ваше величество, умоляю отпустить ее. Она попала в беду из-за меня, и я не буду знать покоя, пока ее держат там.

– У вас нет выбора.

– Есть! Я не стану заниматься этим без нее.

Королева направила на Олу долгий, тяжелый взгляд.

– Вы понимаете, что говорите? – произнесла она. – Вы готовы вернуться в камеру? Вы этого хотите?

– Нет, ваше величество, я не этого хочу. Мне страшно думать о том, что меня пошлют обратно. Но лучше пусть будет так, чем я оставлю верную подругу, которая страдает из-за меня.

Эти вызывающие слова были произнесены тихим, дрожащим голосом. Замолчав, Ола закрыла глаза в ужасе от того, что могла накликать на себя. Поэтому она не увидела удовлетворенного взгляда, который королева бросила на герцога, и улыбки, что коснулась ее губ.

– Хорошо, – наконец произнесла королева Виктория. – Похоже, мне придется сдаться. Поговорим завтра после представления. Теперь оставьте меня. Я пошлю сэру Бертрану записку о вашей горничной. Джон сопроводит вас до гостиницы.

Ее величество позвонила в колокольчик, и в комнате появилась женщина.

– Леди Кэдуик присмотрит за вами, пока готовится карета, – сказала королева.

Дождавшись, когда Ола с леди Кэдуик ушли, королева обратилась к герцогу:

– Она в точности такая, как ты ее описывал, мой мальчик. Честная и преданная. По-моему, она и в самом деле была готова вернуться в камеру, только бы не предать подругу.

– Я уверен в этом, сударыня.

– Она будет тебе прекрасной женой.

Но герцог, покачав головой, сказал:

– Боюсь, это не получится. Теперь она ненавидит меня.

– Как? После всего, что ты для нее сделал, когда ввалился ко мне и отказался уходить, пока я тебя не выслушаю?

– Я был обязан поступить так, ведь сам столь неосторожно отдал ее в руки этому дураку Дансону. Я понятия не имел, что у него настолько богатое воображение. Но, боюсь, нам с Олой уже поздно думать о каких-то отношениях, сударыня. Мы такое наговорили друг другу… – Джон вздохнул. – Не знаю, что теперь будет.

– Все будет хорошо, если вы действительно любите друг друга, – сказала королева. – И такая любовь стоит того, чтобы за нее сражаться. Нет ничего более достойного. Помни об этом всегда.

После второй чашки крепкого чая Ола наконец почувствовала себя лучше и, прибегнув к помощи леди Кэдуик, привела в порядок волосы. Когда полчаса назад она покидала дворец, помятую одежду скрывал длинный бархатный плащ.

Ее ждала одна из королевских карет, большой герб на боку которой указывал на то, что едущий в ней человек находится под защитой ее величества. Герцог ждал рядом. Он подал ей руку, чтобы помочь, и она приняла ее, потому что чувствовала необычайную слабость. Но стоило девушке оказаться внутри, она отпустила руку Джона и забилась в дальний угол, как можно дальше от него.

Забравшись в карету вслед за Олой, герцог закрыл за собой дверцу, и экипаж покатился по территории дворца.

– Ола… – начал он, потянувшись к ней.

– Пожалуйста! – Она выставила руку, чтобы остановить его движение. – Я хочу сказать, что очень благодарна вам. Когда вы обещали попросить помощи у крестной, я и не думала…

– Что речь идет о королеве? Да, она всегда была добра ко мне.

– И вы, разумеется, замолвили за меня слово, – с трудом произнесла Ола. – Весьма любезно с вашей стороны.

– Прошу вас, нет нужды…

– Я… не хотела бы, чтоб вы полагали, будто… будто я неблагодарная… но…

Тут последние силы покинули девушку, она уронила голову на руки и горько зарыдала. Герцог, тут же подсев к ней, попытался ее обнять.

– Ола, милая… прошу вас… – вымолвил он.

– Нет! – встрепенулась она. – Я исполню пожелание ее величества, но… ничего больше…

– Я знаю, – грустно произнес он. – Вы считаете, что мне нельзя доверять…

– Вы обо мне думаете то же самое.

– Как полагаете, повез бы я вас к королеве, если бы не доверял вам?

– Вы знаете, что я не шпионка, но я не об этом.

– Да, конечно. Я понимаю, это тяжело, но, возможно, мы сумеем снова найти путь друг к другу?

Ола подняла голову. В полутьме салона герцог различил слезы, поблескивавшие на щеках девушки, и его охватило неодолимое желание обнять ее, прижать к себе, успокоить.

Но он понимал, что должен противиться этому желанию, во всяком случае пока.

– Нет, – прошептала она сквозь слезы. – Все кончено. Если между нами что-то и было, оно умерло, так и не успев ожить. Теперь уже этому чувству не суждено расцвести.

Джону захотелось кричать, переубеждать Олу, но он понимал, что сейчас ей понадобится все мужество и он должен помочь ей, предложив свое плечо, а не давить на нее своими желаниями.

Когда она под руку с герцогом входила в гостиницу, на них обратили внимание несколько любопытных особ, и Ола подумала, что здесь уже всем известно о внезапном исчезновении Греты этим утром.

– Грета, – пробормотала девушка. – Она уже вернулась?

Герцог подошел к портье и что-то шепнул ему.

– Она здесь, – сообщил он, возвратившись к Оле. – Я сказал им, что с вами произошел несчастный случай. Берите меня за руку, пойдем наверх.

Когда они дошли до ее номера, герцог постучал, и в следующую секунду Грета распахнула дверь.

– Где она? – выпалила компаньонка Олы. – Где… О, моя девочка!

Ола упала в ее объятия, и они прижались друг к другу.

Герцог, тихо прикрыв дверь, удалился.

Ни Ола, ни Грета не рассчитывали на то, что этой ночью им удастся выспаться, и, как оказалось, обе ошибались. На следующее утро они проснулись посвежевшими и достаточно окрепшими для встречи с миром. Во время завтрака обсудили то, что с ними произошло, и многое из услышанного привело Олу в ужас.

– Они мне говорили, что вы «признались во всем», – сказала Грета. – Они знали мое имя и уверяли меня, что это вы его им сообщили, предав меня, и потому я должна была в ответ предать вас.