Барбара Картленд - Опасное притяжение

– Идемте, – сказала она, сжимая руку герцога.

На борт они взошли последними. Трап был убран, заработали винты, и лодка двинулась вниз по реке.

Все столики были заняты, много людей толкалось и у буфета. Старший официант тревожно осмотрел элегантный наряд герцога, безошибочно узнав в нем «класс».

– Один момент, сэр, сейчас я найду для вас столик, – угодливо промолвил он.

– Нет, давайте постоим, – сказала Ола. – Я и стоя могу поесть.

– Мы постоим, – с улыбкой ответил официанту Джон.

Они взяли вино, булочек, поднялись на верхнюю палубу и, наслаждаясь легким ветерком, принялись любоваться солнцем, которое уже клонилось к закату.

– Идеальное завершение идеального дня, – довольным голосом промолвила Ола.

– Это был идеальный день, Ола?

– Лучший в моей жизни.

– И в моей, – сказал герцог. – Потому что я провел его с вами. Если бы только…

– Только?

Джон бросил булочку в воду, где ее тут же подхватили чайки.

– Вы когда-нибудь были влюблены? – неожиданно спросил он.

– Нет, – покачала головой Ола.

– Я надеялся на такой ответ. И все же… – Он вздохнул. – Я так много хочу вам сказать, но не могу. Если бы только мы не были… теми, кем есть.

Она решила, что настало самое подходящее время рассказать правду.

– Джон…

Герцог улыбнулся.

– Мне нравится слушать, как вы произносите мое имя. Остальные называют меня герцог или Камборн, но мое имя Джон и мне хочется, чтобы между нами так и было. Как между обычными мужчиной и женщиной.

Она вспомнила рассказ Джона о том, как его всю жизнь преследуют женщины, и вдруг осознала, в какую ловушку попала сама. Он думал, что она разглядит в нем мужчину, потому что, как ему представлялось, ее титул был выше его. Но, если ему откроется истина… не перестанет ли он ей доверять?

Мгновение назад Ола собиралась рассказать ему все, однако слова признания так и остались непроизнесенными.

– Обычные мужчина и женщина, – повторила она за ним. – Это все, чего я хочу.

– Я люблю вас, – промолвил он.

Сердце ее чуть не вырвалось из груди от восторга.

– А я люблю вас, – ответила она. – Я вас почти совсем не знаю, но люблю.

Он прикоснулся к ее лицу.

– Мы знали друг друга всегда, испокон веку.

– И будем знать до конца времен, – прошептала Ола.

Странно, однако ей показалось, что по лицу Джона пробежала тень неуверенности. Он посмотрел на руку Олы, лежащую в его руке, а потом медленно поднес ее к губам.

– Пока живу, я никогда не забуду этот миг, – тихо произнес Джон. – И никогда не перестану ценить его.

Это было не совсем то, что она ожидала услышать, и Ола ощутила легкое беспокойство. Вздор! Он любит ее. Что может быть не так?

Долго, им казалось, много часов, они сидели у борта и наблюдали за тем, как на реку опускается темнота. И он, и она хранили молчание – их переполняло такое счастье, что не нужно было ничего говорить.

Где-то у них за спинами снова заиграл аккордеон и начались танцы. Рассмеявшись, они сбежали на нижнюю палубу и стали танцевать. Танцевали долго, до головокружения. Оле казалось, что все самое прекрасное в мире сосредоточилось вокруг нее.

Но вдруг девушка остановилась и оказалась в объятиях Джона, его губы прильнули к устам Олы, и он начал жадно целовать ее. Между поцелуями бормотал:

– Любимая, любимая.

– Любимый, – шепнула она в ответ. – Ах, Джон… Джон…

– Скажите, что любите меня, – попросил он.

– Я люблю вас, люблю.

– Обещайте не забыть этот вечер, скажите, что будете помнить, как я вас любил. Обещайте, несмотря ни на что, хранить это в памяти.

– Что за странные слова вы говорите?

– Обещайте.

– Обещаю, обещаю.

Как-то слишком быстро лодка вернулась к доку, на котором они на нее садились. Сойдя на берег, влюбленные взяли новый кэб, и герцог назвал адрес гостиницы Олы. В кэбе, где их никто не мог увидеть, он снова начал осыпать ее поцелуями, словно человек на грани отчаяния. Как ни была наивна Ола, она почувствовала в этих поцелуях нечто большее, чем просто любовь, – какой-то страх, почти муку.

Но тогда девушка не могла размышлять об этом. Она вся превратилась в одно сплошное чувство.

У гостиницы герцог помог ей выйти и проводил до самой лестницы.

– Завтра утром я буду вас ждать на этом же месте в десять часов, – пообещал Джон.

– Снова поедем кататься?

– На этот раз нет. Поедем туда, где можно долго разговаривать. Спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи, – ответила Ола. – До завтра… любимый.

Наверх она вознеслась на облаке счастья. Завтра они поговорят, и между ними наконец не останется недомолвок. Не будет обмана или недопонимания. Впереди лишь любовь и счастье.

Герцог дождался, когда Ола скрылась из виду. После этого его улыбка погасла, лицо напряглось, брови сдвинулись, словно тяжелый груз лег ему на плечи. И на какой-то миг в его глазах появилось выражение, больше всего напоминавшее отчаяние.

Но потом Джон расправил плечи, развернулся и вышел к кэбу.

– Уайтхолл! – коротко велел он.

Через двадцать минут герцог уже находился на улице, где было сосредоточено множество правительственных учреждений, одна сторона которой оканчивалась зданием Парламента. По указанию Джона кучер остановился на середине Уайтхолла, и герцог вошел в неприметный дом с простыми дверьми и окнами. Такое место легко не заметить: на двери здесь не висела табличка с указанием назначения здания и ничто не говорило о том, что в нем находится штаб-квартира одного из самых могущественных, но при этом малоизвестных учреждений в стране.

Герцог направился прямиком на третий этаж и сразу же был принят в кабинете полного господина с располагавшим лицом. Им оказался некий сэр Бернард Дансон, глава Британской секретной службы.

Когда герцог вошел, он поднял на него цепкий взгляд и коротко произнес:

– Ну как?

Джон, печально покачав головой, ответил:

– Она не та, за кого себя выдает.

– Кто же она?

– Не знаю. Но, кем бы она ни была, эта девушка не принцесса Релола из Олтеницы.

– Когда вы начали подозревать? – спросил сэр Бернард.

– С самого начала. Однако все это время я надеялся, что ошибаюсь… Что она действительно окажется какой-нибудь олтеницкой принцессой, о которой мы просто раньше не слышали, возможно, дальней родственницей представителей царствующей фамилии.

Сэр Бернард покачал головой.

– Я этот вопрос тщательно проверил, друг мой. Царствующая фамилия Олтеницы состоит именно из тех людей, о которых мы знали всегда: король Матиас и королева Фрейя, пять их дочерей – Людмила, Сибилла, Мирлена, Флавиола, Хелола – и трое сыновей, ни один из которых не женат на женщине по имени Релола и не имеет детей с таким именем. Все как один наши разведчики сообщают, что сейчас их семья заточена в замке Холлентот группой русских солдат, препятствующих узникам попасть в Лондон.

– Но Флавиола… Хелола… Такие похожие имена.

– Хелоле шестнадцать лет, а с Флавиолой я встречался лично. Одна из самых уродливых женщин из всех, что мне приходилось видеть.

– Значит, не Хилола и не Флавиола, – согласился герцог. – Но другие принцессы? Что, если это одной из них удалось сбежать и приехать сюда, в Лондон, за помощью?

– Тогда почему она не обратилась за ней? Она побывала во дворце, познакомилась с вами, человеком, состоящим на королевской службе. Она просила вас свести ее с кем-нибудь из правительства?

– Нет.

– И она ни разу не пыталась связаться со своим посольством. Мне это известно. За каждым ее шагом следили, включая те часы, которые она провела с вами.

– Я выполнял долг перед страной, – сухо процедил герцог. – Держал подозрительную личность под наблюдением.

– Под очень пристальным наблюдением, нужно сказать. Ну хорошо, друг мой, я не собираюсь задавать неудобные вопросы о том, насколько далеко вы посчитали себя обязанным зайти в королевской службе. Это, как говорится, неизбежные издержки. Они не имеют значения, если вы не потеряете голову.

Ощущая на себе проницательный взгляд сэра Бернарда, герцог, слегка покраснев, произнес:

– Вы упомянули посольство Олтеницы. Она его избегает. Говорит, не хочет, чтобы там узнали, что она находится здесь, потому что тогда они заставят ее следовать официальному протоколу.

– Или разоблачат ее. Она когда-нибудь пыталась получить доступ к ее величеству?

– Ни разу. Я пару дней назад упомянул о ланче для иностранных гостей и предложил ей прийти, однако она отказалась. Сказала, что ей достаточно увидеть королеву на расстоянии. Она всегда говорила только так.

– Всегда?

– Да, позже еще раз упомянула об этом, сказала, что хотела бы увидеть, как ее величество проезжает в карете, но подходить близко не собиралась. Теперь я понимаю почему. Она боялась, что ее глупый розыгрыш откроется.

– Разумеется. Но, послушайте, Камборн, все может оказаться куда серьезнее, чем вы думаете. Мы не знаем ее истинных целей.

– Не сомневаюсь, они самые невинные. Для нее это просто игра, не более.

– Полагаете, у нее нет никаких серьезных планов?

– Уверен в этом. Да одно то, что ее обман настолько несовершенно продуман, доказывает ее невинность. Она даже уверяла меня, что Олтеница не имеет выхода к морю, а это, как мы знаем, не так. Она называла себя единственным ребенком в семье, но нам известно, что в Олтенице большая королевская семья. Она не удосужилась разузнать хотя бы самые главные вещи об этом месте. Будь она шпионкой, а, насколько я понимаю, вы это предполагаете, то вела бы себя куда профессиональнее.

– Да, пожалуй, вы правы. Но ее нужно остановить. Мы не можем допустить, чтобы по Лондону разгуливали молодые женщины, выдающие себя за членов дружественных нам иностранных королевских фамилий. Это может привести к неприятным… недоразумениям.