Джек засмеялся:

— Алессандра может поклясться, что девушка способна ругаться как матрос почти на дюжине разных диалектов.

— Интересно.

— Но вовсе не так интересно, как коллекция редких книг по классической архитектуре, что находится здесь, у меня. — Для Джека Древний Рим был гораздо более интересной темой для разговора, чем Кэтрин Кайли Вудбридж. — Пойдем, я покажу тебе книгу семнадцатого века о надписях, обнаруженных на храме Юпитера…

Марко неохотно отбросил все мысли о леди — обнаженных и не очень — и последовал за Джеком к одному из столов возле окон с витражами. Но каким-то необъяснимым образом соблазнительный запах эфирного масли с цветами апельсинового дерева из Сицилии и дикого тмина преследовал его, дразня ноздри.

Странно, запах казался навязчиво знакомым, но он не мог вызвать в памяти его источник.

И это не удивительно, подумал он, отгоняя его сардоническим пожатием плеч. В своей весьма безнравственной жизни он вдыхал аромат слишком многих духов, чтобы вспомнить их все. И по правде говоря, ни одна из женщин не оказалась незабываемой.

За исключением одной умной шлюхи в Неаполе, которая осмелилась…

— Послушай, Гираделли, — услышал он голос Джека. — Если ты так увлекся этой дорической колонной, нам с тобой не о чем разговаривать.

Глава 2

— Что за ужасный запах?

— Внутренности рыбы и засохший коровий навоз.

Кейт подвинула ближе чернильницу на письменном столе, за которым сидела, и продолжила делать записи, касающиеся ее занятий ботаникой, стараясь наверстать то время, когда она находилась вне Лондона.

— Прости, я думала, что хорошо вымыла руки.

Горничная взглянула на подол её рабочего платья, вымазанного навозной жижей, которая медленно стекала на дорогой ковер из французского Обюссона.

— Может быть, вы хотите переодеться?

Кейт посмотрела вниз.

— Дерьмо, — пробормотала она себе под нос.

— Можно сказать и так, — ответила Элис, которая наконец привыкла к особому языку своей подопечной.

В отличие от полудюжины предыдущих горничных, каждая из которых не продержалась и месяца, ее не смутили ни не выводимые пятна на одежде, ни грубоватый язык.

— Однако это выражение нехарактерно для леди, даже если вы произносите его по-французски.

— Да, но я неоднократно повторяла, что…

— Не настоящая леди, — закончила Элис. — И слава Богу. Иначе это место оказалось бы очень скучным.

Кейт усмехнулась.

— Мне страшно повезло, что Симпсон нашел тебя. Ни одна из тех, кого присылало агентство, не обладала чувством юмора. — Девушка коснулась подбородка обратной стороной ручки. — Ведь я положила рассеченную лапку лягушки в саше вовсе не для того, чтобы напугать бедняжку Сьюзен. Я просто забыла, что она там.

— Да, вот уж не повезло так не повезло, — констатировала Элис. — После того случая Симпсон отказался от попытки найти уважаемую кандидатуру через агентство. Я знакома с его кузеном — не спрашивайте, каким образом, — и когда бедняга потерял всякую надежду, он предпочел смотреть сквозь пальцы на довольно туманное объяснение всех моих предыдущих мест службы в обмен на мое обещание не падать в: обморок при виде препарированного пресмыкающегося.

— Это случается не часто. В тот раз я попыталась воспроизвести лекцию, которую услышала в королевском зоологическом институте. — Кейт смахнула приставший к рукаву листик. — Ты же знаешь, я специализируюсь на ботанике.

— С каких это пор рыба считается растением? — поинтересовалась Элис, снова демонстративно втягивая воздух.

— Я просто экспериментировала с новой формулой удобрения.

Элис тут же выдвинула предложение:

— Может быть, в следующий раз вы возьметесь за создание формулы цветочного масла дли духов?

Упоминание аромата заставило Кейт медленно вдохнуть и задержать дыхание в легких. Она всегда составляла свой собственный аромат — уникальную смесь сладких специй и луговых трав. Ингредиенты продавались в маленькой лавке в Сицилии, на берегу Тирренского моря. Это был своего рода автограф, нечто, что принадлежало ей и только ей.

«Выдохни», — приказала она себе. Мужчинам утонченность не свойственна. Масло неролы и тимьян использовались при изготовлении многих видов женских духов. Марко вдыхал ароматы, сопровождавшие такое количество женщин, что вряд ли вспомнит мимолетную встречу в Неаполе.

— Отличное предложение, — мимоходом бросила Кейт. — Мы могли бы открыть парфюмерный бутик на Бонд-стрит, чтобы заработать на булавки.

У Элис вытянулось лицо.

— Вы можете представить реакцию герцога, если он узнает, что его внучка собирается заняться торговлей?

— Да, определенно могу, — ответила Кейт, не в состоянии скрыть негодование. — Клейн выгнал мою мать из дому без гроша, когда она отважилась выйти замуж за американского капитана торгового флота вопреки воле его сиятельства.

Элис, которая и раньше слышала краткую историю своей хозяйки, сочувственно поддержала ее:

— Некоторые люди остаются несгибаемы в своих убеждениях, особенно когда их окружают льстецы и подхалимы, которые с рождения твердят им, что они правы. — Горничная на минуту задумалась. — Никто не возражает герцогу, и ему, должно быть, трудно определить, когда он прав, а когда нет.

Кейт вздохнула.

— Это очень мудрое наблюдение, Элис. — Она взяла в руки чернильницу и начала легко взбалтывать густую, вязкую жидкость, стекающую по хрусталю. — Но все равно простить его трудно. Всему виной проклятая несгибаемая гордость…

Чернила кружились все быстрее и быстрее, создавая водоворот, который, казалось, затягивал ее настроение в свою черную глубину.

— Я здесь только потому, что обещала родителям, когда они находились на смертном одре, примириться с моим дедом, — продолжила она. — Честно говоря, если бы тогда у меня был выбор, я бы села на первый торговый корабль, отправлявшийся из доков Ост-Индии, и никогда даже не оглянулась бы назад.

— Но можно сказать кое-что в защиту жизни без забот и лишений, — пробормотала Элис. — Здесь вы окружены роскошью, и все вокруг готовы выполнить любое ваше желание.

— Согласна, и почти все время я чувствую себя словно птица в позолоченной клетке, Я привыкла к свободе, независимости и предпочитаю обо всем иметь собственное мнение, а со мной обращаются так, словно моя голова набита опилками.

Горничная едва заметно фыркнула.

— Что так, то так.

Кейт попыталась выглядеть обиженной, но предательская улыбка заиграла на губах.

— Я действительно так уж плоха?

— Ну давайте условимся, что, когда вы захотите проявить свою независимость в следующий раз, попытаетесь не делать это перед фехтовальным залом Анджело. Не уверена, что те два молодых джентльмена пришли в себя от вашей угрозы отрезать им мошонки.

— Вовсе нет! — запротестовала она. — Я выразилась иначе.

Инцидент был весьма вызывающим даже для нее. Но тогда Кейт показалось, будто Алессандре грозит неминуемая опасность, и возникла срочная необходимость поговорить с печально известным Джованни Марко Мусто делла Гираделли. Это была не ее вина, что граф предпочел выйти на улицу в пропитанной потом рубашке, обтягивающих панталонах и босиком.

— Может быть, вы и не упомянули этот специфический анатомический отросток, но они предпочли не рисковать. — Элис скромно оправила юбку. — В будущем, пожалуйста, постарайтесь быть более сдержанной. Мне нравится эта работа, но герцог сдерет с меня шкуру, если я позволю вам оказаться замешанной хоть в малейший скандал.

Кейт тихо хмыкнула.

— Если бы он отнесся с пониманием к поступку собственной дочери, я не была бы черной овцой в стаде, пятном, омрачающим его драгоценное герцогское достоинство.

— Общество может до сих пор помнить старый скандал, когда сбежала ваша мать, но в его глазах вы — уважаемая молодая леди, которая выросла в Бостоне. — В камине потрескивал уголь, окропляя золу фонтаном оранжевых искр. — Давайте попытаемся не разочаровывать его.

Кейт вернулась к своим записям.

Приблизившись к изящному секретеру из грушевого дерева, Элис начала проглядывать груду приглашений.

— Вы наденете синее узорчатое шелковое платье сегодня на вечер к леди Хэмден?

— Пропади все пропадом, я совершенно забыла об этом, — Кейт бросила ручку. — Эта титулованная вдова скучна, как пресная вода, а ее музыкальная программа обычно звучит словно мешок с мокрыми кошками, пытающимися из него выбраться. Пожалуй, я предпочту отказаться.

— Вы уклонились уже от трех ее приглашений, — указала Элис. — А эта леди — хороший друг вашего дедушки.

— На чьей ты стороне? — ворчливо поинтересовалась Кейт.

— Я просто выслушала вашу короткую лекцию о том, что женщина должна быть практичной и прагматичной, — ответила горничная. — Если вы посетите сегодня прием, это польстит герцогу и может оказаться полезным в следующий раз, когда он нахмурится по поводу того, что вы хотите совершить.

— Господи, ты бы превзошла самого Макиавелли.

— Маки… что?

— Не важно, — сказала Кейт. — Это итальянский джентльмен, известный своими способностями строить самые хитроумные планы.

— Итальянец, да? Как тот темноволосый дьявол с дивными ногами? Тот, который выглядит так, словно его вылепил Мэки… Мэки…

— Микеланджело, — закончила Кейт, — Si, как тот самый.

— Неужели все мужчины из той страны так греховно красивы?

Греховно. Вспомнив искушающий изгиб рта Марко, Кейт пошевелилась на стуле, неприятно ощущая, как где- то в глубине ее тела зашевелился змий, медленно раскручивая свое извилистое тело.

Нет. Она не будет — не может, — пусть этот змий не поднимает свою безобразную голову. В юности Кейт была дрянной девчонкой, диким, страстным созданием, не скованная корсетами и условностями. Но она пообещала своим родителям измениться, бросить бродячую жизнь, чреватую опасностями и неопределенностью. Кейт знала: они глубоко сожалели, что толкнули свою единственную дочь на такое нестабильное, существование. Ее домом служила отполированная деревянная палуба, а крышей…