Сент-Луис был грязный, шумный, рабочий город, совсем непохожий на утонченный и благовоспитанный Новый Орлеан. Но в нем были своя прелесть и особая притягательность. Мы поселились в «Гранд-Палас-отеле», который был совсем не «гранд», и, приняв ванну и переодевшись, я отправилась что-нибудь разузнать про Бориса и Габриэль. Куда бы я ни пришла, везде только и было разговоров, что про Калифорнию и добычу золота. На улицах толпились люди, приехавшие со всей Америки – от Бостона до Нью-Йорка и Филадельфии, – готовые сменить добротные костюмы на грубую одежду золотоискателей. Мне незачем было видеть Калифорнию, чтобы сказать, что на самом деле они там найдут: дизентерию, волдыри на руках и изнуряющий труд, тяжелее которого они еще не видели. Держу пари, что там немного будет цыган. Цыгане и работа – вещи несовместные.

В отель я вернулась ближе к вечеру, обойдя перед этим дюжину магазинов. Я застала Сета ходившим по комнате; чтобы не потерять равновесия, он то и дело хватался за мебель.

– Что ты делаешь? – закричала я. – Ты хочешь, чтобы раны снова открылись? Идиот! Ты думаешь, что лучше врачей знаешь, как надо лечиться? Сядь сейчас же!

Я пихнула его в кресло и подставила под больную ногу низкую скамейку. Он хотел было возразить, но я ему не позволила.

– Где ты была? – прорычал он. Вид у него был ужасный: бледное, изможденное лицо, небритые щеки и подбородок, голубые глаза глубоко ввалились, а шрамы на лице зловеще шевелились, словно живые. – Не можешь дождаться, когда избавишься от меня? Шляешься по магазинам, – презрительно фыркнул он, глядя на мои покупки. – Ох уж эти бабы!

– Я пошла в магазины только после того, как узнала все, что хотела, – сухо ответила я. – К тому же большинство этих вещей для тебя. Смотри!

Я разорвала пакет и вытащила рубашки, прекрасные верховые бриджи, теплое нижнее белье и низкую касторовую шляпу с широкими полями. Потом развернула главный подарок – резную дубовую палку, не лучшую на свете, но прочную и удобную, с набалдашником в виде львиной головы.

– Разве не здорово? Этот человек шел по улице и помахивал ею. Я поняла, что палка ему не слишком нужна, и купила ее у него. Он просил меня отобедать с ним, но я отказалась. Не смотри так сердито. Я могла бы легко соблазнить любого мужчину в Сент-Луисе.

– Могла бы купить мне что-нибудь выпить, – буркнул он.

– Да, могла. Но не купила. – Он был так груб и сердит.

Я хлопотала, раскладывая в маленькой комнате покупки, вынула сигары, которые купила для Сета, вытерла краем юбки стакан. Я налила ему полный бокал бургундского, чуть поменьше себе, зажгла сигару, сунула ее Сету в рот и села на пол у его ног, чтобы рассказать, что мне удалось узнать.

– Никогда не угадаешь, что я увидела, когда спустилась к пристани, – начала я. – «Валери Джейн»!

Его глаза округлились, и он всем телом подался вперед.

– Что? Где? Давно…

– Не впадай в истерику, Сет. Дай мне самой все рассказать. Да, я и сама не поверила собственным глазам. Прошло две недели, а она все еще здесь. У нее какие-то неполадки с котлом. Я поднялась на борт и поговорила с капитаном. Он показал мне список пассажиров, но Бориса и Габриэль в нем не было. Тогда я описала их ему, он подумал и наконец сказал, что в Новом Орлеане села пара, которые назвались Андерсонами. Мужчина много играл в карты, а девушка почти все время провела в каюте. Это они, Сет, я уверена! Конечно, капитан не знал, куда они отправились после того, как сошли с корабля, поэтому я расспросила других людей на судне. Один из официантов слышал, как мистер Андерсон кого-то спрашивал, есть ли в Сент-Луисе местечко, где он мог бы попытаться вернуть то, что проиграл на «Валери Джейн». В конце концов я разыскала того человека, и он сказал мне, что посоветовал им ехать в отель «Вашингтон». Там есть игорный зал. Тебе удобно? Тепло? Позволь, я подложу тебе подушку.

Я вскочила на ноги, но Сет удержал меня за руку.

– Закончи свой рассказ. Что еще?

– Хорошо. – Я снова села и сделала глоток бургундского. Вино было кисловатое, но все же это было лучшее, что мне удалось найти в городе, переполненном умиравшими от жажды мужчинами. – Я поспешила в отель «Вашингтон». Андерсоны останавливались там! Но только на несколько дней. Борис выиграл в «фараона» кучу денег. А мистер Белчер – управляющий отелем – вспомнил, что Борис спрашивал у него, как добраться в Индепенденс.

– В Индепенденс! – Сет вздрогнул и выпрямился. – Какого черта он собрался в Индепенденс?

– За золотом, – холодно ответила я. – Я все разузнала. Индепенденс называют воротами в Золотую страну. Туда съезжаются люди со всей Америки, собирают караваны из повозок и отправляются на Запад, в Калифорнию. Борис и Габриэль уехали из Сент-Луиса неделю назад, значит, они сейчас там. Примерно три сотни миль отсюда. Путь неблизкий, но завтра отходит почтово-пассажирский пароход. И, если нам повезет и он не взорвется, через несколько дней мы будем на месте.

– Тебе удалось достать билеты? – Сет схватил меня за плечи, и его пальцы больно впились в мое тело.

– Конечно.

Я решительно стряхнула его руку, но все же достаточно осторожно, чтобы не потревожить раны. Я все еще была на него сердита. И это его благодарность за все, что я для него сделала!

– Это было нелегко, – продолжила я. – Все мужское население Сент-Луиса непременно хотело сесть на этот пароход. Но я нашла человека, который забронировал себе с приятелем каюту, сыграла с ним в «фараона» на билеты и выиграла.

Сет с облегченным вздохом откинулся на спинку кресла. Его и без того изможденное лицо болезненно скривилось, глаза блестели, и я поняла, что его снова мучит лихорадка. Я снова налила ему полный бокал бургундского. «Если он немного захмелеет, – думала я, – будет крепче спать».

Я встала и сняла юбки.

– Что ж, я сделала все, что могла. Я не ожидала, что ты покроешь меня поцелуями, но мог бы сказать хоть слово благодарности. Если нам повезет, Борис и Габриэль все еще сидят в Индепенденсе. Я уверена, что они направляются в Калифорнию. Борис из числа тех жадных свиней, которые хотят получить золото, не копаясь в земле, а отобрав его у старателей за карточным столом. Судя по тому, что я слышала, Индепенденс – настоящий сумасшедший дом. Люди неделями ждут возможности переправиться с лошадьми и повозками на пароме в Канзас! Вряд ли эти «Андерсоны» сумеют быстро найти лошадей и продукты. Уверена, мы застанем их там.

– Я сам поеду за ними, – сказал Сет. – А ты с первым же пароходом возвращайся в Новый Орлеан.

Я холодно посмотрела на Сета. Наступил отличный момент, чтобы показать ему всю ярость, на какую способна примадонна, но передо мной сидел больной человек. Поэтому я подавила гнев и спокойно сказала:

– Я знаю, что тебе не терпится избавиться от меня, и поверь, сама больше всего хочу вернуться в свой дом, к ма… к людям, которых я люблю. – Я вспомнила о Стивене, и невыносимое чувство вины нахлынуло на меня. – Но я приехала сюда не для того, чтобы быть с тобой, а для того, чтобы помочь Габриэль. Запомни это. Я уеду только вместе с ней. Тебе ясно?

– Здесь неподходящее место для женщин, – начал Сет со всей яростью, на какую был способен.

– Ха! А твоя сестра не женщина? Даже если она и не была женщиной до отъезда из Нового Орлеана, теперь она женщина, – безжалостно сказала я. Глаза Сета опасно сверкнули, но он ничего не ответил. – И мне нет надобности напоминать тебе, что ты сам еще не в состоянии путешествовать и, если бы я не поехала с тобой, то сейчас лежал бы на дне реки со всей остальной командой этого проклятого корабля. Пока что я принесла тебе гораздо больше пользы, чем хлопот. Не бойся, я не собираюсь цепляться за тебя. В своем нынешнем состоянии именно ты тянешь нас назад. Я сильная. Я знаю, что значит спать на земле под открытым небом, и я скачу на коне лучше любого горгио. Как сказал твой президент про Верховного судью Джона Маршалла: «Он создал закон, теперь дайте ему провести его в жизнь». Я вижу, ты создал свои законы, но я не дам тебе провести их в жизнь!

Я вскочила на ноги. Видите, каким словам можно научиться, общаясь с адвокатом? Мы оба знали, что без меня Сет никуда не поедет. Он был все еще слаб, как ребенок, и нуждался во мне, как в няньке.


Увы, наше путешествие словно было отмечено злым роком. Не проехав и половины пути до Индепенденса, почтово-пассажирский корабль налетел на песчаную косу и сел па мель. Два дня мы ждали, пока сменится ветер и нас смоет. Я оставляла Сета отсыпаться в каюте, а сама проводила время в главном салоне среди мужчин, играя в карты и, конечно, выигрывая. Я действительно любила «фараона», и мой дар не подводил меня. Поначалу мое появление вызвало у мужчин замешательство: они привыкли, что женщины отдыхают отдельно, в другом салоне. Но это не лишило меня партнеров за карточным столом, и я снова убедилась, что мужчины, обычно остро переживающие проигрыш в мужской компании, похоже, не сильно возражают, когда их карманы облегчает женщина.

Мы провели на песчаной косе ночь и день. Потом, когда снова наступили сумерки, с нижней палубы донесся тревожный шум. Я услышала, как матрос крикнул: «Бандиты! Речные пираты!».

Пока все остальные в салоне курили сигары, пили виски, лениво спрашивая друг у друга, что случилось, я схватила свой выигрыш и бросилась в каюту.

Ворвавшись в нашу крохотную комнатку, я разбудила Сета.

– Вставай! На корабль напали!

Несмотря на болезнь, инстинкт Сета не подвел его. Он спрыгнул с узкой койки и схватил револьвер, который всегда держал под рукой. Он проверил, заряжен ли пистолет, и взвел курок. Я побросала наши вещи в чемодан. Снаружи доносились крики, выстрелы и женский визг. Затем в каюту стал пробиваться едкий запах дыма.

– Они подожгли корабль, – мрачно сказал Сет, как будто прочитав мои собственные мысли. Я помогла ему надеть сюртук и накинула на себя плащ. Потом подняла чемодан, Сет схватил свою палку, и мы выскочили в узкий коридор. Сверху доносился шум борьбы. Бандитов, вероятно, было много, иначе они не осмелились бы напасть на корабль, многие из мужчин на котором были вооружены.