Натали Питерс - Опасное наваждение

– А теперь, – сказала я, – что мы будем делать, пока шампанское охлаждается?

– Подойди и сядь рядом. – Он повернулся на бок и похлопал по одеялу рядом с собой. Я послушно села. Он приподнялся на локте и посмотрел на меня. Через мгновение, потянувшись ко мне, Стивен снял с моей головы шляпу и отложил ее в сторону. – Так лучше. Она закрывает твое лицо.

Я почувствовала, что краснею.

– Ну не глупо ли? – сказала я. – Я стояла на сцене перед огромным залом с тысячами людей, пела для них и никогда не стеснялась. Но когда ты так смотришь на меня, я теряюсь.

– Почему? – ласково спросил он.

– Не знаю, – прошептала я.

Он взял меня за руку и легко прикоснулся губами к ладони. Манжеты рукава скользнули вниз, открывая шрам, и я попыталась отнять руку. Но он крепко держал ее и поцеловал шрам тоже.

– Я несколько дней готовил свою речь, – сказал он, не глядя на меня. – Специально для этого случая. И не могу вспомнить ни слова. Поэтому придется импровизировать.

У меня замерло сердце. Он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, Рони. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

У меня на глаза навернулись слезы. Проглотив подступивший к горлу комок, я, понурившись, сказала:

– Нет, Стивен. Нет. Это невозможно. Я уже замужем, ты же знаешь.

– Это возможно, – сказал он. – Ты получишь развод. – Стивен сел и уверенно продолжил. Он вновь вернулся на землю, из царства Любви в царство Закона, где ему не приходилось мучительно подыскивать слова. – Это нетрудно. У меня за границей есть друзья-юристы, в Англии, во Франции. Мы поручим им вести дело…

– Но я не знаю, где он, – слабо возразила я, – и даже жив он или мертв! – У меня дрожали руки, про голос и говорить нечего. Я нервно теребила юбку. – Я чувствую… как странно… Ох, Стивен, держи меня! – Я обхватила его за талию и опустила голову ему на плечо. Он крепко сжимал меня в объятиях, и я ощущала на волосах его горячее дыхание.

– Это нехорошо, Стивен, – произнесла я, немного придя в себя. – Ты ведь знаешь, кто я. Ты честолюбив. У тебя большое будущее. Тебе нельзя жениться на такой женщине, как я. Даже если бы я была разведена!.. В этой стране люди плохо относятся к разводу.

– Если мы не найдем этого человека, мы сможем аннулировать брак. Даже французский суд без колебаний сочтет его недействительным. Ты была молода, а он бессовестный негодяй. Он бросил тебя и ребенка. Ваш брак вполне можно расторгнуть, Рони. Поверь мне. Я займусь этим сам. Ты думаешь, я посмотрю на то, что станут говорить люди? Я знаю, какая ты, и я люблю тебя. Не вопреки всему этому, а благодаря. Скандал – это ничто, жалкое сотрясение воздуха. Истории, сплетни, слухи. Они безжалостны и жестоки, но они рано или поздно утихнут. Если ты мне не веришь, спроси у моей матери. Скандал, возможно, замедлил рост отцовской карьеры, но не смог остановить отца. И меня не остановит. Я изумленно покачала головой.

– Ты тигр, Стивен. Тебе невозможно сопротивляться! Он засмеялся и нежно поцеловал меня.

– Мне приятно это слышать. И еще у меня есть идея, чем нам заняться, пока охлаждается шампанское. Я думаю, моя мать имела в виду именно это.

– Твоя мать – просто замечательная женщина, – сказала я.

Он засмеялся:

– Она пиратка!

Я непонимающе уставилась на него:

– Что ты сказал? Пиратка? Ты шутишь?

– Нисколько. Перед войной 1812 года она была грозой Ла-Манша. Она плавала на корабле вместе с Джин Лафитт. Теперь понимаешь, что я имел в виду, говоря о скандалах.

– Это о женитьбе твоего отца? Как здорово, – вздохнула я.

Мне следовало сразу выяснить все до конца. Нужно было спросить: «У тебя есть еще один брат по имени Сет?» Но я не спросила. Я сказала себе, что это совпадение, не больше. Я не хотела знать ничего, кроме того, что уже знала: Стивен любит меня и собирается на мне жениться. Он хороший человек. Мне казалось, что в этот момент я хочу в жизни только одного – выйти замуж за хорошего человека. И такая возможность представилась. «Я не позволю, чтобы что-то помешало мне обрести покой и счастье», – думала я. Я отбросила свои беспокойства – цыганская манера – и решила наслаждаться настоящим.

Смеясь и лаская друг друга, мы упали на одеяло.

– Это единственное время года, когда возможны свидания на природе, – сказал Стивен. – Достаточно поздно для комаров и слишком рано для зимы.

– Ты очень хитрый и умный, – сказала я. – Ты привез меня сюда специально, чтобы соблазнить!

– Нет, я буду соблазнять тебя, только если ты согласишься стать моей женой. Ты согласна? Если откажешься, я отнесу тебя в лодку и отвезу домой.

– И больше никаких поцелуев? – грустно вздохнула я.

– Никаких.

– Ладно, я не очень щепетильна и беру взятки, – сказала я. – Да, я согласна выйти за тебя замуж.

– Тогда получай награду…

Пришло время вытаскивать шампанское.

– Я заколдовала тебя, – сказала я. – Ты бы никогда не предложил мне выйти за тебя замуж, если бы я этого не захотела. Ты в моей власти.

– Сейчас и во веки веков, – согласился Стивен и крепче обнял меня. – Может, ты и права, – сказал он. – Ты заколдовала меня. Трезвый, рассудительный, серьезный Стивен Мак-Клелланд влюбился в цыганскую певицу!

Мы чокнулись бокалами с шампанским.

– Я думала, ты стыдишься того, что произошло во Франции, – сказала я ему. – Я думала, ты не хочешь об этом вспоминать… ах, какой я была дурой. Но ты ни разу не заговорил о том времени до сегодняшнего дня. Я на тебя ужасно злилась. Ты станешь навещать меня, когда мы вернемся в город? Мы будем проводить ночи напролет в постели, а под утро ты, еще до рассвета, будешь уходить, чтобы сохранить нашу любовь в тайне? Ты больше не будешь таким хорошим и станешь немножко плохим, да?

– Послезавтра я уезжаю в Вашингтон, – с сожалением сказал он.

– К юристам? Ба! А когда ты вернешься?

– К Рождеству. Как ты думаешь, стоит всем рассказать сейчас?

Я покачала головой.

– Нет, Стивен, давай подождем. До Рождества.

– До Рождества.

В рождественский вечер 1849 года все семейство Мак-Клелландов собралось в их большом доме на Чарльз-авеню. Мы со Стивеном наконец объявили всем, что собираемся пожениться. Мы решили не давать объявления в газете, потому что до свадьбы было еще далеко, но нам хотелось, чтобы близкие нам люди все знали и разделили нашу радость.

Гарт и Элиза, казалось, были искренне рады. Шон сделал вид, что его сердце разбито. Габриэль вымученно улыбнулась и по-сестрински чмокнула меня в щеку. Она до сих пор не простила мне того разговора о Борисе, но вела себя чуть более дружелюбно и не выглядела такой несчастной, как в тот день, когда я впервые увидела ее в октябре. Ее мать согласилась со мной, что Габи стала понемногу забывать Бориса. Ах, мы оказались настолько же слепы, насколько Габриэль оказалась умна.

Стивен вернулся из Вашингтона всего два дня назад и выглядел немного усталым, но зато вместе с ним приехали его сыновья: Джон и Филипп. Оба мальчика удивительно были похожи на него: такие же белокурые волосы и голубые глаза, но Джон, старший, был серьезным и чуточку скрытным, а у Филиппа в глазах так и плясали чертенята. Мы со Стивеном виделись лишь мельком, но успели пообещать друг другу, что после моего концерта, намеченного на 31 декабря, мы вместе куда-нибудь поедем, может быть, даже за город. Пока Стивена не было, мне было очень одиноко, и я с утроенной энергией работала, готовясь к выступлению, чтобы не оставалось времени скучать. Стивен признался мне, что делал то же самое.

Элиза Мак-Клелланд не имела привычки оставлять мужчин после обеда одних, поэтому мы вместе пошли в гостиную. Дворецкий принес портвейн, и Стивен с отцом вальяжно закурили сигары в компании своих дам.

– У вас такая чудесная семья, – сказала я Элизе Мак-Клелланд.

– Теперь это и твоя семья, моя дорогая, – ответила она со счастливой улыбкой и сжала мне руку. – Я так рада за Стивена. Ему обязательно надо снова жениться.

– А как же дети? – спросила я. – Они не будут возражать против мачехи?

– О нет! Мери уже влюблена в тебя, а мальчиков поразила твоя карета и шестерка лошадей. Чудесные кони! Дети были так малы, когда умерла Джули, они вряд ли помнят ее.

– Она, наверное, была хорошей матерью?

– Замечательная женщина. Стивен рассказывал тебе о ней?

– О да. Они были счастливы вместе. Я надеюсь, что тоже сумею сделать его счастливым. Он такой хороший, такой добрый.

– Могу я послушать, какие хвалы вы мне поете? – Стивен облокотился о спинку дивана, где сидели мы с Элизой, и поцеловал меня в щеку.

– Нет, – раздался строгий голос Гарта Мак-Клелланда. – Тебе придется подождать до свадьбы.

– А нам зачем ждать? – взбунтовалась Элиза. – Мы не хотим!

Все засмеялись, кроме Габриэль, которая, покраснев, простонала:

– О мама!

– Знаешь, папа, – сказал Шон, – по-моему, это несправедливо отправлять меня из города, когда здесь намечается столько интересного. Ну что интересное может произойти со мной в Шарлоттсвилле, в штате Виргиния?

– Там мальчики становятся мужчинами, – нахмурился отец. – По крайней мере я надеюсь, что с тобой это тоже произойдет.

– Пожалуйста, постарайся уговорить Давида прийти завтра к нам на бал, – сказала мне Элиза. – Ты знаешь, что его отец – губернатор Массачусетса? Гарт с ним хорошо знаком. Он даже некоторое время изучал право, Давид, я имею в виду, но бросил его ради музыки. Настоящая богема!

– Боже мой, мадам! – сказала я в изумлении. – Вы за один вечер узнали о Давиде Тэтчере больше, чем я за два года!

Вчера я затащила Давида к Мак-Клелландам на обед, и Элиза сразу прибрала его к рукам.

Элиза придвинулась ко мне ближе и прошептала:

– Мне кажется, Габриэль он немного понравился!