Но сегодня ее величество не в настроении флиртовать или охорашиваться. Она здесь для того, чтобы решить, как поступить с женщиной, которая осмелилась угрожать ее безопасности на троне.

— А я вам говорю: это заговор! — возмущенно восклицает ее величество. — Почему вы мне не верите?

— Потому что этому нет никаких доказательств, мадам, — спокойно отвечает сэр Уильям Сесил.

— О, Мудрец,[69] я не могу поверить, что вы настолько наивны! — бросает она ему на ходу — ему, самому близкому к ней человеку, мудрейшему и наиболее преданному советчику.

Сесил стоически воспринимает этот выговор; ему случалось попадать и под куда более горячую королевскую руку.

Елизавета хмурится.

— Но если верить тому, что я слышала, то наверняка было немало людей, осведомленных об этом браке, — не отступает она. — Милорды, я не могу назвать это иным словом как заговор!

— Пока наше расследование не позволило выявить абсолютно никого, кому было бы известно об этом, — говорит ей Сесил. Все остальные просто счастливы, что он взял на себя роль ответчика.

— А как же священник? — рявкает королева.

— Исчез без следа, мадам.

— А госпожа Сентлоу?

— В Тауэре. Позвольте вам напомнить, что леди Катерина также просила помощи и у лорда Роберта. — Он кивает в сторону своего злейшего конкурента.

Елизавета недовольно смотрит на Сесила:

— Да, но лорд Роберт тут же пришел ко мне. — Тот самодовольно ухмыляется, глядя на Сесила. — Тогда как госпожа Сентлоу и не подумала рассказать мне о своем разговоре с леди Катериной, — продолжает королева. — Я хочу, чтобы ее подробнейшим образом допросили. А что граф Хартфорд?

— Его срочно вызвали в Англию.

— Я хочу, чтобы Тайный совет строго допросил его и леди Катерину, — требует Елизавета. — Пока у нас есть только ее глупое заявление, якобы она вышла замуж по любви. Заметьте — по любви! А ведь эта женщина претендует на мой трон! Раны Христовы, она ответила черной неблагодарностью на доброту. И при этом вела себя дерзко. Господин секретарь, сэр Эдвард Уорнер уже провел дознание — выяснил, сколько человек было осведомлено об этом браке?

— Пока еще нет, но он это обязательно сделает, — отвечает Сесил.

— Пусть он сделает это немедленно, до официального допроса, — приказывает королева. Она все еще кипит от гнева. — Своей непокорностью и безрассудностью леди Катерине удалось подорвать мою тщательно выстраиваемую политику, — шипит она. — Господь знает, милорды, что я всех своих ухажеров королевских кровей специально натравливаю друг на друга, чтобы они оставались дружественными по отношению к нашей стране. И делаю я это, нимало не думая о собственных симпатиях и предпочтениях. Когда-нибудь я, возможно, и выйду замуж, но я сделаю это исключительно во благо моего королевства, а не для удовлетворения похоти. Леди Катерина же заключила брак, не задумываясь о последствиях, а это, джентльмены, является доказательством того, что она никак не может быть названа моей наследницей. Я хочу, чтобы эта дама была исключена из числа возможных наследников, а сделать это можно, только предав ее суду, потому что поступок леди Катерины — самая настоящая измена!

Господин секретарь откашливается.

— Увы, мадам, в этом вы ошибаетесь. При вашем отце и брате любой человек, заключивший брак с принцессой крови, действительно был бы осужден как изменник. Но король Эдуард аннулировал этот закон. А потому с юридической точки зрения ни лорд Хартфорд, ни леди Катерина не совершили преступления, а потому не могут быть преданы суду и приговорены к смерти.

— Она нарушила мой личный запрет не выходить замуж без моего согласия, — вспыхивает королева. — Разве это не измена?

— Это вопрос спорный, мадам; ее деяние недостаточно для слишком строгого наказания.

— Тогда что должно быть сделано? Отвечайте!

— Может быть, вашему величеству имеет смысл потребовать, чтобы леди Катерина отказалась от претензий на трон? — предлагает граф Суссекс.

— Но можно ли доверять ее слову? — сомневается Роберт Дадли.

— Даже если сама леди Катерина и откажется от претензий, наверняка найдутся люди, которые будут действовать в ее интересах, — говорит Сесил. — У нее есть немало сторонников как в Англии, так и за рубежом. Нет, мы не должны идти этим путем. Нужно придумать что-нибудь другое.

— Что? — резко спрашивает королева.

— Ну например, можно объявить этот брак недействительным. У них ведь была всего одна-единственная свидетельница, которая уже умерла. Да, кстати, никак не удается найти священника, который проводил церемонию, хотя поиски его ведутся очень активно. Это наводит меня на мысль, что никакого тайного венчания не было, а все заявления леди Катерины, что таковое состоялось, — всего лишь попытка прикрыть собственное бесчестье. Она прекрасно знает, что такое бесстыдное поведение неприемлемо для людей, по крови столь близких к трону. — Сесил чувствует, как не нравится Елизавете напоминание о том, что согласно Акту о престолонаследии леди Катерина фактически является ее преемницей. Он знает, что королева не испытывает любви к своей двоюродной родне по линии Греев. Еще он догадывается, что Елизавета завидует Катерине, которая имеет с ней фамильное сходство, но гораздо привлекательнее внешне, да к тому же еще и на семь лет моложе.

— А брачное свидетельство? — спрашивает Суссекс. — Леди Катерина может предъявить его в доказательство того, что она добропорядочная женщина и мужняя жена.

— Милорд, вы недальновидны, — выговаривает ему Сесил. — Если даже действительно имеется какое-то брачное свидетельство, в чем я лично сомневаюсь, то мы распорядимся им так, как сочтем нужным. А когда будет доказано, что этот мнимый брак — и не брак вовсе (что должно быть сделано как можно скорее!), то ребенок леди Катерины, родившийся бастардом, не будет представлять никакой угрозы для ее величества. Всему миру известно, что принцесса крови, родившая вне брака, настолько дискредитирована и опозорена, что впредь никто уже никогда не сможет рассматривать ее как претендентку на трон.

Елизавета пристально смотрит на государственного секретаря:

— Раны Христовы, Мудрец, да вы зрите в самый корень, как выражался мой батюшка. С нашего горячего одобрения действуйте в этом направлении. — И все члены Совета спешат согласиться с королевой.


— Ваше величество, позвольте побеседовать с вами приватным образом? — спрашивает Сесил позднее, когда все прочие вопросы решены. Откровенно говорить с королевой могут только он и его ненавистный соперник лорд Роберт Дадли, к которому Елизавета питает чрезмерное пристрастие, а то, что собирается сказать сэр Уильям, — дело весьма деликатное. Даже преданные члены Тайного совета не должны это слышать.

Елизавета царственным кивком отпускает всех и садится на свое мягкое кресло во главе длинного стола. Она напряжена, словно пружина.

— Ваше величество, — начинает Сесил, — позвольте напомнить вам, что вы все еще не замужем и не имеете наследника.

— Вы не устаете напоминать мне об этом, Уильям, — язвительно отвечает она. — Я, кажется, уже объясняла: у меня есть муж — Туманный Альбион.

— От этого брака наследник у вас не родится, — улыбается Сесил. Подобный разговор между ними происходил бессчетное число раз. Но улыбка быстро сходит с его лица. — Мой долг напомнить вам, что, пока вы не родите ребенка, леди Катерина согласно Акту о престолонаследии, изданному вашим отцом, остается вашей законной наследницей.

Сесил ничего не имеет против Катерины лично и одно время даже пытался ей помочь, но при сложившихся обстоятельствах секретарю придется пожертвовать ее интересами, хотя он и знает, что претензии этой дамы на трон справедливы и основательны. Откровенно говоря, сэру Уильяму совершенно не по душе вся эта травля Катерины и, будучи человеком разумным, он понимает, сколь серьезными могут оказаться последствия, в том числе и для самой королевы. Больше всего ему хочется по-хорошему уладить эту неразрешимую проблему престолонаследия, но Сесил справедливо опасается, что после недавних событий надежды на это стали еще более призрачными, и боится дать королеве повод подозревать, что он поддерживает леди Катерину. Но если они осуществят свой план и объявят брак незаконным, кто же тогда будет наследником королевы?

— Никогда, — бушует Елизавета, — слышите, никогда я не допущу, чтобы эта маленькая шлюха наследовала мой трон!

— Согласен, это было бы в высшей степени неподобающе, в особенности теперь, когда леди Катерина так опозорила себя, — кивает сэр Уильям. — Эта ее беременность — явный знак того, что Господь не желает, чтобы она оказалась на троне. Но Акт о престолонаследии гласит, что, если вы, мадам, — да избавит нас от этого Господь — умрете, не произведя наследника, корона должна перейти к наследникам сестры вашего отца Марии, покойной королевы Франции и герцогини Саффолк. А таковыми являются ее внучки леди Катерина и Мэри Грей. Если не они, то кто может вам наследовать?

— Я сама назову наследника, когда буду готова! — рявкает Елизавета. — Я уже говорила, что, возможно, выйду замуж и буду иметь наследника от плоти моей. — Сесил видит, как королева кусает губы. Этот проницательный политик знает, как она боится замужества и рождения детей.

— Никто не будет рад этому больше, чем я, — спокойно отвечает он. — Но до этого счастливого дня Акт остается в силе.

— Я не позволю леди Катерине стать моей наследницей! Я даже видеть ее не могу!

— Но, ваше величество, есть один весьма убедительный аргумент: она протестантка и родилась в этом королевстве, в отличие от Марии, королевы Шотландской.

— Протестантка? Как бы не так! — Елизавета ударяет кулаком по столу. — Катерина держит нос по ветру. Когда это ее устраивало, когда она думала, что это поможет ей стать королевой, она была католичкой. Ее возврат в старую веру в годы правления моей сестры был расчетливым ходом. После этого она стелилась под всех мужчин, какие ей встречались.