Элисон Уир - Опасное наследство

Ожидание становится невыносимым. Когда же начнется кровопролитие?

Королева остается спокойной и уверенной.

— Мы должны уповать на Господа, — увещевает она придворных. — Всевышний защитит нас.

Мария не позволяет открыть из пушек Тауэра огонь по армии бунтовщиков на другом берегу Темзы.

— Могут погибнуть мои невинные подданные в Саутварке, — возражает она, услышав это предложение.

Но Уайетт явно недооценил сострадательность королевы. Чтобы избежать обстрела, он ведет армию вверх по реке к Кингстону и там переправляется через Темзу. Настроение в Уайтхолле близко к паническому. Слышны женские вопли и визги; постоянно хлопают двери: люди пытаются найти укрытие для себя или хотя бы спрятать драгоценности. Многие слуги разбежались. Я заталкиваю Артура и Гвиневру под кровать и строго грожу щенкам пальцем, чтобы они не смели высовываться.

Советники рекомендуют королеве спасаться бегством по реке, но она презрительно отвергает подобную возможность.

— Я останусь здесь до последнего, — заявляет она. — И жалею только об одном — что я слабая женщина, а потому не могу взять меч и сражаться.

Всей королевской дворне раздают оружие. Даже я получу пистоль, если возникнет необходимость.

Путь Уайетту преграждает не кто иной, как мой свекор, воинственный граф Пембрук. Приходят известия, что его кавалерия вынудила бунтовщиков остановиться у Сент-Джеймского парка — оттуда до Уайтхолла рукой подать. Ах, как же они уже близко! Потом мы слышим ружейный огонь, отчего все придворные снова впадают в панику.

— Молитесь! — увещевает нас королева. Похоже, ничего иного нам просто не остается.

Но вскоре приходит известие: Уайетта пленили у Чаринг-Кросса и сейчас везут в Тауэр! Мятеж подавлен. Мы спасены.

О моем отце пока нет никаких известий.

— Господь совершил чудо, — заявляет королева. — Теперь, клянусь, я наведу ужас на всех, кто хочет сеять зло.

Вожди бунта должны быть казнены в назидание другим потенциальным изменникам. Моего отца, когда его поймают — а это всего лишь вопрос времени, — безусловно, ждет такая же судьба. Окружающие внезапно начинают избегать меня и моей матери. Перспектива когда-либо получить корону теперь кажется мне весьма туманной. Но гораздо больше меня огорчает судьба отца.

— Он сам напросился, — тупо повторяет мать; боевой дух словно покинул ее. Миледи, кажется, смирилась с тем, что вот-вот станет вдовой. Но для меня наказание, которое его ждет, кажется ужасным, хотя он и заслужил его. И мне трудно смириться с тем, что отец, которого я знала и любила — и которым до последнего времени восторгалась, — должен вскоре умереть.

Ковентри. Лестершир. Ноттингем. Донкастер. Путешествие было долгим, и королева плохо переносила его. Анне придавала силы лишь грядущая встреча с сыном, и, когда двор прибыл наконец к могучим стенам Понтефракта, это душещипательное воссоединение состоялось. Красивый хрупкий мальчик вернулся в объятия матери, а отец-король высоко поднял его и гордо сообщил всем, что Эдуард Миддлхемский будет наречен принцем Уэльским, как только двор доберется до Йорка. Собравшиеся лорды встретили это известие криками радости; здесь, на родине, Ричарда принимали гораздо сердечнее, чем в большинстве других мест. Многие лорды севера специально приехали в Понтефракт, чтобы искренне выразить новому королю свои верноподданнические симпатии.

Кейт почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и среди свиты принца снова увидела черноволосого человека с лицом, напоминающим мордочку хорька, того самого, который разглядывал ее в день коронации. Она смерила наглеца высокомерным, пренебрежительным взглядом, а потом просто забыла о нем.

Несколько дней спустя Кейт шла в свите благородных дам за королем и королевой, которые держали маленького принца за руки, направляясь в Йоркминстер, где предстояло торжественно наречь мальчика принцем Уэльским. Ребенок покорил сердца всех присутствующих: он трогательно пролепетал необходимые слова, предусмотренные величественной церемонией, а потом терпеливо сидел, пока все знатные лорды один за другим приносили ему оммаж[49] как наследнику отца. Но когда потом начался пир, Эдуард, явно устав, стал непоседливым, захотел пойти поиграть в мяч, и принца с трудом удалось удержать на его высоком месте. Король Ричард давно не выглядел таким счастливым и спокойным, а королева Анна без конца источала улыбки, нянчась со своим сыном.

Если на юге о принцах ходили темные слухи, то сюда не доносились даже их отзвуки. Здесь все как один только непрерывно воздавали хвалу новому королю, самозабвенно выражая ему свою преданность. Кейт не сомневалась: если в королевстве воцарилось такое спокойствие, то ее отец сдержит слово и вскоре освободит принцев.

Ее чувство к Джону усиливалось. Они постоянно старались ускользнуть от придворной суеты и своих обязанностей и встретиться в пустом саду или уединенной беседке. В саду Ноттингемского замка, могучей крепости, построенной на скале, он поцеловал ее в первый раз, это случилось ясным солнечным днем, наполненным осенними ароматами. Линкольн без всякого предупреждения вдруг подался к Кейт и прикоснулся к ее губам своими. А потом они оказались в объятиях друг друга, целуясь так самозабвенно, будто через миг наступит конец света, и ничуть не заботясь о том, видит ли их кто-нибудь.

— Прекрасная дама, — выдохнул Джон, — вы полностью завладели моим сердцем. Я так страдаю.

— Страдаете? — переспросила Кейт. — Но почему?

— Я бы хотел всю жизнь служить вам, если бы мне только это было позволено, — произнес он. — Я люблю вас, Кейт. Без вас в моей жизни нет радости. Вот почему я страдаю — от этого нет избавления.

Джон любит ее! Сердце девушки запело.

— Но избавление есть, — сказала она. — Почему вы думаете, что я не позволю вам служить мне всю жизнь?

— Это, увы, не в вашей власти, — вздохнул молодой человек.

— А в чьей же тогда? — Кейт почувствовала прилив страха. Неужели ее отец уже что-то сказал Джону?

— Давайте не будем говорить об этом. Я не хочу губить драгоценные минуты нашего свидания.

— Вы их уже погубили, — ответила она, чуть не плача, ибо догадывалась, какого рода препятствие стоит на пути их любви.

— Мы победим их всех! — с внезапной яростью в голосе сказал Джон.

— Кого победим? — Кейт поневоле начала раздражаться: ну почему обязательно нужно говорить загадками?

Линкольн твердо взял ее лицо в ладони, пальцы его запутались в ее роскошных волосах.

— Весь мир, если понадобится!

— Я не могу сражаться с неизвестным врагом, — возразила она с некоторой холодностью.

— Поверьте мне, моя маленькая возлюбленная, пока все нужно оставить как есть. Со временем положение может выправиться само собой. Предоставьте это мне.

— Я не ребенок! — воскликнула Кейт и пошла прочь, оставив графа наедине с его тайнами.

Он, конечно, отыскал ее снова. Подошел и тихо сел рядом с Кейт в часовне, когда она тихо молилась. Но девушка сделала вид, будто не замечает его.

В последующие дни Джон постоянно якобы случайно сталкивался с Кейт в залах, дворах и других местах — молодой человек явно искал с ней встречи, — но, увидев Линкольна, она неизменно заставляла себя не обращать на него внимания.

— Если ваше сердце не смягчится, я погибну, — наконец пробормотал он, перехватив ее у дверей в покои королевы.

— Исцеление в ваших руках! — сказала девушка. Ее несмягчившееся сердце билось, как птичка в клетке. — Расскажите мне все!

— Ну что ж, пусть будет по-вашему. Но вам не понравится то, что я вам скажу.

— Я предпочитаю знать правду, сэр!

— Все дело в моем отце. Он выбрал мне невесту и уже ведет переговоры, обсуждая условия брачного контракта.

Я сказал ему, что хочу жениться на вас, а он ответил, что, будь вы законной дочерью короля, он бы еще подумал, но и в этом случае вряд ли согласился бы: мы ведь близкие родственники, двоюродные брат и сестра.

Вот когда Кейт впервые почувствовала, каково это — быть незаконнорожденной. Отец любимого считал ее товаром второго сорта и даже не желал рассматривать в качестве невесты для своего сына. Видя огорчение на лице девушки, Джон сжал ее руку:

— Я не слушаю его, Кейт. Мой отец — грубиян и задира, и я давно уже привык к этому. Я сказал ему, что всегда буду любить вас, несмотря ни на что, и считаю вас благородной леди, достойной самой высокой чести. И мое сердце никогда не будет принадлежать другой женщине.

— И что он ответил?

Джон нахмурился:

— Это не имеет значения. Я все равно сделаю по-своему. Я привык добиваться желаемого. И если отец считает, что сможет воспрепятствовать мне ухаживать за вами, то сильно заблуждается.

— Он вам это запретил?

— Я не позволю ему встать между нами. Вы нужны мне, Кейт. Ваша красота, ваша нежность… все те чудесные качества, которые делают вас такой, какая вы есть. Если я не смогу вас любить, то лучше уж мне умереть! Умоляю, скажите, что вы не сердитесь и разрешаете мне оставаться вашим слугой.

Разумеется, она сделала то, о чем просил Джон. Разве могло быть иначе?

При дворе почти нет возможности остаться наедине, а во внутренних покоях ее величества всегда находятся слуги. Королева никогда не бывает одна, даже когда спит или отправляет естественные потребности. И потому, если неожиданно появляется донельзя мрачная матушка и тащит меня в аванзал, откуда бесцеремонно выпроваживает двух слуг, сказав, что нам нужно поговорить без свидетелей, я понимаю, что дело серьезное. Но насколько все серьезно, я и представить себе не могла.