Элисон Уир - Опасное наследство

— И что теперь с ней будет? — недоумевающе спросила Мэтти.

— Отец сказал, что она отправится в тюрьму, — сообщила подруге Кейт. — Но ненадолго. Просто в назидание другим.

Позорная процессия вошла в храм и оставалась там какое-то время.

— Нам некогда ждать, — сказала Кейт. — Пошли-ка отсюда. Мы должны еще побывать на Стрэнде, чтобы рассказать дома, что там видели.

И, протолкавшись сквозь толпу, девушки двинулись вниз по Ладгейм-Хилл и затем вышли на Флит-стрит.

Они вернулись в Кросби-Палас возбужденные, опоздав к обеду. Герцог и герцогиня уже сидели за столом на возвышении в зале, и когда Кейт, извинившись, юркнула на свое место, слуги разносили блюда. Анна улыбнулась, а Ричард Глостер вопросительно поднял бровь и поинтересовался:

— Ну как, понравилось на Стрэнде? Что-то тебя долго не было.

— Мы потом еще зашли помолиться в церковь Святого Клемента Датского, — сказала Кейт.

— Я рад, что ты растешь благочестивой. — Отец одобрительно улыбнулся. Сам он был очень набожен — служил примером для всех них. И Кейт стало очень стыдно за эту ложь.

Глостер повернулся к жене.

— Я получил письмо от моего солиситора Линома, — объявил он.

Анна наклонила голову. В ее манерах чувствовалось некоторое отчуждение.

— Этот идиот хочет жениться на госпоже Шор.

— И вы ему разрешите? — спросила она.

— Не вижу причин запрещать. Пусть эта шлюха потомится в тюрьме недельку-другую, а потом я ее выпущу. Господин Лином может поручиться за госпожу Шор, вот пусть он потом за ней и приглядывает.

— Она, видимо, уже подверглась церковному наказанию, — сказала Анна.

— Да. И насколько мне известно, немало добрых лондонцев получили удовольствие от этого представления, — усмехнулся Глостер.

Кейт промолчала — она не отрывала глаз от тарелки, надеясь, что отец не догадается об истинной причине ее опоздания. Как все-таки ужасно, что она его обманула.

От этих тягостных мыслей ее избавило появление крепко сложенного человека в герцогской ливрее.

— Прошу прощения, милорд, но есть новости. Маркиз Дорсет исчез из убежища в Вестминстере. — Маркиз был старшим сыном королевы от первого брака, и именно его брата, сэра Ричарда Грея, Ричард Глостер заточил в Понтефракт.

Герцог вскочил из-за стола:

— И куда он направился?

— Боюсь, никто этого не знает, милорд. Однако вполне возможно, что маркиз прячется где-нибудь неподалеку от Вестминстера.

— Оцепите район войсками, возьмите собак и тщательно все обыщите.

— Слушаюсь, милорд.

Человек в ливрее поспешил прочь, а Глостер снова сел с крайне озабоченным выражением лица.

— Дорсета необходимо найти, — сказал он. — Этот человек представляет для меня не меньшую опасность, чем Гастингс.

— Нет сомнений в том, что Дорсет убежал, когда узнал о судьбе Гастингса, — тихо произнесла Анна. — И что вы с ним сделаете, если найдете?

— Это будет зависеть от того, что он сможет сказать в свое оправдание, — резким тоном ответил герцог. Он замолчал и задумался, поглаживая рукой кубок, но к губам его так и не поднес. — Нужно будет усилить меры безопасности в Тауэре, — изрек он наконец. — Кто знает, что на уме у Дорсета. Он может попытаться захватить короля.

— Но в этом случае ему понадобится помощь королевских слуг, а их вы выбирали сами, — заметила Анна. — Они же вам преданы.

— Ой ли? — вздохнул ее муж. — Я теперь никому не могу доверять. Кто знает, может быть, мои враги уже подкупили и слуг. Опасность грозит мне со всех сторон, миледи. Люди, прислуживающие королю, с этого дня должны быть удалены от него.

На лице Анны отразилось огорчение.

— Но как же тогда? Если вы лишите короля слуг, он будет совсем одинок.

Губы Ричарда были решительно сжаты, а глаза смотрели холодно.

— Ничего, я найду королю новых слуг. И вот еще что: я хочу отправить к нему его брата Ричарда Йорка — для компании.

— Вы думаете, королева позволит младшему сыну оставить убежище?

— Если Совет потребует, ей придется подчиниться.

— Но нельзя заставить человека насильно выйти из убежища — это священное право каждого, — возразила Анна.

Герцог кинул на супругу довольно выразительный взгляд:

— Ричард Йорк должен находиться вместе с братом. У меня есть основания полагать, что мать удерживает младшего сына против его воли. А позволь тебе заметить, что Вестминстер был построен моими предками в качестве убежища, а отнюдь не тюрьмы.

Анна ничего не ответила.

— В понедельник я подниму этот вопрос в Совете, — заключил герцог.

Еще один великолепный жаркий день. Сегодня утром королевские глашатаи объявили жителям Лондона, что Джейн стала королевой, и из Байнардс-Касла донесся звук фанфар. А днем она торжественно отправится в лондонский Тауэр, где согласно традиции должна жить до коронации. Мы все должны выглядеть наилучшим образом, и мама приказала Эллен принести мое подвенечное платье.

В полдень Пембрук требует подать лодку, которая отвезет нас в Тауэр. У Придворных ворот нас встречает лейтенант, сэр Джон Бриджес, за которым мы следуем к цитадели Цезаря. Никогда еще ко мне не относились с таким почтением и церемонностью, и только теперь я начинаю осознавать, как это восхитительно — быть сестрой королевы.

Мы торжественно поднимаемся в палату Совета, которую переделали под приемный зал, поставив там трон с балдахином. Здесь ждут все члены Тайного совета, а вместе с ними — важные пэры. Они низко кланяются, и я настолько проникаюсь судьбоносностью происходящего, что меня бросает в дрожь. Но рядом стоит Гарри, он крепко держит меня за руку. В короткой накидке и дублете из алого дамаста, отороченном черным бархатом, он выглядит необыкновенно красивым.

Входит моя сестра под руку с Гилфордом. Перед ними идет маркиз Винчестер, а сзади следует наша мать — она несет шлейф платья Джейн. Нет, вы только представьте себе: наша преисполненная гордыни мать прислуживает дочери и сама в роскошном одеянии выглядит как настоящая королева.

При появлении Джейн мы все низко кланяемся, а когда она усаживается на трон под роскошным балдахином, украшенным гербом Англии, низко склоняется перед нею и Гилфорд. Я радуюсь за сестру и за Англию, а еще я, честно признаться, завидую Джейн: многое бы я отдала, чтобы сейчас оказаться на ее месте. Ах, как бы мне хотелось быть королевой — больше всего на свете!

А тем временем вокруг творятся новые чудеса! Наш отец и Нортумберленд становятся на колени перед королевой Джейн, официально приглашая ее в Тауэр и в ее королевство. А вот и еще один повод, чтобы возгордиться: вздорный Гилфорд, обращаясь к моей сестренке, каждый раз кланяется ей чуть ли не до пола. Вот что значит иметь власть над сильными мира сего! Потом мы все процессией движемся вслед за Джейн по древней лестнице в старую часовню Святого Иоанна Евангелиста, где будет проведен благодарственный молебен. Я от всего сердца приношу Всемогущему Господу самую горячую благодарность за ту великую удачу, что выпала нашей семье. После этого мы торжественно возвращаемся в палату Совета.

Теперь маркиз Винчестер приносит новой королеве для осмотра королевские регалии. Я глаз не могу оторвать от золота, бриллиантов и других драгоценных камней, которые блестят, сверкают и словно бы подмигивают нам в солнечных лучах, проникающих сюда через узкие окна. Я в жизни не видела такого великолепия. Я замечаю, каким жадным взглядом смотрит наша мать на королевские регалии. Именно этого она и добивалась для Джейн все последнее время.

— Для меня большая честь возложить на вас эту корону, мадам, — говорит маркиз, поднимая бесценную диадему.

— Нет! — внезапно резко заявляет Джейн. — Я не буду ее надевать.

— Снова она взялась за свои глупости, — ворчит миледи, и я не могу с ней не согласиться. Да что такое происходит с моей сестрой: почему она не может с благодарностью принять доставшееся ей великое счастье?

— Простите, ваше величество, но мне хотелось увидеть, насколько идет вам корона, — в замешательстве возражает маркиз.

— Я не буду ее надевать, — повторяет Джейн.

— Ваше величество может сделать это без всяких опасений, — настаивает маркиз.

— Хорошо, — неловко соглашается Джейн, и Винчестер надевает корону ей на голову.

Удивительно, как внезапно похорошела моя сестренка: благодаря своему тихому, не бросающемуся в глаза достоинству она выглядит необычайно величественно. И опять я не могу подавить в себе желание оказаться на ее месте: эх, вот бы хоть разок надеть эту прекрасную корону! Все присутствующие разражаются аплодисментами. Дело сделано, назад пути нет. Джейн — законная королева, и, слава богу, Англия теперь избавлена от католической угрозы.

Опускается вечер. Мы все приглашены в цитадель Цезаря, на большой пир в честь восшествия Джейн на трон. Столы обильно уставлены вкуснейшими блюдами, вино льется рекой. Играют менестрели, а позднее, когда стол уберут, будут танцы. Гул стоит невыносимый, и от великого множества потеющих в своих шелковых и бархатных одеяниях людей в зале очень душно. У меня просто голова идет кругом от множества комплиментов, рассыпаемых мне придворными, причем каждый стремится превзойти предыдущего, чтобы завоевать мою благосклонность. Я даже поверить не могу, что это на меня обращено столько внимания, ибо прежде всегда считала себя человеком весьма незначительным. Но теперь я — сестра королевы и волей-неволей думаю, что если вдруг Джейн сложит с себя корону, то и сама могу оказаться на троне. Нет, я не желаю зла сестренке, ни в коем случае не желаю, но я же прекрасно знаю ее и чувствую: корона ей ни к чему, не нужна Джейн никакая корона. И я не могу удержаться от крамольной мысли: если бы сегодня на троне сидела я, то я бы смотрела на мир куда более счастливыми — да что там говорить, просто восторженными — глазами.