Элисон Уир - Опасное наследство

— Его величество назвал вашу милость наследницей английского престола. В том случае, если вы умрете, не оставив наследников, корону от вас и лорда Гилфорда будут наследовать ваши сестры.

Джейн — наша новая королева? Вот так сюрприз! Я просто ушам своим не могу поверить! Это самая чудесная новость, какую мне только доводилось слышать. А что там еще Нортумберленд сказал про сестер, которые будут наследовать корону? Да ведь речь идет обо мне и Мэри, бедной горбунье Мэри, которая редко выходит из дома. Да это просто невероятно, быть такого не может! Но тем не менее так оно и есть!

Джейн, кажется, ошеломлена не меньше моего. И похоже, в отличие от меня, сестренка совсем не рада. А я… я просто места себе не нахожу от возбуждения, мне очень трудно стоять спокойно, как того требует торжественность момента. Неудивительно, что у нашей матери такой самодовольный вид! Она, несомненно, все знала заранее и, возможно, даже участвовала в подготовке церемонии. О, маму всегда распирало от непомерного честолюбия — еще бы, ведь в ее жилах течет королевская кровь! Да и у отца вид человека в высшей степени довольного собой, как у кота, поймавшего мышку. Шутка ли, он теперь — отец королевы! Это немало потешит его тщеславие.

Джейн пока еще не произнесла ни слова. Нортумберленд, прекрасно осознавая судьбоносность момента, необычайно торжественно сообщает, что она, как и полагается, получила одобрение Тайного совета, пэров и всех судей Англии.

— Осталось только получить благодарное согласие вашей милости!

Далее Нортумберленд добавляет, что Джейн никогда не сможет в полной мере отблагодарить за столь щедрый подарок судьбы Всемогущего Создателя, который единственный распоряжается коронами и скипетрами, и что она должна с радостью принять имя, титул и имущество королевы. Потом он тяжело опускается на колени, обещая служить новой королеве верой и правдой, после чего мы все вслед за ним тоже преклоняем колени. А я все никак не могу поверить в происходящее.

Джейн неожиданно падает в обморок, ее тело безвольно лежит на возвышении. Я думаю, что сейчас кто-нибудь бросится сестре на помощь, но все остаются недвижимы. Я хочу подойти к ней сама, но не уверена, что это будет уместно: ведь она теперь королева, ее особа священна, и прикосновение к ней считается нарушением этикета. Герцог стоит, глядя на Джейн сверху вниз. Я вижу выражение его лица и горячо умоляю про себя: «Ну же, сестренка, очнись поскорее!» К моему облегчению, глаза ее открываются, она моргает. Лежа на полу, Джейн начинает горько плакать и не делает попыток подняться. Вот глупая, ну с какой стати она плачет? Надо радоваться и благодарить Господа на Небесах за такой необыкновенный поворот судьбы.

Все хранят молчание: ждут, когда она возьмет себя в руки. Некоторое время в зале не слышно других звуков, кроме сдавленных рыданий Джейн, а потом — громкий, нетерпеливый вздох моей матери.

— Она оплакивает короля, — бормочет герцогиня Пембрук.

Джейн перестает плакать и неуклюже поднимается. Глаза у нее красные, а плечи трясутся, но она смотрит на герцога решительным взглядом.

— У меня нет права на корону, — заявляет сестра, и голос ее звучит на удивление твердо. — Меня такое положение вещей не устраивает. Законная наследница — принцесса Мария.

В зале воцаряется потрясенное молчание. Нортумберленд теряет терпение.

— Ваша милость наносит вред себе и своему дому! — возмущенно говорит он, и в это время вперед выступают наши родители.

— Не забывай о своем долге перед нами с отцом! — Мама вне себя от ярости. — И перед милордом герцогом, твоим свекром! А также вспомни о последней воле короля и подумай о всех тех, кто с этого момента стал твоим подданным! Тебе придется подчиниться!

— Нет, — с вызовом отвечает Джейн, и я вспоминаю, как в прежние времена она таким же тоном спорила с матерью о том, какое ей платье надеть.

Лицо миледи вспыхивает гневом.

— Ты должна слушаться своих родителей! И ты сделаешь то, что тебе говорят!

Придворные с любопытством наблюдают за происходящим.

— Нет, — повторяет Джейн.

Нортумберленд с трудом скрывает ярость.

Вперед выходит Гилфорд и низко кланяется. Поднявшись, он ласково проводит пальцем по заплаканному лицу Джейн, гладит ее руку, но она отталкивает его.

— Сделайте то, о чем вам говорит благородный лорд, мой отец, молю вас, — просит он. — Это благое дело. Нам необходим защитник истинной веры.

— Оставьте меня! — вскрикивает Джейн, потом падает на колени и поднимает молитвенно сложенные ладони. — Господи, наставь меня! Скажи мне, что я должна делать.

Сестра молится, стоя на коленях, а придворные тем временем изнывают от нетерпения.

— Ей придется уступить, — бормочет Пембрук.

Гарри наклоняется к моему уху:

— По правде говоря, я сочувствую твоей сестре. Но Гилфорд прав: она должна согласиться, потому что на карту поставлена судьба всего королевства. Страшно представить, что начнется в стране, если на престол взойдет Мария.

— Конечно, Джейн должна согласиться! — шепчу я.

Услышав это, мама кивает и бормочет:

— Она непременно согласится.

Джейн снова поднимается на ноги.

— Господь в Своей милости не соблаговолил удостоить меня знака, — с несчастным видом говорит она, — а потому я могу прийти к единственному выводу: Он желает, чтобы я подчинилась воле родителей, как то предписывает Священное Писание. — Тут наша мать фыркает, одновременно раздраженно и одобрительно, а Джейн покорно склоняет голову. — Я принимаю корону, молясь о том, чтобы мне хватило сил править во славу Господа и во благо королевства.

Когда она садится на трон, все в зале облегченно вздыхают, и Нортумберленд, не скрывая торжества, целует ей руку и клянется в верности до самой смерти, после чего его примеру следуют все остальные лорды.

После этого Джейн выглядит спокойнее, и когда наступает моя очередь целовать ее руку, она обнимает меня и шепчет мне на ухо, что я должна радоваться, потому что истинная вера в королевстве теперь будет сохранена, и что я служить ей, как только все будет устроено. Меня переполняют возбуждение и радость, потому что моя сестра приняла корону и признана законной королевой Англии. А я теперь вторая леди королевства. Все слышали, как Нортумберленд назвал меня ее законной наследницей. Кто знает, может быть, когда-нибудь я тоже окажусь на троне!

Увидев перед собором Святого Павла довольно плотную толпу людей, Кейт с Мэтти порадовались, что выскользнули из дома сразу после ранней мессы и успели занять место в первом ряду. Они не должны были находиться здесь, и Кейт сочинила целую историю, объясняющую их отсутствие: сказала отцу, что они якобы хотят прогуляться по Стрэнду и посмотреть на построенные там великолепные дома. Герцог смерил ее одобрительным взглядом.

— Ты становишься такой взрослой и красивой, — задумчиво сказал он. — Вскоре мне придется подыскать тебе мужа. Но пока еще рано. Хочу еще какое-то время побыть рядом с тобой.

Отец давно уже не говорил с дочерью таким нежным тоном, и теперь от его слов знакомая волна любви к нему нахлынула на Кейт. Отец оставался таким же, как и всегда, поводов для беспокойства у нее было. Он не изменился, просто на его плечи легла тяжелая ноша забот о королевстве, приходится противостоять тем, кто завидует его власти. В глазах герцога ясно читались печаль и тревога. Кейт порывисто обняла его.

— Мы вернемся к обеду, — сказала она.

Именно герцог и принес известие о том, что госпожа Шор сегодня утром будет подвергнута публичному наказанию как блудница и колдунья в соборе Святого Павла. Кейт и Мэтти очень хотели своими глазами увидеть эту безнравственную женщину, которая наводила злые чары на герцога и сумела приворожить покойного короля и лорда Гастингса. Однако в глубине души девушки понимали, что отец и мачеха Кейт не одобрят их желание присутствовать при церковном наказании госпожи Шор. Благовоспитанные юные леди не должны проявлять интерес к такого рода зрелищам.

Чтобы не привлекать внимания, девушки оделись попроще, сняли все украшения и в таком виде отправились в путешествие по бурлящим улицам Лондона. И вот теперь они в числе других зевак в нетерпении стояли перед собором. Вскоре раздались крики: «Идет! Идет!» Появилась небольшая процессия: шериф и его пленница, а также стражники, сопровождавшие их. Как только люди увидели госпожу Шор, в толпе начался гвалт: несчастная женщина шла босиком, завернувшись лишь в тонкую материю, которую одной рукой плотно прижимала к своему пышному телу. В другой руке она держала горящую свечу, символ раскаяния. Люди показывали на нее пальцами и улюлюкали, большинство мужчин свистели и отпускали скабрезные замечания.

— Отпусти свою простыню, красотка! — прокричал простолюдин в сермяге, стоявший слева от Кейт.

— Теперь понятно, что в ней находил король Эдуард! — заметил его спутник.

Кейт тоже обратила внимание на то, насколько красива была проходившая мимо нее госпожа Шор: длинные, медового цвета волосы; безупречная кожа; изящные руки и ноги; округлые белые плечи; да и остальные ее прелести были отчетливо видны под тонкой тканью.

— Как специально родилась для постельных утех, — сказал человек в сермяге.

— Она совсем не похожа на ведьму, — прошептала Мэтти на ухо Кейт.

Та хихикнула:

— А ты кого ожидала увидеть? Старую каргу с метлой и черным котом на плече? Нет, госпожа Шор очень хорошенькая. Посмотреть на нее — ни за что не поверишь, что она способна заколдовать кого-то, но мой отец не стал бы предъявлять ей ложные обвинения.

Госпожа Шор казалась смущенной — ей было трудно одновременно держать свечу и прикрывать свои срамные места. Бедняжка смотрела на мир страдальческим взором.