— В конечном счете узнала, — кивает Элизабет Сэвидж. — Ходили слухи, что убийцей принцев был сэр Джеймс Тиррел. Герцогиня набралась смелости и спросила того, известно ли ему, что о нем болтают люди. Но он не пожелал с ней разговаривать.

«Точно так же, как не стал объясняться и с Катериной Плантагенет», — думаю я.

— Но потом к герцогине пришла сестра Тиррела — Мэри. Сэр Джеймс пожаловался сестре, что герцогиня «обхаживала его, пытаясь что-нибудь разнюхать», как он сам выразился. Однако у Мэри имелись свои собственные подозрения, и она облегчила душу, рассказав о них герцогине. Она считала, что ее брат так или иначе участвовал в судьбе принцев и слишком уж горячо отстаивает свою невиновность.

Приблизительно в это же время герцогиня и Мэри Тиррел познакомились с Элизабет Брекенбери, дочерью сэра Роберта, коменданта Тауэра. Эта женщина тоже не находила себе места и в конечном счете поведала, что больная совесть не дает покоя ее отцу: ведь он был вынужден на одну ночь передать ключи от Тауэра сэру Джеймсу Тиррелу, а когда вернулся на следующий день, принцев не было — они бесследно исчезли, а с ними сэр Джеймс и все его слуги. Госпожа Брекенбери сказала, что ее отец опасался самого худшего, потому что перед этим король Ричард прислал письмо, которым приказывал коменданту устранить этих несчастных детей. Но Брекенбери не подчинился, заявив, что не сделает этого даже под страхом смертной казни. Как воспринял это Ричард, никто не знает, но вскоре появился Тиррел с двумя громилами и именем короля потребовал у коменданта ключи.

— Это очень похоже на то, что пишет сэр Томас Мор, — говорю я, поднимаясь, чтобы налить вина из кувшина, предусмотрительно принесенного сэром Эдвардом. Я протягиваю кубок нашей гостье.

— Спасибо, — смиренно благодарит она. — Вы очень добры, миледи. Да, это похоже на то, что пишет Мор, хотя он и не раскрывает всего, и вскоре вы узнаете почему. Элизабет Брекенбери очень беспокоилась за своего отца. Она рассказала герцогине и Мэри Тиррел, что король щедро отблагодарил его за помощь и молчание — деньгами, имениями и доходными должностями, но, по ее словам, он считал эти деньги запятнанными кровью и принял их с неспокойной совестью. До того времени, когда король приказал ему убрать принцев, Брекенбери был преданным слугой Ричарда. Но теперь король опасался его, потому что Брекенбери знал слишком много. Ричард уже не раз показал, каким безжалостным он может быть. И потому впоследствии Брекенбери старался вовсю, чтобы не совершить ни малейшей ошибки. Он подчинился приказу Ричарда прибыть на поле боя под Босвортом и погиб в сражении.

— А Брекенбери нашел какие-нибудь доказательства того, что Тиррел и в самом деле убил принцев? — спрашивает сэр Эдвард.

— Нет. Никаких следов не осталось. Даже их одежды исчезли. — Элизабет Сэвидж печально качает головой и пригубливает вино. — Когда Генрих Тюдор стал королем, герцогиня решила удалиться в монастырь к клариссинкам и пригласила с собой Элизабет Брекенбери и Мэри Тиррел; там все они со временем и обосновались на правах постоялиц.

— А почему сама герцогиня решила поселиться в монастыре? — спрашиваю я.

— Там уже жила ее родственница леди Тальбот, и в большом доме имелось место, чтобы несколько женщин могли разместиться там со всеми удобствами. Две другие дамы вскоре присоединились к ней, а с ними — тетушка Мэри Тиррел, Анна Монтгомери. Ее муж поддерживал узурпатора Ричарда, и теперь она решила, что самое благоразумное для нее — обосноваться в монастыре.

Как вы знаете, король Ричард задолго до этого пользовался услугами сэра Джеймса Тиррела и доверял ему, а тот явно был готов на что угодно, лишь бы сделать карьеру. Именно он привез к Ричарду тещу, чтобы тот мог запереть старуху и присвоить ее земли. Ричард поручил Тиррелу охранять людей, арестованных вместе с лордом Гастингсом, — полагаю, вы ведь знаете о судьбе Гастингса?

Мы киваем.

— Тиррел был одним из тех, кто денно и нощно охранял своего суверена, спал на тюфяке рядом со спальней короля. Ричард доверял ему, но сэр Джеймс был законченный негодяй. Его побаивались даже собственные сестра и тетушка.

«Да, я знаю, что он был негодяй. Уже одно то, как Тиррел обошелся с бедняжкой Мэтти и как непочтительно он разговаривал с ее госпожой, говорит о многом».

— Тиррел давно рассчитывал на достойное вознаграждение за свои труды, но на его пути стояли другие. К тому времени, когда Ричард приказал Тиррелу отправляться в Тауэр, тот так жаждал повышения, что был готов на любое преступление. Остальное вы прочли в труде сэра Томаса Мора. Это, как вы догадались, фактическая история, а не официально одобренная версия.

— Значит, Ричард и в самом деле убил принцев? — спрашиваю я. — Почему вы так в этом уверены?

— Я вам все расскажу, миледи, потерпите немного, — мягко укоряет меня госпожа Сэвидж. — За это двойное убийство Тиррел был щедро вознагражден деньгами и должностями и, таким образом, добился высокого положения, о котором так давно мечтал. Он сделался богатым человеком, богаче многих баронов. Он стал шталмейстером, камергером казначейства и капитаном замка Гин близ Кале, где и обосновался. Время от времени Тиррел писал оттуда сестре, хвастаясь почестями, которых удостоился, но ее больше беспокоило то, каким образом братец заслужил все это, и она относилась к нему холодно.

После битвы при Босворте Тиррел прибыл из Кале к Генриху VII с изъявлением покорности. Король утвердил его в должности, и Тиррел отправился назад в замок Гин, где оставался еще шестнадцать лет. Но потом совершил глупую ошибку: помог Эдмунду и Ричарду де ла Полям, младшим братьям графа Линкольна, родным племянникам Ричарда III, которые хотели сбросить короля Генриха, а потому оказался в Тауэре. — Она вздыхает. — Мэри делала для брата что могла. Платила из своих малых доходов, чтобы у него была еда получше и камера почище. Она даже дала взятку стражникам и два раза посетила его. Мэри рассказывала, что увидела перед собой полностью сломленного человека. Тиррелу тогда уже сказали, что обвинения против него очень серьезные и на милосердие рассчитывать не приходится. Его допрашивали относительно смерти принцев вместе с Джоном Дайтоном, который помогал их душить. Брат поведал Мэри, что они оба признались в этом страшном преступлении и рассказали в подробностях о том, что там происходило на самом деле. Она не сомневалась в том, что Джеймс говорил правду, — ведь он был на пороге смерти, как он сам сказал, и хотел облегчить душу, перед тем как предстать перед судом Божьим. Вскоре Тиррел и в самом деле был осужден как изменник и кончил жизнь на плахе.

Госпожа Сэвидж замолкает, чтобы еще раз пригубить вина. Я обращаю внимание на то, как помалу она пьет: это явно еще одна привычка, выработанная монашеской жизнью. Интересно, сожалеет ли она о том, что эти дни ушли, негодует ли из-за того, что их выставили из монастыря, спрашиваю я себя. Но эти мысли, мелькнув, тут же уходят: сейчас меня гораздо больше интересует история принцев. Все случилось именно так, как я и опасалась: они были убиты по приказу Ричарда. И когда я думаю об этом, то понимаю, что у него не было выбора: единственное, что ему оставалось, — уничтожить племянников. Живыми они бы каждый день угрожали его короне, потому что почти никто не верил в существование второго, вернее первого, брака короля Эдуарда. Но по иронии судьбы мертвыми принцы стали для него еще более опасны, потому что слухи об их смерти в конечном счете стоили Ричарду трона.

— Наши разыскания закончены, — печально констатирует сэр Эдвард. — Я надеялся, что конец будет иной.

— Позвольте задать вам еще один вопрос, — говорю я. — Каким образом сэр Томас Мор узнал обо всем этом? Он встречался с Мэри Тиррел?

— Да, миледи, хотя я и не знаю, говорили ли они об этом деле, а когда Мор написал свою книгу, Мэри уже была мертва. Но неподалеку жила еще одна дама. Звали ее Джойс Ли, и сэр Томас дружил с ее семьей — они, кажется, были лавочниками. Джойс впоследствии поступила в наш орден. Помню, она носила власяницу под монашеским одеянием. Мор иногда навещал ее — он тогда был молодым юристом и жил в Баклсбери в Лондоне. Именно она и рассказала ему историю принцев, которую узнала от дам, скрывавшихся в Сент-Кларасе. По требованию Джойс Мор поклялся ей, что никогда не опубликует свой труд. Я думаю, он его так и не закончил. Кто же тогда мог себе представить, что сэр Томас станет всемирно знаменитым ученым и государственным деятелем? Или что он кончит жизнь на плахе? После его смерти этот труд попал в руки других людей, и теперь он напечатан и все на свете могут его прочитать. Ну хорошо, что там хоть не упоминается в качестве источника Джойс Ли. Думаю, она была бы благодарна ему за это.

Госпожа Сэвидж встает — ее история закончена.

— Мне пора, — говорит она. — Мой песик наверняка уже проголодался. Он — мой единственный друг: кроме старика Рекса, у меня в этом мире никого нет. — Бывшая настоятельница неуверенно улыбается.

— Спасибо, что пришли, — благодарю ее я. — Мы глубоко признательны вам за помощь в разгадке этой величайшей тайны. Вы можете положиться на нас — мы будем строго блюсти наше обещание конфиденциальности. Никто никогда не узна́ет ни единого слова из сказанного вами.

— Теперь, когда нам известна вся правда, придется поискать какую-нибудь другую тайну, чтобы было что разгадывать, — шутит сэр Эдвард.

— Вы не забудете вашего обещания, сэр? — спрашивает бывшая настоятельница. — Я хранила эту тайну всю жизнь и не хочу, чтобы теперь она стала известна. Эти дела и по сей день имеют немалое значение.

— Нет, не забуду, — заверяет ее лейтенант. — Правда, я не думаю, что тут есть какой-то повод для опасений. — И в самом деле. Ведь то, о чем нам только что доверительно рассказала Элизабет Сэвидж, может только подтвердить права Тюдоров на трон.

— Тогда прощайте, — говорит она и следует к дверям за сэром Эдвардом.