– Одна трудность действительно возникла, – признался сэр Джеффри. – Его Светлость поначалу был весьма не расположен к такого рода разговору. Но это мне удалось преодолеть. Я с лордом Вортом знаком очень мало; кажется, до сегодняшнего дня мы едва ли обменялись с ним даже парой слов. Поэтому я не могу догадаться, что у него было на уме. Лорд Ворт – человек сдержанный. Я не могу солгать и сказать, что смогу читать его мысли. Но, должен признаться, у меня создалось такое впечатление, что тут сыграло свою роль что-то еще, а не только его отрицательное отношение к идее ранних браков.

– А почему вы так подумали? – быстро спросила мисс Тэвернер. – Никакой другой причины у него и быть не могло!

Сэр Джеффри соединил кончики пальцев обеих рук.

– Может быть, может быть! Возможно, я ошибся. У него такие манеры – он резко обрывает свою мысль – что это легко могло ввести меня в заблуждение. Однако, когда я сообщил лорду Ворту о цели своего визита, он сразу же стал от моих предложений отказываться. Тем не менее, он тут же дал мне понять, что никаких претензий к характеру моей дочери и никаких возражений против ее материального состояния у него нет.

– Возражений! – вскричал Перегрин в полном негодовании. – Какие же у него могли бы быть возражения, сэр?

– Надеюсь, никаких, – просто отвечал сэр Джеффри. – Тем не менее, всем своим видом он давал мне понять, что мое обращение к нему его явно не радует. Он четко заявил, что вы слишком молоды. Я осмелился напомнить графу, что идея о помолвке сроком на шесть месяцев была предложена им самим. В ответ на эти мои слова он так разозлился, что я был крайне удивлен. Лорд Ворт заявил, что он вообще виноват и совершил самую непростительную глупость, когда согласился на какую-либо помолвку вообще.

– Понятно! Именно так я тоже тогда подумала, – произнесла миссис Скэттергуд. – Мне эта идея показалась крайне неразумной, как и вам, сэр, в те дни, если не ошибаюсь. Потому что я тогда считала, что и у Перегрина, и у Харриет эта симпатия друг к другу быстро пройдет.

– Но почему? Почему вы так считали? – потребовала ответа Джудит, сжимая ладони. – Лорд Ворт мог думать, что Перри недостаточно взрослый, чтобы жениться. Но ведь не могла же эта мысль иметь для него решающее значение! Я не знаю, как его понимать! И что он сказал вам потом? Как же вам удалось его уговорить?

– Мне остается только надеяться, – улыбнулся сэр Джеффри, – что лорда Ворта смягчили мои разумные аргументы. Однако я весьма склонен предположить, что он и половины этих аргументов просто не слышал, потому что, как мне показалось, лорд Ворт был целиком поглощен своими собственными мыслями.

– Так оно и было, ничуть не сомневаюсь! – кивнула миссис Скэттергуд. – И отец у него был точно такой же. Можно было хоть целый час ему что-нибудь говорить, как это нередко бывало со мной, а в конце концов оказывалось, что он весь этот час думал совершенно о другом.

– Ну, в этом отношении, мадам, я не мог бы обвинить Его Светлость, что он не стал слушать, по какому поводу я к нему пришел. Я лишь хотел сказать, что на его решение гораздо большее влияние оказали не мои аргументы, а какие-то его собственные мысли. Погруженный в эти мысли, он несколько раз прошелся по комнате. И как раз в этот момент появился капитан Аудлей, которому лорд Ворт очень вкратце объяснил причину моего визита.

– Капитан Аудлей? А, так вот кто стал вашим союзником!

– Именно он, мисс Тэвернер, вы правильно сказали. Аудлей сразу же посоветовал брату дать свое согласие. Аудлей с большим сочувствием заявил, что он полностью понимает нетерпение Перегрина. Он также сказал, что нет никакого смысла эту женитьбу откладывать. Лорд Ворт поглядел на брата так, как будто хотел ему что-то возразить, но ни слова вслух не сказал. Наступила очень короткая пауза, после которой капитан произнес: «Что теперь, то и позже». Лорд Ворт все так же молча смотрел на брата, хотя, мне казалось, не очень-то вслушивался в его слова. И потом вдруг сказал: «Прекрасно! Пусть будет по-твоему».

– И все из-за предрассудков! – возмутился Перегрин. – Однако я знал, как все будет, когда вы с ним встретитесь лицом к лицу, сэр. И теперь вы сами видите, какой неприятный человек наш опекун! А вы, Мария, не любите, когда я так говорю, хотя сами знаете, что это правда.

– Признаюсь, я раньше думала, что Его Светлость именно такой, как вы его мне описали, – сказал сэр Джеффри. – Но я вынужден сказать, что после того, как граф Ворт дал свое согласие, он повел себя безупречно и был бесконечно любезен. Знаете ли, у этих модных молодых людей есть свои собственные чудачества и капризы. Потом он был весьма расположен обсудить со мной все детали. Мы договорились о необходимых мероприятиях и о том, какой доход надо установить для Перегрина, пока он не достигнет возраста, необходимого для вступления в права наследства. Оказалось, очень во многом наши мнения полностью совпадают. Граф проявил огромную любезность и пригласил меня с ним отобедать. Я был бы счастлив принять его приглашение, если бы не считал, что я обязан, не теряя ни минуты, поехать к вам, дорогой Перри, и успокоить вас.

– Все хорошо, – сказала миссис Скэттергуд. – Не сомневаюсь, все окончилось так, что Ворт своей чести не уронил. Мы с вами, дорогой сэр Джеффри, можем легко понять его колебания, а вот наша нетерпеливая молодежь – вряд ли.

Сэр Джеффри вскоре поднялся и откланялся. Пока принесли чай, Тэвернеры и миссис Скэттергуд бурно обсуждали происшедшие события дня. Вдруг в парадную дверь кто-то постучал, и все решили, что появится новый гость. Но спустя пару минут вошел дворецкий и принес письмо для Перегрина, привезенное нарочным из дома на Стейне. Это было письмо от Ворта, приглашавшего своего подопечного приехать к нему на следующее же утро, чтобы обсудить все вопросы, связанные с женитьбой Перри. Джудит слушала, как брат вслух читает письмо графа. Она быстро повернулась к столику-дивану и взяла в руки один из томиков книги под названием «Самоконтроль». Но даже путешествие Лауры по реке Амазонке не могло отвлечь Джудит от ее собственных мыслей. Ей стало совершенно ясно, что Ворт не желает ее видеть. Иначе бы он назначил встречу с Перри не в своем, а в их доме на Морском Параде.

Состоявшаяся на следующее утро беседа привела Перегрина в отличное расположение духа. Ворт снова превратился во вполне приличного человека. И если Перри еще не мог совсем забыть грубость своего опекуна в Кокфильде, теперь он мог ему это почти простить.

Первым человеком, с кем Перегрин поделился своею новостью, был мистер Бернард Тэвернер, которого Перри встретил на Ист-стрит у почты. После той злополучной неосуществленной дуэли Перегрин испытывал к кузену сильное охлаждение. Но его теперешнее состояние счастья примирило Перегрина со всем остальным миром. Именно поэтому он сердечно пригласил мистера Тэвернера пожаловать в тот же вечер на чай к ним домой. Приглашение было принято, и чуть позже девяти мистер Тэвернер постучал в дом на Морском Параде, и его провели в гостиную. Кузен очаровал дам своим рассказом о скачках, которые он посетил до обеда. Он пожелал счастья Перегрину и вообще был настолько мил, что миссис Скэттергуд еще раз, убедилась, что у него очаровательные манеры и что он очень приятен. Она даже посетовала в душе, что из-за своего не очень высокого положения в обществе, он, к сожалению, никак не годится в претенденты на руку Джудит. Мистер Тэвернер никогда не вызывал у миссис Скэттергуд особой любви, но она, справедливости ради, вынуждена была признать, что известие о приближающейся свадьбе своего кузена он принял очень хорошо, гораздо лучше, решила она, чем это сделал бы адмирал, если бы им пришлось с ним встретиться снова, чего им очень не хотелось.

Разумеется, основной темой общего разговора была женитьба Перри, который был в отличном настроении. Высказав вслух все свои собственные планы, он решил, что теперь вполне уместно немножко подшутить над Джудит, и, весело улыбаясь, Перегрин заметил, что ей, конечно, не повезло, потому что ее младший брат женится до того, как она выходит замуж. И тут же стал делать темные намеки, что-де очень скоро пойдет к алтарю и она.

– Я не буду называть никаких имен, – ехидно пошутил Перегрин, – все знают, я умею молчать! Но достаточно упомянуть, что это будет не тот некий джентльмен, в котором воспитали любовь к морю , и не тот высокий и тощий простолюдин , у которого «не все дома», и совсем не тот проклятый любитель рома, который водил тебя и Марию в Брайтонскую галерею, и…

– Перри, ну как ты только можешь все это говорить? – прервала Джудит брата и отвернулась.

– О, я тебя ни за что на свете не предам! – ответил неисправимый Перегрин. – Если ты отдаешь предпочтение красному плащу, то в этом нет ничего особенного! Для особ женского пола красный плащ означает все! А если среди твоих знакомых есть один офицер, кто куда галантнее и смелее всех остальных, уверен, никому никогда не догадаться, кто же он такой!

Слова Перри привели Джудит в полное замешательство. Она не знала, как смотреть в посуровевшие глаза кузена. Миссис Скэттергуд начала бранить Перри, ибо подобный разговор не соответствовал ее представлениям о приличиях. Однако все ее усилия были напрасны – Перегрин стал раззадоривать сестру еще больше. Направить беседу в более нормальное русло удалось только мистеру Тэвернеру, который неожиданно произнес:

– Между прочим, Перри, все эти разговоры о женитьбе напомнили мне, что мне нужно было вам кое-что сказать. Я полагаю, вы будете расширять свой дом, не так ли? Вам не понадобится еще один грум? У меня уходит один очень славный человек, и я был бы счастлив найти ему достойное место. Он не сделал ничего плохого, но просто я отказываюсь от своего экипажа и вообще, в отличие от вас, сокращаю свое домашнее хозяйство.

– Отказываетесь от экипажа? – с удивлением воскликнул Перегрин. И мысли его сразу же устремились в другом направлении. – Как это может быть? Не хотите ли вы сказать, что у вас в карманах стало пусто?