Грудь вдруг пронзила такая острая боль, что перехватило горло. Эмили с ужасом понимала, что уже не та прежняя девочка, которая много лет назад понравилась ему. Кто полюбил ее волосы. Она была запятнана, она была грязной. И он был ужасно сердит на нее за то, что она была причастна к похищению его сына. Он почти ненавидел ее. Единственный мужчина, который был способен вызывать в ней нечто значительно большее, чем отвращение. Но что он скажет, когда узнает о ее прошлом? Эмили сумела пронести в памяти теплые воспоминания о нем, но жизнь была так жестока, что решила отнять у нее даже и эти единственные светлые крохи. Что у нее останется, если она потеряет и его, своего светловолосого архангела, светлое пятно на фоне мрачных событий, которые лишили ее всего? С чем она будет жить дальше? Что будет согревать ее холодными, одинокими ночами?

Эмили задыхалась, понимая, что разваливается на части. Она не могла вынести этого. Это было так несправедливо! Так ужасно, что ей захотелось плакать.

Он вдруг сделал шаг в ее сторону и, скользнув взглядом еще раз по ее волосам, которые, вероятно, узнал, заглянул ей в глаза и тихо спросил:

— Как тебя зовут?

У него был такой мягкий, такой ласковый голос, что ей захотелось тут же исчезнуть из этого дома, из этого мира. Мир, который продолжал насмехаться на ней. Но Эмили не могла не ответить. Глубоко в сердце она продолжала наивно верить, что однажды встретит его. И что он узнает ее. И, возможно, захочет подарить ей еще одно светлое, невероятно дорогое для нее воспоминание. Поэтому и ответила. Охрипшим и сдавленным голосом:

— Эмили.

Она увидела, как расширились его глаза от потрясения, как он выпрямился затаив дыхание. Она не могла больше находиться рядом с ним. Она не могла больше видеть его. И собрав все свои силы, Эмили открыла дверь и юркнула обратно в свою комнату, быстро закрыв дверь дрожащими руками.

И только потом на самом деле поняла, что с ней произошло. И что ей предстоит вынести.






Глава 4

Эмили!

Он не мог поверить в то, что услышал. В то, что видел собственными глазами. Как такое возможно? Как это могло быть правдой? Может сознание решило сыграть с ним злую шутку, а слух бессовестно потакал ему? Габби не мог дышать, глядя на стоявшую перед ним девушку. Глядя на Эмили! На ту самую Эмили! Хрупкие воспоминания о которой до сих пор хранились в его памяти и которые внезапно ожили и стали невыносимо терзать его.

Эмили!

Он никогда бы не смог забыть это имя. Ни за что не забыл бы девочку, которая сокрушалась по поводу цвета своих волос. Которая так глубоко переживала холодность своих родных. Которая распустила для него свои бесподобно красивые рыжие волосы, и подарила ему локон этих захватывающих волос. Девушка, которая в книге пыталась по суевериям найти ответы на свои вопросы. Которая поделилась с ним самыми своими сокровенными переживаниями…

Девушка, которая подверглась потом грубому насилию и была изгнана из собственного дома. Семь долгих мучительных лет Габби пытался найти хоть бы слово о ней, надеялся, что хоть кто-то видел ее, кто-то сможет указать или подсказать ему, где ее укрыли от него. Но она исчезла из его жизни. Так, словно она никогда не существовала. Но он никогда не переставал думать о ней! До боли хорошо помнил каждое ее слово, каждый жест, каждый локон переливающихся рыжих волос. Он помнил, как сильно билось его сердце рядом с ней. Как ему было тяжело дышать рядом с ней.

У Габби вдруг что-то перевернулось в груди, когда он увидел расширившиеся от ужаса глаза девушки, когда Робин обратился к нему по имени. Когда потом сама назвала свое имя. Она узнала его! Она знала точно, кто он такой! Но это почему-то напугало ее так, что она сначала застыла, а потом быстро исчезла за дверью своей комнаты.

Габби вдруг почувствовал, как болит сердце. От того, что он едва мог дышать. От того, что он был готов броситься за ней. Он поднял руку, желая остановить ее, но ее уже не было рядом. Она испарилась, как дымка. Габби на секунду прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Потрясение, которое он испытал, не могло так скоро отпустить его.

Эмили!

Боже правый, как давно он хотел увидеть ее! Как давно хотел увидеть и убедиться, что с ней всё в порядке! И вот теперь он видел её. Видел перед собой экзотическую красавицу, в которую она превратилась за эти семь лет. Которая продолжала заставлять его ощущать то дикое, неконтролируемое волнение, от которого он переставал соображать. Вот почему все это время он не мог спокойно находиться рядом с ней! Вот почему он не мог спокойно смотреть ей в глаза. Эти изумрудные, яркие и пронзительные глаза! Глаза, которые преследовали его во сне и наяву. Глаза, которые он никогда не видел в своих видениях…

«Я просто… много читаю, и узнала обо всём из книг».

Такое могла сказать только та Эмили. Его Эмили, которая сидела под клёном и смотрела на него своим волнующим взглядом!

— Бог ты мой! — простонал Габби, открыв глаза, и, продолжая смотреть на дверь, провел дрожащей рукой по своим слегка влажным волосам.

Всё в одночасье изменилось!

Теперь ничего не могло быть, как прежде. Он вдруг очнулся и, наконец, вспомнил, как они встретились. Он ведь нашёл своего племянника в ее доме. В скрытом от людского мира коттедже, где и жила она всё это время. Куда ее сослала жестокая и бессердечная семья. Господи, как Ник оказался у нее? Как она оказалась замешана в похищении Ника?

У Габби вдруг так сильно закружилась голова, что он даже пошатнулся. Ему показалось, что он сходит с ума. Или уже сошёл. Потому что это не могло быть правдой. Ему хотелось разнести эту проклятую дверь в щепки и оказаться лицом к лицу с ней. Ему хотелось о многом у нее спросить, о многом узнать! Но он не смог сделать и шагу. Он просто не мог подойти к её двери. Грудь разрывала такая боль, такой страх и сомнения, что он даже не смог выдохнуть накопившийся в легких обжигающий воздух. Она тоже узнала его, но предпочла скрыться от него. Потому что он взял ее с собой, чтобы сдать властям.

Боже, в какой капкан он попал? Что с ними теперь будет? Меньше всего на свете он ожидал обнаружить ее своим врагом, но именно в такой позиции они теперь оказались.

Понимая, что больше не может находиться здесь, Габби развернулся и быстро шагнул к двери, схватив с рядом стоявшего стула свой сюртук. Ему казалось, что если он не сделает глоток свежего воздуха, он просто свихнется. Или его чертовая голова лопнет от боли! Он должен был ненадолго остаться один, подальше от нее, чтобы немного прийти в себя.

И решить, что делать дальше.


* * *

Через полчаса Габби снова стоял перед заветной дверью, ощущая в груди невероятное волнение. Хозяева давно встали, завтрак был уже накрыт, но Габби был уверен, что она до сих пор так и не вышла из своей комнаты. Он вдруг застыл, не зная, что сказать ей. Как он посмотрит на нее теперь? Почему даже оказавшись вовлеченной в грязное похищение Ника, она продолжала заботиться о малыше и рассказывать ему на ночь сказки? Для настоящей преступницы это было противоестественно, и всё же…

Эмили!

Одно ее имя заставляло его дрожать от сильнейших эмоций, которые так стремительно охватывали его. Сжав руку в кулак, гневаясь на весь белый свет и прежде всего на себя, Габби резко спросил у стоявшей рядом миссис Хилхёрст:

— Она ещё не выходила оттуда, верно?

Миссис Хилхёрст покачала головой.

— Нет, может, она всё ещё спит?

Не спит она, подумал Габби, тяжело дыша. Она предпочла скрыться от него, чтобы не встречаться с ним. Неужели ей было так неприятно видеть его? Эта мысль почему-то причинила ему неожиданную боль. Не в силах больше бездействовать, он шагнул к двери, но всё же постучался тише, на случай, если только Ник спал.

— Эмили, — прошептал он, и снова сильная дрожь прошлась по всему телу от прозвучавшего имени. Ощущая непривычное бессилие, Габби привалился к двери, пытаясь дышать ровнее, и более грозно добавил: — Мы выезжаем сразу после завтрака.

Он стал ждать ответа, прислушался, но за дверь не раздалось и единого звука. Это вдруг так сильно напугало его, что Габби решил, будто ее там нет. Неужели она сбежала? Стукнув кулаком по двери уже громче, он гневно проговорил:

— Эмили, если ты сейчас же не отзовёшься, я выбью эту чёртовую дверь и войду! Ты меня слышала?

Он прижался лицом к двери и стал ждать. Одна секунда. Две. Три… Стук его сердца отсчитывал невыносимо долгие мгновения молчания, которые складывались в целую вечность! А потом он услышал. Совсем тихо, еле различимо…

— Что? — спросил он нетерпеливо, превратившись в слух.

— Я слышала вас…

У него еще громче забухало сердце, когда он услышал, наконец, ее голос. Голос той самой Эмили! Господи, как он мог не узнать ее? Габби всем тело прижался к двери и положил ладонь на деревянную преграду, словно стремясь прикоснуться к ней. Желая поверить в то, что это не сон. У него снова стала медленно кружиться голова. Сделав над собой огромное усилие, он более мирно, почти ласково спросил:

— Что ты слышала?

— Вы уезжаете после завтрака.

Он закрыл глаза.

— «Мы», — мягко поправил он. — Мы уезжаем после завтрака. — Габби с трудом выровнял дыхание и открыл глаза. — Выходи позавтракать.

У него замирало всё внутри при мысли о том, что он снова увидит ее.

Увидит Эмили!

Господи, он действительно не спал?

— Я не хочу есть…

Если он стремился убедиться в том, что она не желает его видеть, этого было более чем достаточно. И это снова причинило ему необъяснимую боль. Подавив горечь разочарования, он выпрямился, оторвавшись от уже ненавистной двери.