— Г-габриел?… — с трудом прошептала она, ощущая боль в горле.

Однако, из-за грохота и свиста пожара он не расслышал ее голос. Стук в дверь стал еще сильнее.

— Ради Бога, Эмили, если ты там, отзовись, иначе я сойду с ума!

Слезы из глаз хлынули новым потоком. И набрав в грудь достаточно воздуха, Эмили прокричала во весь голос:

— Габриел!

Положив окровавленные руки на дверь, Эмили затаила дыхание в ожидании ответа. Стук в дверь резко прекратился.

— Эмили! — Габриел испытал такое облегчение, убедившись, что она действительно за дверью, что у него задрожали колени, и он обессилено рухнул на пол, прислонившись лбом о дверь. — Боже мой, душа моя, я нашел тебя!

Габриел пытался поверить, что это действительно правда. Он успел и нашел ее до того, как произошло самое ужасное!

— Габриел, — снова повторила Эмили, прикрыв веки. У нее жгло глаза. От слез. От едкого дыма. Она едва могла дышать, но снова прошептала. — Габриел… — Она могла бы повторять его имя вечно. Каким-то чудом он нашел ее даже тогда, когда этого уже не могло произойти. Даже когда надежда была глубоко похоронена, явился светлый вестник богов, чтобы вернуть ей надежду. Но как он сделал это? Как узнал, где она? Кто сказал ему?.. И внезапно Эмили поняла, что он обнаружил ее так же, как и некогда Ника. Ник! У Габриеля ведь недавно был очередной приступ, видение. И он увидел Ника. И хоть он не мог видеть ее, но этого хватило, чтобы он бросился им на помощь. Как же он заблуждался, полагая, что его приступы ведут к дурному. И теперь ценой собственной жизни он хотел помочь ей. Этого Эмили не могла принять от него. — Габриел, уходи отсюда.

Габриелю показалось, что он ослышался.

— Что? — переспросил он, выпрямившись.

Сердце стучало так громко, что он едва мог слышать Эмили сквозь грохот и рев пожара.

— Уходи отсюда, — взмолилась она. — Здесь сейчас все сгорит.

— Вот именно! — Габби сжал руку в кулак, испепеляюще глядя на дверь. — Здесь действительно сейчас все сгорит.

— Поэтому тебе нужно уходить.

Неожиданно такой сильный гнев овладел им, что закружилась голова. Как она могла сказать такое? Он что же, пришел сюда, чтобы бросить ее?!

— Он заколол дверь, — добавила Эмили отчаянно, будто это могло помочь ему решиться уйти. — Мне не выбраться отсюда.

Габби попытался дышать ровнее. Попытался подавить гнев, чтобы мыслить здраво.

— С тобой… все в порядке?

Он холодел при мысли о том, что успел за это немыслимо долгое время сделать с ней тот мерзавец! Если только он попытался!..

— Не беспокойся. Я… в порядке.

Рука Габриеля сжалась так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Он… он не трогал тебя?

Оба привалились лбами к двери, даже не подозревая о том, что являли зеркальное отражение друг друга.

— Я не позволила ему, — наконец, ответила Эмили, начиная задыхаться от дыма, который заполнил комнату, застилая глаза.

Как можно было предположить, что она избежит домогательств! Гнев Габриеля внезапно перерос в неконтролируемую ярость. Что и помогло ему собраться и начать действовать. Сейчас у него не было времени размышлять о тысячи различных способов, чтобы наказать подонка! Позже он обязательно с ним разберется…

— Это не облегчает его участи! — сказал Габби резко и вскочил на ноги. Взглянув на заколоченные доски, он вцепился в них руками, пытаясь выдернуть их с основанием, но чертов мерзавец забил слишком много гвоздей. Сделав глубокий вдох, Габби напряг мышцы до предела, стремясь поскорее добраться до Эмили.

— Габби… — Услышав шум за дверью, Эмили попыталась встать на ноги, но у нее дрожали колени. — Уходи, ради Бога! Ты ведь можешь сгореть.

Приложенные усилия нисколько не оправдались, потому что из этого ничего не выходило, а время ускользало с неумолимой быстротой. Габби не имел права мешкать.

— Эмили, помолчи и дай мне подумать!

Эмили с болью поняла, что он не отступится и по своей глупости погибнет из-за нее.

— Габриел…

Отпустив проклятые доски, Габби выпрямился, быстро оглядываясь по сторонам. Ему нужно было хоть что-то, чтобы выбить эти доски. Где-нибудь обязательно должен был быть топор. Как раз совсем недалеко находилась узкая дверь, напоминающая ту, что могла вести в кладовую или чулан.

— Никуда не уходи, — сурово велел он, намереваясь уйти. — Я сейчас вернусь.

— Куда я могу уйти? — с горечью проговорила Эмили. — Не смей возвращаться, слышишь меня? Уходи!

— Только вместе с тобой!

Сердце Эмили защемило от такой безграничной любви к нему, что на глаза снова навернулись слезы.

— Дурачок, — всхлипнула она, закрыв глаза. — Я же не вынесу, если с тобой что-нибудь случиться.

Габриел замер и снова привалился к двери. Не так все должно было произойти, но если это единственный способ узнать правду…

— Почему, Эмили? Почему не вынесешь? — спросил он, ощущая ком в горле.

— А ты уйдешь, если я скажу?

Неужели она действительно верила в то, что он уйдет? Без нее? Особенно после того, что она хотела сказать? Но если Эмили нужно было и это, чтобы признаться ему…

— Да, уйду… — Габриел застыл в ожидании. — Скажи мне это, Эмили…

Какое-то время она молчала, а потом раздался ее дрожащий, хриплый, но наполненный невероятной силой и страстью голос:

— Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случиться, потому что… Господи, Габриел, потому что я слишком сильно люблю тебя, чтобы терять! — Вот она и сказала то, о чем поклялась молчать всю жизнь. Теперь он знал, что значит для нее. Эмили прижала руку к глазам, пытаясь остановить слезы, которые прочертили по испачканному сажей лицу белые дорожки, и с мукой добавила: — А теперь уходи!

Пару секунд за дверью не было слышно ни единого звука. Но затем послышался гневный ответ:

— Конечно!

И он действительно встал и ушел! Эмили поняла, что добилась своего, но слезы от этого не переставали литься. Она ведь заставила его уйти. Теперь он будет в безопасности… Но от этих мыслей ей становилось еще хуже. Она должна была обрадоваться, что спасла жизнь любимого человека. Который так быстро поддался ее уговорам…

Внезапно что-то с такой силой врезалось в дверь, что Эмили отбросило в сторону. Она упала на пол, с ужасом глядя на дрожащие балки.

— Отойди в сторону, Эмили! — раздался яростный голос Габриеля, которому удалось найти топор, которым теперь он с ошеломляющей легкостью крушил ненавистные доски. Он ломал дощечку за дощечкой, не обращая внимание на летевшие щепки. — Отойди, Эмили, потому что я готов выпороть тебя за то, что ты могла подумать, что я оставлю тебя в этом пылающем аду! Дай мне только добраться до тебя!

Даже сквозь слезы Эмили не смогла сдержать улыбки, глядя на то, как в двери появляется широкая расселина. Угроза Габриеля нисколько не испугала ее, вместо этого она глупо улыбалась, ощущая непереносимую радость. Господи, он действительно нашел способ помочь ей! Нашел способ добраться до нее…

Габриел крушил препятствие до тех пор, пока лезвие топора не разломило дверь пополам. Он разнес остатки ногой, бросил в сторону топор и перешагнул порог. И застыл, увидев Эмили. Эмили, лицо которой было покрыто синяками и сажей. Густая рыжая масса волос была растрепана и взлохмачена. Платье, которое он подарил ей и которое она надела прошлым вечером, было разорвано почти в клочья. Нижняя губа опухла, а на щеках остались кровавые царапины. На плечах отчетливо виднелись отпечатки грубых мужских рук. Габби не мог дышать, глядя на избитую девушку, которая была смыслом всей его жизни. Его Эмили! Что с ней сделали, пока он мчался к ней?

От боли и потрясения он готов был завыть. Сделав шаг в ее сторону, он едва смог выдохнуть:

— Эмили… — Не выдержав, он бросился к ней и так крепко обнял ее, что у обоих перехватило дыхание. Наконец, она оказалась там, где и должна была быть все это время! В его объятиях! — Господи, Эмили, — шептал он, поглаживая ей волосы, осыпая поцелуями родное лицо. Он боялся причинить ей боль, но не мог разжать объятия. — Эмили, душа моя…

— Габриел! — всхлипнула Эмили, прижимаясь к нему так тесно, что даже воздух не смог бы пройти сквозь них. Вцепившись ему в шею, она спрятала лицо у него на груди, рыдая от облегчения и бесконечной любви к нему. — Габриел, любимый мой! Ты пришел!..

— Конечно, я пришел! Как я мог не прийти?! — Переведя дух, Габби медленно отстранил ее от себя. Увидев вновь ее синяки и царапины, он вдруг ощутил такую ярость, что потемнело в глазах. — Я убью его! — процедил он.

— Он не стоит этого, — произнесла Эмили, положив ободранные пальцы на его щеку.

Габриел испачкался ее кровью, но это не имело значения, потому что даже ее синяки принадлежали ему. И ее кровь принадлежала ему! Он с невероятной осторожностью взял ее раненые руки в свои.

— Тебе очень больно?

— Терпимо… — прошептала она, несмело улыбнувшись, но не смогла этого сделать, потому что заболела губа.

Габби сжал челюсть, пытаясь сдержать свою ярость.

— Он давно напрашивается на это!

— Габриел, любовь моя, кажется ты пришел сюда, чтобы спасти меня. Может, ты будешь заниматься этим?

У него заныло сердце. Милая Эмили. Даже сейчас она хотела успокоить его, хотя он был обязан отплатить негодяю за каждый ее синяк! Габби на секунду прикрыл глаза, вновь вспомнив ее заветные слова. Которые перевернули всю его жизнь до основания. Это изменило все. Но сейчас он должен был думать о ней и о том, как выбраться отсюда.

— Ты можешь идти? — обеспокоенно спросил он, оглядев ее с ног до головы. И снова отметил каждый ее синяк, который отозвался в груди мучительной болью. — Я могу нести…

— Нет, я могу идти сама, — мягко оборвала его Эмили, ощущая небывалую силу только от того, что он стоял радом. — Не нужно ничего. Я пойду за тобой… Куда бы ты ни пошел.