— Он… Он говорил о родителях Ника. О его отце.

— Себастьяна? — изумленно проговорил Габби, плохо соображая из-за головной боли.

— Так зовут отца Ника?

— Да… — Габби пока никак не видел связи между братом Эмили и своим вторым зятем. — Что еще твой брат говорил о Себастьяне?

— Он задумал что-то ужасное. Роберт говорил, что отец Ника должен умереть, что он должен был умереть еще много лет назад. Я не представляю, откуда Роберт знает отца Ника. Я… — она вдруг опустила голову и виновато добавила: — Я никогда не была близка с братьями.

У Габби больно сжалось сердце. Она ни в чем не виновата. Если бы не его злость, если бы не желание докопаться до истины, он бы немедленно обнял Эмили и прижал бы к своей груди. Но он боялся, что если дотронется до нее, то потеряет нить разговора.

— Должен был умереть? — он уцепился за эту странную фразу. И внезапно его осенило. — Боже, много лет назад на Себастьяна действительно было совершено покушение. Два покушения. Сначала его чуть было не сбила карета, потом в него стреляли.

— Это был Роберт… — потрясенно прошептала Эмили. — Он говорил, что стрелял, но промахнулся.

Черты его лица стали резче.

— Подонок! — прорычал он. — Слава богу, что он промахнулся. Видимо поэтому они и решили тогда похитить мою сестру Тори.

На этот раз Эмили выпрямилась и изумленно посмотрела на него, перестав к его облегчению дрожать.

— Мать Ника тоже хотели убить? Но… но кто? За что? Это не мог быть Роберт…

Габби поднял руку и сжал виски, потому что боль в голове становилась просто нестерпимой.

— Я тогда был в Итоне, заканчивал учебу. Меня не было дома, но Джек потом мне все рассказал. — Увидев вопросительный взгляд Эмили, он поспешно добавил: — Джек муж моей старшей сестры. Он был там и помогал Себастьяну вызволять Тори.

Эмили не могла поверить во все то, что слышала.

— Что тогда произошло?

Габби на секунду прикрыл глаза.

— Это очень давняя история. — Он отошел к камину и схватился дрожащей рукой за полку. — Когда Тори стала выезжать в свет, в нее влюбился один мерзавец, который преследовал ее буквально на каждом шагу. Моя сестра очень красива и ее добивались многие… нехорошие люди. Но она всегда любила Себастьяна. У них были сложные отношения, в тот год они сильно поссорились и чуть было не расстались. Но Себастьян не позволил этому случиться. Он приехал в Лондон и узнал, что этот… человек задумал нечто ужасное в отношении Тори. Он вызвал его на дуэль. Они тайно стрелялись, и похотливый поклонник был ранен в ногу. Это сделало его инвалидом, и тот затаил обиду на Себастьяна. Много лет спустя, когда Себастьян вернулся с войны, на него стали совершать покушения. — Габби сильнее оперся о каминную полку. Он весь дрожал. Господи, с ним происходило нечто ужасное! Он не мог сейчас… Только не сейчас! — Они с Тори ехали в Гретна-Грин, когда ее выкрали. Себастьяну удалось вызволить ее из лап этого сумасшедшего, но тот бесследно исчез…

Боже правый, пережить такое, а теперь страдать из-за похищения своего малыша! Эмили с трудом думала о том, что сейчас переживают бедные родители Ника. Она посмотрела на сгорбленного Габриеля, который дышал тяжело. Ей вдруг стало не по себе. Казалось, что он едва стоит на ногах. Эмили шагнула к нему, охваченная неприятным предчувствием. Неужели его ранили, и он не сказал ей об этом?

— Габриел… — тихо позвала его Эмили, желая узнать, что с ним, но он не услышал ее.

— Сомневаюсь, что твой брат был тайным поклонником Тори. Тот должен быть постарше. Да и зовут его, кажется, Гарри… Да, Гарри Лейтон.

Эмили остановилась на полпути, раскрыв рот от изумления.

— Как ты сказал?

Он медленно обернулся к ней. Невероятно бледный.

— Гарри Лейтон. — Его глаза с трудом нашли ее. — Ты что же, знаешь его? Это тот второй?..

— Нет. Это мой дядя.

Едва дыша, Габби оттолкнулся от камина и, пошатываясь, направился к ней. Его удивлению не было предела. Такого поворота событий не возможно было представить даже в страшном сне. Неужели враги Себастьяна так до сих пор не смирились и не отказались от мысли о мести?

— Твой дядя? Но ведь твоя фамилия Суинтон.

— Он мой дядя по матери… — Эмили снова поразилась тому, что он знал ее фамилию. — Откуда?..

— Где Лейтон?

— Я не знаю, Роберт говорил, что дядя ждет их с ребенком, но не сказал, где именно. Боже, — простонала она. — Я даже не представляла, что они задумали… такое! — сжав руки, она снова внимательно посмотрела на Габриеля, и когда он ничего не ответил, она решила задать самый свой волнующий вопрос: — Откуда ты знаешь мою фамилию?

Он долго смотрел на нее каким-то пугающим, потемневшим взглядом. Эмили вдруг захотелось развернуться и убежать от него. Она никогда не видела его таким… растрепанным, изнуренным и невероятно опасным. Он вселял страх. Самый настоящий страх. И она не понимала почему, пока он не спросил стальным голосом:

— Кто такой Найджел?

Эмили вздрогнула так сильно, будто ее ударили. Она была уверена, что он уже забыл о втором нападавшем, полностью уходя в мысли о раскрытии плана похищения своего племянника. Но все оказалось напрасным. Как бы она ни уводила его от самого главного, каким-то образом он вернулся к тому, чего она боялась больше всего на свете. Едва дыша, она сделала шаг назад.

Габби застыл, поняв, наконец, почему все это время она хранила упрямое молчание и не хотела выдавать похитителей Ника. Вот она, главная причина! Второй похититель! Тот, который стоял на дороге и очень странно смотрел на Эмили. В груди у него будто что-то лопнуло. А потом все похолодело. Неужели этот негодяй что-то значит для нее?

— Кто такой Найджел?! — громче спросил он, шагнув к ней и глядя в наполненные невыразимой мукой изумрудные глаза.

Эмили не могла дышать от боли в груди. Он смотрел на нее так, словно хотел заглянуть ей в душу. Она бы никогда не позволила ему сделать этого. Потому что отчаянно прятала то, о чем не должен был узнать никто. Особенно Габриел. Только не он.

В тишине комнаты снова раздался его громкий рык.

— Эмили!

— Я не могу… — выдохнула она, прижав руки к груди. Пытаясь остановить сердце готовое выпрыгнуть из горла.

Его глаза потемнели еще больше. Едва стоя на ногах, Габби приблизился к ней еще на шаг.

— Кто такой Найджел?

Желание узнать об этом стало сводить его с ума.

— Это не имеет значения… — бормотала она, отступая.

— Кто такой Найджел!

Эмили всем сердцем ненавидела это имя.

— Я не могу… — выдохнула она, умоляюще глядя на него. — Это не важно…

— Эмили, если ты не скажешь мне, кто он такой!.. — Габби дышал так тяжело, что почти задыхался. Видя неприкрытую боль в ее глазах, боль, которая терзала его самого намного сильнее, он вдруг вспомнил всего несколько слов из прошлого: «Обесчестил… Друг ее брата… Гадкие друзья!» Его прошиб холодный пот. Габби посмотрел на Эмили, чувствуя, как разрывается на части его сердце. Господи боже! В ушах начало шуметь. Казалось, на него легла тяжесть вселенной. Он поднял руку и накрыл ледяные пальцы на незаметно вздымающейся груди. — Эмили, прошу тебя, скажи мне… — попросил он с мольбой.

— Не могу… — снова повторила она бесцветным голосом, едва шевеля побелевшими губами.

Боже, он хотел услышать правду, но боялся, что не вынесет этого. Он так долго ждал этого момента. Так часто хотел узнать имя мерцавца! И теперь, глядя на дрожащую и напуганную до смерти Эмили, видя бездну боли в ее глазах, Габби подумал, что вот сейчас он испустит последний вздох и упадет к ее ногам.

— Прошу тебя, скажи мне, — выдавил он с мукой, ощущая, как густой комок буквально душит его. — Это он, да? Кто такой Найджел?

От безумного напряжения и страха Эмили не обратила внимания на все его слова. Она вдруг подняла к нему свое невероятно красивое лицо и сказала то, что перевернуло ему душу.

— Ты возненавидишь меня.

Она ранила его в самое сердце, произнося такое. Как она могла подумать такое? Его грудь горела огненным пламенем. С каждой секундой голова тяжелела все больше. Но Габриел нашел в себе силы чуть выше поднять прижатую к ней руку и коснулся ее побелевшей щеки. Господи, Эмили! Его Эмили!..

— Я никогда не смогу ненавидеть тебя, что бы ни произошло. — Он увидел, как слезинка скатилась по её щеке, и большим пальцем поймал влажную хрусталинку. Господи, как бы он хотел вот так же легко отмести всю ту боль, которую когда-то причинили ей! — Эмили, душа моя… Скажи мне, умоляю…

Эмили закрыла глаза, готовая разрыдаться. Она задыхалась от боли, от мучительной нежности Габриеля. «Душа моя!» У нее не было души. У нее больше ничего не было. А теперь она потеряет и его, своего Габриеля. Как она перенесет это? Он хотел от нее невозможного. Он умолял ей дать ему то, что было так важно для него. И едва дыша, едва понимая, что делает, она хрипло молвила:

— Семь лет назад… он напал на меня, избил и обесчестил меня…

Она плотнее закрыла глаза, ощущая такой ужас, что готова была умереть. Она не могла дышать, она и не хотела дышать. Она хотела умереть. Хотела исчезнуть из этого мира и умереть там, где ее никто не найдет. Старые раны открылись и так сильно кровоточили, что она могла захлебнуться в них. Так сокрушительно больно ей не было даже тогда, когда Найджел прижимал ее к земле и бил ее.

Впервые в жизни Габби ощутил желание заплакать. Он никогда не плакал, даже когда умерли его родители. С тех пор ему нечего было терять. Но вот сейчас… глядя на застывшую в его руках Эмили, на почти омертвевшую девушку, которую довели до этого состояния! Он хотел мести, жестокой, ужасной, беспощадной смерти. Если бы днем он знал, кто стоит перед ним, он бы собственными руками вырвал черное сердце мерзавца, который сотворил с ней такое!