Он не мог думать ни о чем, кроме нее. Это походило на сумасшествие. Он начинал терять голову, как и семь лет назад. А этого нельзя было допустить по той простой причине, что похитители Ника могли и вероятно уже пустились за ними в погоню, чтобы вновь завладеть бедным крошкой. Габби должен был сохранить ясность ума, чтобы суметь противостоять негодяям. Он был обязан защитить Ника. И Эмили, которая по какой-то непостижимой причине оказалась вовлечена в это грязное дело.

Он умирал от желания узнать, что связывало ее с похитителями Ника. Каким образом у нее оказался Ник? Было невозможно допустить мысль о том, что она могла добровольно участвовать в планировании и похищении Ника. И ведь он не мог пойти к ней и заставить ее признаться во всем. Так он ничего не добьется, а еще больше настроит ее против себя. А еще, когда он оказывался рядом с ней, когда заглядывал в изумрудные глаза, он забывал обо всем на свете.

Никогда прежде ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств, как Эмили. Это было так странно, так волнующе. И так значимо. Один ее взгляд был способен бросать его то в жар, то в холод. Нежный голос вызывал сильнейшую дрожь во всем теле. Он жаждал прикоснуться к ней, обнять, провести пальцами по нежной коже лица. Убедиться, что она настоящая…

Столько неконтролируемых и обескураживающих чувств! Почему именно ей была дана власть так сокрушительно влиять на него? Она была загадкой, тайной для него, которую он так и не сумел постичь. Единственным существом на земле, кого он не мог увидеть в своих видениях! Поэтому он так отчаянно цеплялся за воспоминания, чтобы не потерять ее.

Вздохнув, Габби попытался сосредоточиться на карте. Он так сильно устал, что слипались глаза. Но ему нужно было решить, какой дорогой им предстоит вернуться домой. Сидящий напротив Робин хмуро смотрел на хозяина, а затем ткнул пальцем на карту.

— Мы не поедим через Пенинскую дорогу?

— Нет. — Габби покачал головой и выпрямился на стуле. — Похитители Ника понимают, что мы должны как можно скорее ускользнуть от них, и что выберем кратчайший путь, свернув на Лидз. Но мы двинемся по южной дороге, через Бирмингем и Оксфорд. — Он провел пальцем по карте, прочертив оговоренный маршрут. — Мы объедем Лондон южной стороной и через Кройдон доедем до Соулгрейв-корта, до которого будет всего тридцать миль езды.

— Но так больше времени уйдет на дорогу, — удивился Робин.

— Всё равно мы едем слишком медленно из-за занесенных снегом дорог. Кроме того, мы не можем путешествовать по ночам, дабы не подвергать опасности жизнь малыша… — И Эмили, мысленно добавил он про себя. — Нельзя рисковать ночными поездками и быстрой ездой. Наша основная задача — доехать до места назначения целыми и невредимыми, вернее целым и невредимым доставить домой Ника. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Хорошо, — кивнул в знак согласия Робин. — Это разумно, милорд.

— Мы не будем останавливаться в крупных городах, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Чем незаметнее мы будем, тем лучше для нас.

— Это будет не так-то просто сделать с ребенком и женщиной, — проговорил недовольно Робин, сделав ударение на последнем слове.

Габриелю это ужасно не понравилось, но он воздержался от замечания.

— Ты прав. — Габби поднялся, взял карту и стал складывать ее. — Я что-нибудь придумаю, а пока не спускай глаз со всех приезжих и держи ухо востро. Надеюсь на твою бдительность, потому что сегодня я выжит как лимон…

— Конечно, милорд, — с готовностью произнес Робин и тоже встал. — На этот раз ни один негодяй не проскользнёт мимо меня.

Он говорил о том случае, когда незаметно от всех похитили Тори.

— Хорошо… — Габби полез в карман сюртука, который накинул на спинку стула, и достал запечатанное сургучом письмо. — Я написала Тори и Себастьяну о том, что нашел Ника. Им нужна эта новость. Надеюсь, это поддержит их до того мгновения, когда мы вернёмся домой. Проследи, чтобы он был на пути в Соулгрейв-корт.

— Непременно. Я так рад, что мы нашли малыша! На долю милорда и миледи выпало немало горестей.

— Надеюсь, это самое последнее, что им приходиться выносить.

Габби с особой остротой ощущал боль своих близких. Он знал совершенно точно, когда страдал кто-то из его семьи. Он знал заранее обо всех их мучениях, а затем подвергаться этим мучениям. Переживал всё вновь и вновь в своих видениях. Габби боялся, что это рано или поздно сведет его с ума. Или убьет, настолько сильно это овладевало им. Так сильно, что он был абсолютно бессилен что-либо сделать ради собственного спасения.

Но не смотря на это, Габриел был особенно близко со своей средней сестрой Викторией. Габриел безумно любил и Кейт, и Алекс, но с Тори его связывало не только удивительное сходство, но и необычная душевная связь. Иногда она смотрела на него так, словно знала обо всех его тайнах и страданиях, но, разумеется, это было не так. Именно благодаря этой нерушимой связи и своим видениям ему удалось отыскать Ника.

И теперь никому он не позволит приблизиться к малышу. Но, черт побери, головная боль, которая была предвестником самого худшего, напугала его гораздо больше, чем он на это рассчитывал.

— Робин, — тихо позвал он Робина, который собирался покинуть комнату. — Будь рядом… У меня скверное предчувствие, что скоро все повториться…

Он прижал пальцы к вискам, и Робин догадался, о чем он говорит.

— Так скоро?

В этот момент в дверь постучали, а потом в комнату вошли две служанки с подносами, нагруженными едой. Ощутив нарастающий голод, Габби подумал об Эмили. Покушала ли она? Или продолжает свою упрямую голодовку? Он вдруг решил, что должен непременно поужинать с ней. Вероятно, она не захочет его видеть, но он ни за что не отступится.

Эта мысль оживила его настолько, что усталость мигом прошла. Испытывая небывалое воодушевление и волнение, он провел рукой по спутанным волосам и тихо сказал:

— Просто будь рядом. Я не хочу пугать… Эмили.

— Хорошо.

Робин вышел из комнаты, а за ним исчезли и служанки. Оставшись один, Габби посмотрел на еще одну дверь, которая соединял его номер с другим. С номером Эмили. Предстоящая встреча с ней творила с ним невероятные вещи. Поразительно, но с момента возвращения домой, впервые он испытывал настоящую, почти головокружительную радость.

Габби искренне надеялся, что его письмо успокоит Тори и Себастьяна. Он надеялся, что Алекс смогла своими снадобьями помочь Тори прийти в себя. Младшая сестра обладала удивительной способностью лечить людей настоями из всевозможных растений, к которым питала особую любовь. Некогда заядлая садовница, она превратилась в настоящую знахарку, способную творить чудеса. Ведь ей однажды даже удалось спасти жизнь своего будущего супруга.

Но с тех пор, как Алекс, Тори, и верная, преданная семье Кейт покинули Клифтон-холл, Габби не представлял, как ему вернуться в опустевший дом. Он всегда боялся одиночества. Того, что оставшись наедине со своим проклятием, он будет окончательно поглощен им. Но впервые Габби не желал думать о возвращении домой, о своем проклятии, и тем более о своем одиночестве.

Потому что он уже не был один. Потому что рядом находилась Эмили! Одно это вытеснило из головы все остальные мысли.

Медленно улыбнувшись, Габби решительно шагнул к заветной двери, чувствуя непривычное волнение в груди.


* * *

Комната, лишённая всяких изысков и помпезности, в которой ей предстояло переночевать, вполне устраивала ее. Внутри находились диван, круглый стол, небольшой камин и удобная мягкая кровать. Она никогда не жаловалась на жизнь, и теперь собиралась принять всё то, что помогло бы ей отгородиться от всего остального мира.

Успокоившись настолько, что смогла сосредоточиться на книге, Эмили тихо читала лежащему рядом Нику, который должен был скоро заснуть. Она с нетерпением ждала того мгновения, когда скинет с себя платье, заберется под одеяло и сможет, наконец, заснуть. Когда сможет позабыть о том, что произошло за этот один невероятно длинный день.

Она посмотрела на малыша, который внимательно следил за ней. Его серые глазки вновь вызвали совершенно ненужные воспоминания о другом человеке. Которого она приняла за его отца. Но как оказалось, у Габриеля не было ни жены, ни детей. Поразительно, как часто за вечер она возвращалась к этим мыслями. К совершенно недопустимым и запретным.

Внезапно взгляд малыша переместился куда-то в сторону. А потом он широко улыбнулся своей очаровательной беззубой улыбкой, которая всегда покоряла Эмили. Но не на этот раз. Ощутив странное беспокойство, Эмили проследила за взглядом малыша и застыла, увидев недалеко в проеме приоткрытой двери прислонившегося к косяку Габриеля, который, засунув руки в карманы бриджей, с улыбкой смотрел на малыша. У нее внезапно подпрыгнуло сердце и перехватило дыхание. У него была такая теплая и обаятельная улыбка, что невозможно было отвести от него взгляд. В очередной раз она подумала о том, как сильно он изменился и каким невероятно красивым мужчиной стал.

Встрепенувшись, она пришла в себя от этого неожиданного вторжения и, быстро взглянув на входную дверь, вновь посмотрела на Габриеля.

— Как… как вы оказались здесь? Что это за дверь?

Он оттолкнулся плечом от косяка, вытащил руки из карманов и перешагнул порог. Эмили вздрогнула, быстро вскочила на ноги и, резко захлопнув книгу, прижала к бешено колотившемуся сердцу.

— Это дверь, соединяющая наши смежные комнаты, — сказало он с таким необычным дружелюбием, что Эмили стало совсем не по себе.

Ей не понравилось то, что он без предупреждения прервал ее уединение, вторгся в ее личное пространство. Тревога нарастала, а его присутствие еще больше усиливало его.

— О, — выдохнула она, пытаясь найти причину, чтобы прогнать его. Чтобы защититься от него. — Что вы хотите?