— Хочешь посидеть и посмотреть?

— Угу. Я люблю на тебя смотреть, — заявил Томми с улыбкой.

— А по мне дотрагиваться до тела еще приятнее, чем на него смотреть.

— Кто же сомневается? Но ты до сих пор не ответила на мой вопрос.

— Это на какой же?

— Я просил тебя выйти за меня замуж, помнишь?

— Ах да! И я тебе ничего не ответила.

— Ничего.

— А если я промолчу — ты что же, не станешь до меня дотрагиваться?

Томми ухмыльнулся.

— Это шантаж, а шантаж, как известно, дело нехорошее. — Томми рассмеялся и, облокотившись о дверцу, добавил: — Такое же, как блуд.

— Значит, мы с тобой этим самым занимаемся, да? Блудом? Это, наверное, дурно?

— Вовсе это не дурно, если ты ко мне хорошо относишься и согласна выйти за меня замуж.

— Что это такое?

— Ты блуд имеешь в виду?

— Да нет — вон то. — Джинни ткнула пальчиком в сторону засыпанных снегом зарослей невысокого кустарника.

Томми повернулся и посмотрел в указанном направлении.

— Похоже, какое-то дохлое животное.

— Может, это и животное, но только оно в шубе!

— Тогда медведь.

— Никакой не медведь. Надо вылезти и посмотреть.

— Джинни, кажется, мы обсуждали с тобой кое-что важное.

— Точно, как это я могла забыть? — усмехнулась девушка, стягивая с себя джинсы. Подстелив под себя пальто, она подняла ногу и положила ее на спинку сиденья. Теперь Томми видел абсолютно все, и даже при желании не мог дать воли воображению.

Томми это ужасно нравилось. Особенно то обстоятельство, что он был у Джинни первым, и ее сексуальная раскованность была следствием его, Томми, усилий.

— Так о чем это мы с тобой говорили? Кажется, о блуде?

Томми расплылся в улыбке.

— Понятно-понятно, но я не так прост. Сначала добьюсь-таки от тебя ответа!

— Да уж, ты не прост, это точно, — машинально повторила девушка, наблюдая за тем, как дохлое животное у кустарника вдруг зашевелилось.

Джинни тут же вскочила и, толкнув Томми в плечо, крикнула:

— Томми! Это не медведь, это женщина. Я видела ее ногу.

* * *

Благодаря врачу, напичкавшему ее обезболивающими препаратами, Энн находилась в состоянии полусна-полуяви. Плечо ей вправили, а руку аккуратно уложили в гипс. В первый раз за долгое время она не ощущала никакой боли. Это было как Божье благословение. Единственным человеком, который ей досаждал, был Джим Фостер. Он без конца задавал ей вопросы.

— Что вы говорите? — уже, наверное, в десятый раз переспрашивала она, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.

— Как звали этого человека?

— Я не знаю.

— Во что он был одет?

— Куртка военного образца. Вязаная шапка.

— Какая у него была машина?

— Белая. «Шевроле», кажется.

— Он говорил вам, где остановился?

— Он еще не снял комнату. Скажите, шериф, мои дети в порядке?

— В полном. Я перевез их к Маккензи.

— Хорошо, — пробормотала Энн, чувствуя, как снова проваливается в сон.

Джим некоторое время смотрел на спящую женщину, потом негромко выругался. Просил же он этого проклятущего доктора не давать ей слишком много транквилизаторов, но тот не послушался, и вот вам, пожалуйста, результат! Теперь остается только сидеть и ждать. Джим еще некоторое время походил по палате, потом остановился. А что еще, собственно, могла ему сообщить эта женщина? Ясно же, что это работа Коллинза. Теперь, как говорится, дело за малым — нужно этого сукина сына изловить. Джим вздохнул и направился к выходу из палаты, задавая себе по пути один-единственный вопрос: как осуществить это на практике?

* * *

Мэгги и Майк играли в «Монополию». Майк сделал неудачный ход и застонал:

— Н-е-е-е-т!

— Что значит «не-е-е-е-т»? Извольте платить. — Мэгги раскрыла ладошку в надежде, что он положит туда игрушечные деньги.

— Не могу. У меня наличность кончилась, — жалобно произнес Майк, взглянув на тощую стопочку игрушечных долларов, составлявших все его богатство.

— Очень плохо. Значит, я выиграла. — Она протянула руку, чтобы сгрести с доски жалкие капиталы Майка.

Он перехватил ее руку.

— Погодите. Может, договоримся?

Мэгги одарила его игривым взглядом и прикусила нижнюю губу, стараясь не рассмеяться.

— Это что еще за договоры такие?

— Ставлю на кон свое тело за возможность бросить кости еще раз, — мрачно произнес он. Если бы не веселые бесенята, плясавшие у него в глазах, она наверняка решила бы, что он говорит серьезно.

— Это что же — «Стриптиз-монополия»? Никогда о такой не слышала.

— Есть и такая — самая азартная.

Мэгги чуть отодвинулась и посмотрела на длинное мускулистое тело Майка, лежавшего в расслабленной позе на ковре у камина.

— Даже и не знаю, стоит ли ваше тело такого риска.

— Уверяю вас, стоит.

Мэгги, признаться, ничуть в этом не сомневалась, но сразу соглашаться на предложение не хотела.

— А вы, надо сказать, самоуверенный тип. Женщины таких любят, — усмехнулась она. — Итак, давайте все-таки решим, стоит ли игра свеч.

— То есть?

— Все очень просто. Вы раздеваетесь, а я смотрю на вас и решаю, стоит ли предоставить вам дополнительную возможность метнуть кости.

— Это значит, я буду лежать здесь голый, а вы будете меня разглядывать?

— А что, разве речь шла не о «Стриптиз-монополии»?

— Тогда, может быть, начнем с обнаженного торса?

— Глупости! Что я, мужских торсов не видела?

— Хорошо. Давайте тогда я для начала сниму рубашку и сапоги.

— Да шучу я. Так что советую принять поражение с достоинством.

Майк тяжело вздохнул, поднялся с ковра и присел на корточки.

— Лучше бы я сыграл с вами в карты.

Мэгги хихикнула, наблюдая за тем, как он с мрачным видом укладывал фишки и кубики в коробку.

— А вы уверены, что обыграли бы меня в карты?

— Но я же ковбой, — произнес Майк с таким видом, словно это автоматически превращало его в мастера карточной игры. На Мэгги, впрочем, его заявление никакого впечатления не произвело.

— Ну и что с того?

— А то, что ковбои всегда играют в карты, когда не…

— Когда не заигрывают с коровами? — подсказала Мэгги.

— Когда не работают, — закончил Майк.

Мэгги снова рассмеялась.

— И это все, чем занимаются ковбои? Работают и играют в карты?

— А еще спасают девиц, попадающих в затруднительное положение.

Мэгги покачала головой:

— Я, видите ли, не девица.

— Я знавал в своей жизни только одну девицу, так вы очень на нее похожи.

Мэгги ничего на это не сказала, но замечание Майка расценила как комплимент.

— По-моему, он уже испекся.

Она принюхалась и снова покачала головой.

— Вы это утверждали через пять минут после того, как я его поставила в духовку.

— Сколько же еще ждать? Я умираю от голода.

Мэгги посмотрела на часы:

— Осталось всего десять минут. А насчет голода замечу: вы съели столько жареной курятины, что этого количества хватило бы на двух взрослых мужчин.

Майк хмыкнул.

— У меня период роста. К тому же запах кофейного торта перешиб воспоминания о жареных курах.

— Если наши с вами праздники обжорства не прекратятся, я, пожалуй, скоро не влезу в свои вещи, — заметила Мэгги, поднимаясь с пола. — Пойду-ка я пока сварю кофе.

Майк пересел на диван, положил ноги на журнальный столик и принялся щелкать кнопками телевизионного пульта.

— Что бы вы хотели посмотреть? — крикнул он в арку кухонной двери.

Мэгги, приготовив кофе, вошла в гостиную и села на диван, устремив взгляд на экран телевизора. Каналы мелькали перед глазами со скоростью молнии, так что уследить за происходящим было просто невозможно.

— Вы-то сами знаете, что ищете?

— Что-нибудь хорошее.

— Если вы будете и дальше так щелкать, мы ничего не выберем. Может, лучше заглянуть в программу? — предложила Мэгги.

Майк помотал головой:

— Чего нет, того нет.

Неожиданно мельтешение каналов на экране прекратилось, и все его пространство заняла обнаженная женская спина. Какой-то человек страстно целовал женщину. Камера двинулась вниз, и скоро их взгляду предстала не только спина, но и все тело, причем совершенно обнаженное. Далее в кадре появились обнаженные груди. Мужчина опустил голову и стал вбирать губами напряженный сосок.

— Интересное кино, правда? — заметил Майк.

Мэгги прекрасно понимала, что такой фильм общественное телевидение и крупные частные компании транслировать не будут, а потому спросила:

— У вас есть кабельное?

— Да так, висит на стене какая-то тарелка.

Мэгги некоторое время следила за картинкой на экране, потом произнесла:

— Сейчас она должна чуть откинуться назад. По-моему, самое время. А то упадет.

Майк поднял удивленные глаза:

— Вы думаете?

Мужчина и женщина стояли в ванной под сверкающими струями воды и ласкали друг друга. Словно повинуясь воле Мэгги, женщина и в самом деле немного отклонилась назад, чтобы не потерять равновесия. При этом ее ягодицы все время маячили на переднем плане.

Мэгги презрительно фыркнула.

— Что вам опять не нравится?

— То, что в таких фильмах чаще всего дают крупный план женщин, а не мужчин.

— Не из тех ли вы дамочек, что борются за свои права и свободы? — нахмурившись поинтересовался Майк.

— Разумеется, — с вызовом произнесла Мэгги. — А как же иначе?

Майк никак не мог сообразить, что ему ответить на подобное заявление. Насколько он знал, женщин-феминисток в штате Вайоминг не было — не считая, конечно, тех, которые занимались политикой. Мужчины же, населявшие этот суровый край — ковбои и рейнджеры, — были большей частью людьми старомодными. Они, конечно, догадывались, что мир вокруг меняется, но к прогрессу не стремились и мечтали, чтобы жизнь в Вайоминге как можно дольше оставалась неизменной, и на их век старины хватило. Естественно, Мэгги не имела об этом ни малейшего представления. По этой причине Майк решил, что в данном случае лучше всего промолчать и больше к этой теме по возможности не возвращаться.