— Дорогая леди Эдит, мы же не раз говорили об этом. Мне уже двадцать восемь, и я, можно сказать, прочно задвинута на самую дальнюю полку. Вдобавок я вовсе не хочу выходить замуж. Мне кажется, если только женщина не жаждет обзавестись детьми, ей гораздо лучше оставаться одной. Знаете такую старую шутку: «Я вполне могу купить себе попугая, чтобы болтал, рыбу, чтобы пила, и кота, чтобы всю ночь где-то гулял. Так зачем мне муж?»

Леди Эдит ничего не ответила, лишь печально покачала головой.

— Я, конечно, сама никогда не была замужем, — со вздохом сказала она спустя некоторое время, — но знаю, что брак должен быть чем-то гораздо большим. Ну что ж, прекратим этот разговор. Хочешь школу — школу и получишь. Дорогая моя, — продолжала леди Эдит, заметив знакомые искорки протеста в глазах Элисон, — у меня куда больше денет, чем следовало бы иметь доброй христианке, и такая пустячная сумма для меня ровно ничего не значит!

— Я бы не назвала полторы тысячи фунтов такой уж пустячной суммой!

— Не бери в голову! Единственное, о чем я жалею, так это о том, что никогда не найду себе компаньонки хоть вполовину такой уживчивой и приятной в общении, как ты.

— Не думаю, что лорд Марчфорд посмотрит на столь… щедрый жест с вашей стороны вашими же глазами. Собственно говоря, это лишь подольет масла в огонь его подозрений. Он же не сомневается, что вы попали в лапы к худшей разновидности преступников — тех, кто всегда рады поживиться за счет чужого добросердечия.

Ответное восклицание леди Эдит, хоть и невнятное, весьма напоминало сердитое фырканье.

— Думаю, мне не составит большого труда убедить племянника, что я не какая-то там легковерная старая клуша, которую может обвести вокруг пальца умный подхалим.

Элисон слабо улыбнулась.

— Уверена, что лорд Марчфорд и так уже вас достаточно хорошо знает, чтобы не питать подобных глупых иллюзий.

Леди Эдит усмехнулась.

— На это я и надеюсь. Что ж, — сменила она тему разговора, — близится время обеда. Мне кажется, сегодня тебе стоит одеть платье из темно-голубого люстрина. Оно так тебе к лицу, и потом, оно создает просто-таки безукоризненное впечатление респектабельности, а нам ведь только того и надо… по крайней мере сейчас, n'es pas?[2]


Примерно час спустя Элисон придирчиво разглядывала себя в зеркало. Адриенна, лучшая горничная леди Эдит, приставленная по ее настоянию к Элисон, уложила ей волосы затейливым узлом на затылке. Лишь несколько Прядей, избежав пленения, очаровательными локонами ниспадали на щеки девушки. Да, она выглядела… респектабельно. Платье, сшитое по последней моде, было с декольте, впрочем, вполне скромным. Нежный, шелковистый голубой люстрин мягко обрисовывал высокую грудь Элисон и широкими складками спадал к ногам.

Она не сомневалась, что покажется лорду Марчфорду именно той, кем и является: компетентной компаньонкой, которую по достоинству ценит великодушная нанимательница. Элисон помедлила, застегивая аметистовое ожерелье. Наверное, леди Эдит права: у нее нет никаких причин бояться графа. Девушка закрыла глаза, перед ее мысленным взором тут же возник образ его светлости. Она внимательно разглядела его. По крайней мере с виду он совсем не казался таким уж страшным. Высокий, с копной каштановых волос, остриженный чуть короче, чем требовала современная мода, и совсем немодной челкой. Телосложения скорее плотного, чем мускулистого; черты лица правильные, хотя чуточку резковатые; квадратный, решительный подбородок. В нем не было ровным счетом ничего необычного, если только не считать глаз — золотисто-карих, в глубине которых светилась спокойная уверенность в себе. Нет, в лорде Марчфорде не было абсолютно ничего особенного, кроме… Элисон с тревогой поняла, что в нем есть что-то такое, отчего кажется, что этому человеку лучше не становиться поперек дороги. Он буквально излучал какую-то несокрушимую силу. Элисон вздрогнула, представив, как эти золотистые глаза поворачиваются к ней, полные гнева и презрения.

Так нечестно! Элисон готова была закричать от отчаяния. Она ведь не сделала ничего дурного! Единственное ее преступление — это желание помочь подруге. Разве могла она предвидеть катастрофу, которую повлечет за собой услуга, которую она оказала Бетти?

— Ради всего святого! — умоляла Бет. По ее бледным щекам ручьем текли слезы. — Я знаю, Джеку не следовало так много играть… и красть, чтобы покрыть свой проигрыш, тоже очень нехорошо. Но, если только он сможет вернуть деньги…

— Но, Бетти, четыре тысячи фунтов! — Элисон просто дар речи потеряла, когда Бет назвала ей требуемую сумму.

— Я понимаю, Элисон… Поэтому-то я и пришла к тебе. У него осталось только четыре месяца на то, чтобы отдать деньги, а ты единственная, кого я знаю, кто способен достать столько за такой короткий срок.

И вот Элисон покинула родной дом и больного отца, чтобы найти свой путь в вероломных дебрях игорных салонов высшего света. Не желая пятнать доброе имя семьи, она назвалась Лиссой Рейнард и, рискуя прослыть весьма эксцентричной особой, никогда не снимала каштановый парик и темные очки. Еще одна ее школьная подруга, Молли Селвин, ныне виконтесса Калландер, посвященная в опасную затею, пришла от нее в полный восторг и с энтузиазмом вызвалась помочь тем, чтобы принять чудаковатую мисс Рейнард в своем доме и ввести в общество под видом случайного знакомства в Бате.

Все шло как по маслу. Элисон имела феноменальный успех за карточными столами и задолго до истечения отведенного Джеку срока смогла набрать необходимые четыре тысячи фунтов. С неимоверным облегчением сняв надоевшие очки и парик и выслушав потоки слезных благодарностей Бет, она укрылась в спокойном убежище отцовского прихода.

Лишь много месяцев спустя Элисон услышала о трагедии, которая разыгралась после ее отъезда. Обнаружив в письме дальней приятельницы какие-то смутные упоминания о произошедшем, девушка бросилась наводить справки, пока наконец Молли не сообщила ей о гибели молодого Уильяма Брента, младшего сына графа Марчфорда, и его жены Сюзанны. Официальной причиной смерти считался несчастный случай, но в это мало кто верил.

Все знали, что юная Сьюзен частенько играла в карты с таинственной Лиссой Рейнард, каждый раз проигрывая огромные суммы, а потом громко оплакивала свою участь и на всех углах твердила, что эта Рейнард не что иное, как карточный шулер. Друзья Сюзанны глубокомысленно качали головами, припоминая изумительную ловкость и феноменальную удачу Лиссы Рейнард, которую никто, кстати сказать, толком и не знал. Правда, верил ли муж Сюзанны, что его жену подло обманули, так и осталось загадкой. Очевидно было лишь одно — что он сильно разочарован своей супругой. Шептались даже, будто он собирается отправить ее подальше с глаз долой, в Марчфорд-парк, старинное графское имение в Хэмпшире. Согласно все тем же слухам, лорд Марчфорд, отец Уильяма, выступал за примирение супругов. К счастью, виконта Ривингтона, брата Уильяма, единственного члена семьи, кого тот мог бы послушаться, как раз не было в Англии. А неуловимой Лиссы Рейнард тем временем и след простыл.

Спустя всего лишь три недели после того, как мисс Рейнард покинула сверкающие миражи Лондона, лорд Ривингтон вернулся в Англию и узнал, что Уильям погиб при тщетной попытке спасти свою жену, которая под покровом ночной темноты бросилась в бурную реку, что текла в поместье Марчфордов. А еще примерно через год старый граф скончался от воспаления легких, и лорд Ривингтон унаследовал его титул. Однако ж в свете говорили, что здоровье старого графа подорвано горем.

Все от той же Молли Элисон узнала, что сын старого графа, Энтони Брент, новый лорд Марчфорд, объявил Лиссе Рейнард войну не на жизнь, а на смерть и поклялся найти и уничтожить ее.

«Сказать тебе правду, Элисон, — писала Молли, — когда молодой граф приехал поговорить со мной, он был просто вне себя. Я пыталась убедить его, что ты вовсе не грабила и не обманывала его невестку, но он и слушать не захотел, принял все мои слова за попытку оправдать мою собственную бестолковость, из-за которой я вовремя тебя не раскусила и ввела в общество. Дорогая моя, заклинаю: держись подальше от Лондона и ни за что, ни за что не попадайся на глаза графу Марчфорду!»

Элисон снова погляделась в зеркало и тяжело вздохнула, вспоминая, что было дальше. Вскоре после того, как она вернулась домой, умер ее отец, и дядя Мэтчингем пристроил ее компаньонкой к леди Стрэнжвейс, которая жила в уединении в благословенной глуши Нортумберленда. Там девушка и получила известие о смерти Бетти при родах. Элисон неутешно горевала, оплакивая не только потерю горячо любимой подруги, но и то, что жертва ее, оказанная непутевому мужу Бетти, Джеку Кроуфорду, оказалась напрасной. Страдая от постоянного чувства вины, но зато в безопасности, Элисон оставалась в Нортумберленде, пока наконец не попала под теплое крылышко леди Эдит.

В Бате она начала наконец верить, что сумела окружить свою безопасность надежной броней, которая станет поистине непробиваемой, когда она укроется в твердыне своей школы для девочек. И тут ее мир вдруг рухнул: Элисон узнала, что возмездие близко, что тот самый неумолимый граф Марчфорд является любимым племянником ее работодательницы. Казалось, все пропало, но время шло, а племянник с карающим мечом в руке не появлялся на горизонте, и Элисон потихоньку снова поверила в свое спасение.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Достав из гардероба шелковую шаль — подарок леди Эдит на прошлое Рождество — девушка рассеянно накинула ее на плечи. Пожалуй, ее светлость права. Благодарение небесам, Элисон хватило ума заниматься этим гнусным делом в Лондоне под чужим именем, переодетой и загримированной, одним словом, под маской. Лорд Марчфорд, даже если и захочет, все равно не узнает о ней ничего, кроме того, что она дочь деревенского викария.

Бросив последний беспокойный взгляд в зеркало, Элисон перешагнула порог комнаты.