Ариэлла напряглась. Всякий раз, отправляясь на кладбище, она не могла не вспоминать об отце своего малыша. Он как будто ходил отдавать дань памяти вместе с ней.

Она глубоко вздохнула и попыталась сконцентрироваться на ребенке, хотя мысли ее неизменно возвращались к мужу.

– Твоя мамочка чувствует себя лучше, но это не означает, что теперь она станет любить тебя меньше.

Она вздохнула.

– Думаю, я поеду в Лондон, – сказала она. – Пришло время вернуться к привычной жизни. – Губы ее дрогнули. – Но я приду поговорить с тобой перед отъездом, а потом обязательно вернусь к Рождеству.

Перед ее взором промелькнули гневные глаза Эмилиана.

«Я это затеял, я же и закончу. Наш брак был ужасной ошибкой».

Ариэлла поднялась на ноги. Ей ненавистно было вспоминать последние проведенные с Эмилианом минуты. Она была так изнурена страданиями, что их ужасная ссора почти не запечатлелась в ее сознании, что не могло не радовать ее. Но это не значило, что она забыла, как грубо повел с ней тогда себя Эмилиан. Он решил развестись с ней в пору, когда она была настолько убита горем, что не находила в себе сил сопротивляться. В ту ночь он отвез ее на ближайшую железнодорожную станцию. С ней он говорить отказывался. Сама же она была слишком поглощена безысходностью, чтобы отговорить мужа от этого шага. Его поступок лишь усилил тяжелое бремя ее печали.

«Мне очень жаль, но так будет лучше. Ты и сама это поймешь, когда вновь обретешь способность рассуждать здраво».

Поездом они пересекли южную часть Шотландии, затем на пароме доплыли до Ирландии. Ариэлла, хоть и была убита горем, сердилась на Эмилиана за то, что он выбрал самый неподходящий момент, чтобы разрушить их брак. Ей никогда не забыть непроницаемо-решительного выражения его лица, которое он каждый день надевал, как маску. В железнодорожном вагоне Ариэлла ехала, свернувшись калачиком у окна, стараясь отодвинуться от Эмилиана как можно дальше. Она страдала беззвучно. Он же сидел рядом с ней, глядя прямо перед собой. Напряжение между ними было невероятным.

«– Я намереваюсь отправиться прямиком в Лондон, чтобы подать прошение о разводе.

– Как ты можешь поступить так со мной? С нами?»

В доме он провел очень мало времени. Тогда шел проливной дождь.

«Нам обоим известно, что в случившемся виноват я один».

С этими словами он сел в наемный экипаж и уехал прочь, ни разу не оглянувшись.

Ариэлла смутно вспоминала, как она бежала за ним, пока не лишилась чувств, и как брат на руках нес ее обратно в дом. Алексей тогда жаждал убить Эмилиана, но она умоляла его не вмешиваться и не усугублять ситуацию. Она была так опустошена горем и отчаянием, что старалась забыть Эмилиана и их брак. Она устала сражаться за него. Она испытывала радость и некое облегчение оттого, что вернулась домой. Уиндсонг являлся самым надежным убежищем на свете, а ее комната и вовсе святая святых, где она могла спрятаться под одеялом, когда только пожелает, чтобы исцелить свои раны.

Но образ Эмилиана незваным гостем проникал в ее мысли несколько раз за день. Боль и гнев до краев переполнили чашу терпения Ариэллы, она достаточно страдала и хотела немедленного прекращения своих мук.

Она пыталась не думать о разводе. Сегодня впервые за долгое время ей стало интересно, добился ли Эмилиан своего.

Боль завладела всем ее существом, и девушка снова опустилась на колени перед надгробием. Почему Эмилиан так с ней поступил? Ведь какое-то время они были очень счастливы вместе.

Сознание ее наводнили терзающие душу воспоминания. Вот их кибитка катится по проселочной дороге. Эмилиан, сидящий на козлах, улыбается, слушая ее нескончаемую веселую болтовню. Вот он танцует в отблесках костра, бросая на нее призывные взгляды, – это прелюдия страсти, которую они разделят ночью. Ариэлла воскресила в памяти и то, как он смотрел на нее сразу после принесения брачного обета, когда весь kumpa’nia собрался вокруг, чтобы поздравить их. Тогда глаза Эмилиана светились небывалой теплотой.

«Я никогда не перестану желать тебя».

Потрясенная, Ариэлла поднялась с колен. Картинки в ее голове сменяли одна другую, как в калейдоскопе. Эмилиан поднимает глаза от костра, над которым он склонился, готовя обед; Эмилиан, лежащий на ней и двигающийся в извечном ритме любви; Эмилиан, точно ястреб наблюдающий за ней из противоположного конца комнаты на балу у Симмонсов. Она снова видела его таким, каким он предстал в день их знакомства: облаченным в свободного покроя рубаху, бриджи и ботинки для верховой езды. А вот он, обнаженный по пояс, заносит для удара кузнечный молот, напрягая мускулы. В следующий момент перед ней предстал образ Эмилиана, по-хозяйски сидящего за своим рабочим столом в Вудленде.

Я люблю тебя.

Они все еще женаты или он уже получил документы о разводе? В таком случае ему пришлось бы обвинить ее в супружеской неверности. Она могла бы помешать разводу, если бы пожелала.

Приподняв юбки, Ариэлла со всех ног побежала через кладбище к ожидающему ее экипажу. Она чувствовала в се бе готовность бороться за их брак и их совместное будущее.


Запыхавшись, Ариэлла вбежала в величественный главный зал Уиндсонга.

– Ариэлла, ты была на кладбище? – с улыбкой спросила ее Диана. Увидев взволнованную сестру, она с беспокойством добавила: – Что-то случилось? Ты выглядишь готовой вступить в яростную схватку – и ты очень похожа на саму себя!

– Диана! – вскричала Ариэлла. – Не знаешь ли ты, подавал Эмилиан прошение о нашем разводе в парламент или, хуже того, что это прошение было удовлетворено?

Младшая сестра смотрела на нее широко раскрытыми глазами.

– Мне ничего об этом не известно.

Ариэлла пристально вгляделась в ее лицо, подозревая, что члены семьи могли намеренно утаивать от нее столь печальные новости.

– А где папа?

Клифф с Амандой вернулись из Лондона несколько дней назад.

– Он в библиотеке, вникает во все, что случилось здесь за время его отсутствия.

Ариэлла уже повернулась было, чтобы уйти, но внезапно подскочила к сестре и обняла ее так сильно, как только могла.

– За что это? – сдавленно спросила Диана, обращаясь уже к удаляющейся спине сестры.

Ариэлла оглянулась через плечо:

– Ты заботилась обо мне два бесконечно долгих месяца, словно я инвалид. Надеюсь, мне никогда не придется застать тебя в подобном состоянии. Я люблю тебя!

Дверь библиотеки была распахнута. Клифф сидел за столом, погруженный в бухгалтерские книги. Ариэлла постучалась и, когда отец поднял голову, улыбнулась ему и вошла. Он удивленно поднял брови.

– Извини, если отрываю тебя от дел. Я решила, что пришло время мне вернуться в Вудленд.

– Понимаю. – Клифф встал и вышел из-за стола. – Но Эмилиана там нет.

– Я и сама догадалась об этом. Но я его жена, поэтому это и мой дом тоже. Я же все еще его жена, не так ли?

Клифф подошел к дочери и обнял ее.

– Он еще не подал прошения о разводе, Ариэлла.

Она изумилась:

– Что же это может означать? – Она знала, что прежде всего нужно подать прошение и лишь потом парламент станет рассматривать дело.

– Представления не имею. Обычно мужчина, который хочет отделаться от своей жены, действует без промедлений. Эмилиан же явно тянет время.

Ариэлла вскрикнула. Мысли ее заметались, подобно стае вспугнутых птиц. Неужели Эмилиан передумал?

«Я люблю тебя».

– Так ты намерена бороться за свой брак?

Перед Ариэллой словно приподняли занавес, за которым брезжил лучик надежды. Дыхание ее участилось.

– Я всегда буду тосковать по ребенку, которого мне так и не пришлось узнать. Но по Эмилиану я тоже тоскую. – Произнеся эти слова, она осознала, что никогда в жизни ни по ком так сильно не скучала.

Клифф пристально всматривался в лицо дочери, а она с жаром продолжала:

– Я знаю, что тебе нет до него дела, но мы женаты. Сейчас я очень нуждаюсь в твоей поддержке и благословении.

– Я уже дал свое благословение, Ариэлла, вам обоим.

Девушка посмотрела на отца в упор:

– Прошу тебя, не вини его в том, что он сделал. Он и так уже достаточно страдал.

– Обвинять кого-то – зачастую означает играть в очень опасную игру. Я мог бы обвинить твоего брата в том, что отвез тебя к Сен-Ксавье, не так ли? Я мог бы обвинить Эмилиана в том, что позволил тебе остаться в таборе. Я мог бы также обвинить самого себя, Ариэлла, в том, что не присмотрелся внимательнее к Эмилиану, когда он жил в моем доме, и что недостаточно пристально следил за тобой, – сказал Клифф. – Я мог бы обвинить себя еще и в том, что не пустился в погоню за тобой и не привез тебя обратно, когда ты убежала к нему.

Ариэлла снова обняла отца, уверенная, что он винит себя в ее выкидыше.

– Никто ни в чем не виноват, включая и тебя.

– Я пытаюсь не обвинять себя, но это так сложно. – Клифф улыбнулся дочери. В глазах его стояли слезы. – Ты молода. Врачи говорят, что нет никаких причин для беспокойства. У тебя еще будут дети.

– Я должна снова завоевать Эмилиана, а он такой непростой человек. Я не знаю даже, где он сейчас находится, и не могу заставить его вернуться в Вудленд.

Клифф обнял Ариэллу за плечи.

– Когда он привез тебя сюда, он явно пребывал в смятении. Ты была поглощена собственным горем, чтобы это заметить, но я-то видел, как сильно он переживает. Когда он уходил, взгляд его был полон отчаяния, хотя он и пытался скрыть это. Я изменил свое мнение об Эмилиане, Ариэлла, и теперь верю, что он действительно любит тебя.

Сердце ее воспарило ввысь.

– Я тоже верю в то, что он любит меня, но это вовсе не означает, что он захочет воссоединиться со мной. Я дам ему немного времени, но, если он так и не вернется в Вудленд, сама отправлюсь за ним.