Ощущая себя голыми и выставленными на всеобщее обозрение, Бинг и Мелина пересекли открытую площадь, где продавцы уже раскладывали на прилавках овощи и фрукты, а женщины несли огромные глиняные кувшины с водой.

Автобус на Марракеш стоял в компании нескольких других и был уже наполовину занят.

Бинг потребовал два билета тоном, который был отчасти агрессивным, отчасти нервным, как у человека, который боится современных скоростных средств передвижения. После этого они забрались в автобус. Бинг прошел первым, исполненный мужского самодовольства, и комфортно расположился у окна. Мелина скромно села рядом, наклонив голову и поджав ноги под сиденье.

Один за другим в автобус вошли женщина с корзинкой яиц, еще две со связками живых кур, коммивояжер с несколькими потрепанными чемоданами, семейная пара с детьми и католический священник.

На площади, по мере того как светало и солнце начало заливать город своими лучами, собирались люди. Бинг безмятежно раскинулся на своем сиденье, но Мелина знала: под всей этой самоуверенностью прячется страх, что их план провалится.

Наконец, помахав приятелю, утерев рот после завтрака и смачно сплюнув на землю, водитель взобрался на свое место и оглядел пассажиров. Кто-то захлопнул заднюю дверь, мотор взревел, из выхлопной трубы с треском вылетел сноп искр, и одна из женщин вскрикнула от неожиданности и испуга. Какой-то мужчина рассмеялся, водитель дал газ и автобус тронулся с места.

«Мы это сделали!» — хотелось закричать Мелине. Но вместо этого она упорно смотрела себе под ноги, не осмеливаясь даже мельком взглянуть на Бинга. А потом она почувствовала ободряющее прикосновение его руки к своей и поняла, что он рад не меньше ее.

А в следующий момент это ощущение пропало, и Бинг снова уставился в окно, явно безразличный к своей спутнице и поглощенный новизной впечатлений. Но одного мгновения хватило, чтобы Мелина получила ответ на вопрос, который задавала себе раньше.

Она его любила. Любила Бинга.

Не важно, кем он был, не важно, что он то и дело внушал ей страх, — она любила его, и каждый удар зачастившего сердца говорил ей об этом.

Глава девятая

Мелина проснулась как от толчка. Секунду-другую она не могла понять, где находится, но потом громыхание автобуса по каменистой дороге, спертый воздух, окна, закопченные и запотевшие от жары, воскресили воспоминания. Это был самый длинный день в ее жизни. Между остановками они ехали довольно быстро, но примерно каждый час пассажиры выходили из автобуса, чтобы выпить мятного чая или подкрепиться местной едой, которую Мелина нашла крайне неаппетитной.

Но нечего было и думать о том, чтобы заказать что-то иное, поэтому Мелина, измученная и голодная, заставляла себя глотать куски верблюжьего мяса и прочих безымянных блюд, которые так отвратительно пахли, что она даже не хотела гадать об их происхождении.

Бинг ни разу не заговорил с ней с того момента, как они выехали из Феса. Он только отдавал ей короткие приказания выходить или возвращаться в автобус, но, наблюдая за другими парами, она поняла, что это обычный способ обращения мусульманина со своей женой.

Она скромно шла за Бингом, когда они покидали автобус, занимала худшие места в кафе — правда, это означало всего лишь, что она сидела спиной к остальным посетителям.

Как полагалось мусульманской женщине, Мелина держала голову склоненной и во время еды приподнимала яшмак совсем чуть-чуть. Кроме того, она знала, что мужчины не будут на нее смотреть из опасения оскорбить того, кому она принадлежит. Таким образом, сохранять инкогнито было несложно, и Мелина отчасти чувствовала себя в безопасности.

А теперь она испытала что-то вроде потрясения, поняв, что они прибывают в Марракеш.

Через чистое лобовое стекло Мелина видела высокие, червонно-золотые крепостные стены, идеально стройной мозаикой уходящие вдаль, алое, рыжее и желтое небо на западе и силуэты пальм на фоне заходящего солнца.

«Вот и он, Марракеш», — думала Мелина. Город, который обожал Уинстон Черчилль. Город тысячи пальм, зачарованных парков и садов, где зреют гранаты и абрикосы.

Она вспомнила, что алым крепостным валам почти тысяча лет, а когда они проезжали сквозь них, увидела одну из самых известных мусульманских мечетей — Кутубию. По мере их продвижения она переливалась в лучах солнца от цвета слоновой кости до каштанового, и от розового до пламенеющего красного.

Мелине очень хотелось заговорить с Бингом и задать ему кучу вопросов, но она знала, что должна молчать, и могла только смотреть, очарованная, на город вокруг.

Наконец автобус въехал на большую квадратную площадь. Раздались приветственные крики людей, ожидавших прибытия своих друзей, и было очевидно, что они в том числе рады благополучному окончанию опасного в их глазах путешествия.

Пассажиры начали поспешно выбираться наружу, создав небольшую давку, так что Мелина и Бинг вышли из автобуса последними.

Шум и суматоха вокруг были ошеломительными. Стояла ужасная жара, и Мелина мгновенно ощутила, как ее лоб покрывается капельками пота.

Они начали проталкиваться сквозь толпу, и это оказалось непросто, потому что вокруг было полно зевак.

Мелина часто слышала о Джемма-эль-Фна, знаменитой рыночной площади в Марракеше, и теперь, когда девушка увидела ее собственными глазами, она казалась еще более невероятной, чем ее описания в книгах сэра Фредерика.

Здесь расположились заклинатели змей и пожиратели огня, акробаты, очень серьезные торговцы снадобьями, дающие советы, как сохранить мужскую силу, танцоры с мечами, водоносы в соломенных шляпах, украшенных разноцветными аппликациями из шерсти, и сотни нищих в драных лохмотьях, протягивающих руки туристам или любому, кто выслушает их трагическую историю. Это был золотой оазис, куда караваны из пустыни приходили до сих пор, как и тысячу лет назад.

Мелина вглядывалась во все вокруг широко распахнутыми от любопытства и потрясения глазами, но Бинг упорно вел их через толпу, почти не глядя по сторонам. Девушка едва поспевала за ним. Двигаясь по краю площади, они перешли дорогу и очутились под сенью каких-то огромных деревьев, которые нависали над полуразрушенной стеной.

Стремительные сумерки востока уже поглотила ночь, и на фоне бархатно-черного неба вырисовывался силуэт минарета.

В стене обнаружился провал; Бинг быстро огляделся и полез туда, предоставив Мелине пробираться вслед за ним.

Оказавшись в уединенном саду, который лежал за стеной, Бинг повернулся и помог Мелине переступить последние шатающиеся камни. Сад весь зарос кустарником и цветами, наполнявшими воздух одуряющим ароматом, и продраться сквозь них было непросто.

Наконец Бинг и Мелина оказались у полуразрушенного строения с колоннами, подпирающими вход. Звезды сияли все ярче, на небо выплыла полная луна, так что вокруг было видно почти как днем.

— Где мы? — шепотом спросила Мелина.

— В безопасности на данный момент, я надеюсь, — ответил Бинг.

Перед ними были две ступеньки, которые вели в некое подобие храма. Бинг уселся на верхнюю, откинулся спиной на колонну, издал удовлетворенный и расслабленный вздох и от души потянулся.

— У меня все тело затекло, — признался он. — И у тебя, наверное, тоже.

— Каждая косточка болит, — отозвалась Мелина. — Но я слишком благодарна, что оказалась здесь, чтобы жаловаться. Где мы?

— На кладбище, — сообщил Бинг.

Мелина вздрогнула, и он улыбнулся:

— Расслабься, обитатель склепа мертв уже сотни лет, и только самые правоверные мусульмане уверены, что он ходит ночами по земле. В любом случае его призрак, существует он или нет, оградит нас от назойливых посетителей.

— Ты хочешь сказать, что мы останемся здесь? — не поверила Мелина.

Она уселась рядом с Бингом и с наслаждением сняла свой яшмак.

— Что будет дальше? — спросила она. — Ты весь день молчал, а я боялась хоть слово сказать.

— Прекрасный образец поведения для женщины, — усмехнулся Бинг.

— Не смей так говорить! — воскликнула Мелина. — После всей этой отвратительной еды и ужасного автобуса ты должен мне хоть что-то сказать.

Бинг вместо ответа уставился на темные тени, окутавшие деревья. Сдержанный Бинг, который держал свои мысли и чувства втайне от Мелины, словно за тысячелетним бастионом.

«Он не доверяет женщинам», — подумала она и ощутила боль одиночества, но одновременно острое желание доказать Бингу, что она стоит доверия.

— Ну пожалуйста, скажи, — повторила она и тут же поняла, что совершила ошибку и только укрепила Бинга в решимости держать ее в неведении.

— Нечего рассказывать, — заявил он. — Ты сама должна понимать, что теперь нам будет куда труднее и опаснее добывать информацию. Расмин сделал все, что мог, остается выяснить, на какую помощь мы можем рассчитывать здесь.

— А как же гостиница в Фесе? Что там подумают, когда мы не вернемся, оставив всю одежду и неоплаченный счет?

— Не волнуйся. Мистера и миссис Каттер срочно вызвали в Америку, потому что умер отец мистера Каттера. Их багаж уложили и отправили в аэропорт, чтобы он был доставлен следующим аэропланом.

— А как же машина? Ведь люди Мулая Ибрагима доложат ему о находке.

— Они мало что смогут выяснить по ней, — успокоил ее Бинг. — Номера будут к тому времени заменены, а один уважаемый в городе молодой человек расскажет паре друзей, что ему пришлось идти домой пешком, потому что у него закончился бензин.

— Ты обо всем подумал, — восхитилась Мелина, но тут же умолкла, когда Бинг шикнул на нее и поднял руку в предупредительном жесте.

— Не хвали, — быстро сказал он. — Дурная примета.

— А что с нашими паспортами? — спросила Мелина, переводя разговор на другую тему.