— Никогда не знаешь, — ответил Бинг. — Кто-то мог заметить блики от линз, а кто-то — следить за этим холмом и теми, кто сюда приезжает. Часовые стоят у ворот Мулая Ибрагима, но глаза у него есть повсюду.

Он нажал на газ, и автомобиль устремился по пыльному проселку к большой дороге. Когда они достигли ее и проехали пару километров, Бинг произнес:

— Оглянись и посмотри, не едет ли за нами желтая машина?

Мелина бросила взгляд через плечо.

— Да, — сказала она, — там машина, и она желтая.

Бинг вдруг стал снижать скорость.

— Она стояла у гостиницы сегодня утром, — сообщил он.

— Ты хочешь сказать, что за нами следят? — По коже Мелины побежали мурашки.

— Нельзя исключать такую возможность, — в голосе Бинга проскользнули жесткие нотки. — Так, думаем! Мы туристы, куда мы можем направляться? И что такого мы можем углядеть интересного именно по этой дороге?

Мелина тут же указала на поле, где два белых быка тянули примитивную тележку, а две женщины собирали урожай и складывали туда какие-то колосья.

— Полагаю, туристы хотели бы заснять эту сцену, — сказала она.

— Ну конечно! Спасибо, Мелина.

И Бинг свернул на обочину.

— Только не оглядывайся, — предупредил он. — Сосредоточься на настройке камеры.

Он вытащил из кармана экспонометр и принялся пристально изучать его показатели.

Мелина услышала звук приближающейся машины и только величайшим усилием воли не повернулась. Вместо этого она сделала несколько шагов, стараясь навести фокус на быков. Работающие в поле женщины заметили их и закричали что-то в знак протеста. Бинг поклонился им и кинул несколько монеток, женщины мгновенно бросились их поднимать, забыв о своих протестах.

Наконец Мелина и Бинг смогли повернуться. Желтая машина исчезла из виду.

— Возможно, ложная тревога, — без особой уверенности и, как показалось Мелине, без особой надежды сказал Бинг.

Они забрались в машину и поехали дальше.

— Мне нужно как-то передать весточку моему другу, — поделился мыслью Бинг. — Пусть хотя бы узнает, где его сын. Но звонить по телефону опасно.

— А Расмин может это сделать? — сообразила Мелина.

— Конечно! Конечно, может! — обрадовался Бинг. — Поедем к нему с жалобой, что какие-то вещи, купленные вчера, не подошли. Посмотри на заднем сиденье.

Пакеты оказались на месте. Мелина развернула один и обнаружила пару кожаных туфель.

— Отлично. Мы скажем, что они оказались не по размеру и мы хотим их поменять. Это будет выглядеть вполне правдоподобно. — Повернув на очередном перекрестке, он вдруг положил руку на ладонь Мелины. — Спасибо за помощь, — сказал он. — Я не думал, что от тебя будет толк.

Мелина была задета за живое.

— Что ты такое говоришь?

— Именно то, что ты слышала. Я не думал, что от девушки в таком деле можно ждать помощи. Когда я прыгал на твой балкон, то надеялся, что там окажется мужчина, англичанин, который все поймет как надо. Но ты тогда оказалась на высоте. И теперь, несмотря на все мои опасения, я рад, что ты со мной.

— Похоже, ты не лучшего мнения о противоположном поле, — заметила Мелина.

На какое-то время повисла тишина, потом Бинг отнял руку.

— Полагаю, так оно и есть, — согласился он. — Наверное, мне встречались неправильные женщины, как говорила моя покойная мать.

По его голосу Мелина поняла, что одна из них однажды очень сильно ранила его.

— Что же случилось? — полюбопытствовала она. — Ты любил кого-то, а она оказалась дурной женщиной?

Вместо ответа Бинг вдруг так сильно стукнул ладонью по рулю, что Мелина вздрогнула. Ей даже показалось, что он хотел бы ударить ее саму.

— Помолчи! — рявкнул он. — Не суй нос не в свое дело. Все вы, женщины, такие, каждая из вас. Вам надо положить мужчину под микроскоп, как будто он мотылек на булавке, а потом начать его препарировать. «Почему ты думаешь так?» да «Почему ты поступаешь эдак?». Заткнись, черт тебя дери! Не лезь в мою личную жизнь и позволь мне иметь свои секреты.

Потрясенная, Мелина окаменела. Никто никогда не разговаривал с ней так грубо и оскорбительно. И однако же она теперь не сомневалась, что под гневом Бинга скрывается боль — настоящая боль и тоска. «Да, — сказала она себе, — какая-то женщина однажды очень сильно ранила его».

Глава шестая

Мелина смотрела на свое отражение в зеркале и гадала, выглядит ли она достаточно эффектно для предстоящего грандиозного приема. Но на ее собственный взгляд, платье цвета бирюзы придавало ей слишком юный и невинный вид.

Мелина расчесывала волосы, пока они не засияли, как отполированная медь, а потом наложила сдержанный макияж. Из украшений она надела только ожерелье из жемчуга и лунных камней, которое принадлежало ее матери. Оно было антикварным, привезенным из Бирмы, и каждый раз, когда Мелина надевала его, ей казалось, что оно приносит удачу, и приближающийся вечер не должен стать исключением.

Вообще-то, подумала Мелина, застегивая замочек, она бы очень хотела, чтобы их с Бингом окружало поменьше опасностей, но тогда ей не выпал бы случай надеть это ожерелье, которое так прекрасно подчеркивало ее нежную кожу. С другой стороны, оценит ли Бинг ее вид? Он был так сосредоточен на своей цели, на поисках ребенка, что, наверное, не заметил бы, даже если бы она облачилась в мешок из-под картошки.

А еще она не могла забыть той вспышки гнева, когда она днем расспрашивала его о прошлом. Тогда, дав выход эмоциям, Бинг замолчал, и Мелина, тоже в тишине, смотрела в окно, чувствуя, как пылают ее щеки — и от тона Бинга, и от собственного неуместного любопытства.

Минуты через три Бинг нарушил молчание.

— Прости меня, — сказал он своим обычным негромким голосом. А потом продолжил разговаривать о самых тривиальных вещах, и Мелина с облегчением поняла, что его гнев утих и он пытается вернуть их отношения в прежнее дружеское русло.

Тем не менее Мелина усвоила урок. Бинг не собирался посвящать ее в свои личные дела, и она даже рассердилась, что сама была так откровенна с ним раньше: во время долгого перегона из Танжера в Фес Мелина поделилась с Бингом воспоминаниями, рассказав ему о своей одинокой жизни в Лондоне и о том, как после смерти отца она мечтала отправиться куда-то подальше, навстречу приключениям.

«Наверное, я утомила его своими разговорами», — решила она теперь. И однако, даже чувство неловкости оттого, что она была излишне эмоциональна и доверчива, не могло загасить огонек предвкушения в ожидании сегодняшнего вечера. Мелина слишком редко бывала на больших приемах, да что там говорить — она в принципе редко бывала на вечеринках, да и те не стоили упоминания. Практически каждый день у нее проходил за работой, а потом за чтением, пока не наступала пора ложиться спать. Иногда Мелина устраивала себе праздник и обедала в каком-нибудь недорогом ресторанчике, чтобы просто побыть среди людей. Друзей в Лондоне у нее было немного, да и те в основном ровесники отца, так что они не горели желанием тесно общаться с юной девушкой, которая на их собственном фоне казалась излишне легкомысленной.

Как ни странно, Мелина даже в конторе ни с кем не сблизилась, тем более что там работали почти сплошь мужчины старше тридцати лет. Двое или трое из тех, что помоложе, делали попытки пригласить Мелину на свидание, но они были женаты, и она настолько решительно отказывала им, что на вторую попытку уже никто не отваживался.

Но сегодня… сегодня, несмотря ни на что, она собирается получить от вечера все возможное удовольствие.

Мелина взглянула на себя в зеркало и прошептала:

— Когда я вернусь в Лондон, мне будет что вспомнить. Я побываю в одном из самых красивых домов в Марокко и буду гостьей, пусть и незваной, одного из самых влиятельных и опасных людей в стране.

Все это ужасно походило на киносюжет, не хватало только любовной линии, и Мелина не собиралась упустить свой шанс, если таковой появится.

С искрящимися от предвкушения глазами она открыла дверь между комнатами и ждала реакции Бинга.

Он в этот момент заканчивал причесываться на американский манер. Учитывая, что волосы у него теперь были темными, узнать его стало практически невозможно.

Наконец Бинг отложил щетку и взглянул на Мелину.

— О, ты выглядишь сногсшибательно! — воскликнул он, подражая американской грубоватой восторженности, и Мелина рассмеялась.

— А про тебя я могу сказать, что ты вылитый американец, Бинг, — ответила она.

Ее спутник облачился в белый смокинг с подбитыми плечами, который не оставлял ни малейшего сомнения, что сшили его в Штатах. Потом он положил платок в нагрудный карман и прихватил немного мелочи из ящика, а Мелина заметила, что стол и стулья посреди комнаты завалены бумагами. Она вопросительно приподняла брови, и Бинг прошептал в ответ, явно опасаясь подслушивания:

— Это мои документы. Они об американской фондовой бирже. Правда, я ни черта в них не смыслю — и надеюсь, не смыслит тот, кто решит в них покопаться.

— Важна каждая мелочь, — подвела итог Мелина очень серьезно, хотя и чуточку поддразнивая Бинга.

— Когда-нибудь я объясню тебе, как одна деталь может превратить победу в поражение, — ответил он. — Он поправил узкий галстук, надел на безымянный палец тяжелое золотое кольцо и протянул руку Мелине. — Что скажешь? — поинтересовался он. — Двадцать карат, куплено у лучшего ювелира на Пятой авеню. А ты сама ничего не забыла?

Мелина ахнула.

— Обручальное кольцо!

— Именно, — подтвердил Бинг. — Расмин и о этом позаботился. Вот, посмотри, какое подойдет?

Он вынул из кармана конверт и вытряхнул содержимое себе на ладонь. Там оказались три узких золотых колечка, и Мелина выбрала самое маленькое.