Какое-то неуловимое выражение промелькнуло в его ярких глазах.

— Вижу, этот разговор никуда нас не приведет. Брод спокойно убрал руки и смотрел, как она отводит от лица длинную прядь волос. — Не ставьте нас в неловкое положение, Ребекка, не просите никого подбросить вас куда-то. Не обижайте Фи. А когда будете готовы рассказать мне, что скрывается за вашим фарфоровым обликом, знайте, я здесь, рядом.

Как я могу рассказать ему? — думала Ребекка, не сводя глаз с его высокой фигуры, пока он не дошел до центральной лестницы и, не оглянувшись, не спустился вниз. Вернулся к своей семье.

И у меня была семья, удрученно думала она, пока шла к себе и закрывала дверь комнаты. Очень счастливая семья. Но однажды ее мать, ехавшая в машине подруги, получила тяжелую травму, когда в них врезался на полной скорости грузовик. Подруга матери погибла, мать провела остаток жизни в инвалидной коляске, окруженная преданной заботой мужа и дочери. Через несколько лет после преждевременной смерти матери отец снова женился на красивой женщине-полукровке, которую встретил в Гонконге. Отец тогда курсировал между Гонконгом и Сиднеем, а Ребекка училась в школе-интернате. Вивиенн, ее мачеха, каждый год ко дню рождения присылала ей какой-нибудь чудесный подарок. Отдыхали они все вместе в каких-нибудь экзотических местах: Бангкок, Пхукет, Бали, дважды Марракеш. Но потом у Вивиенн родился первый ребенок, очаровательный мальчуган, которого назвали Жан-Филлип. Два года спустя родилась маленькая Кристина.

Мартина она встретила, когда училась в университете. Своей специализацией она выбрала журналистику. Он был на несколько лет старше, учился на юридическом. Он был незаурядно умен, красив, из превосходной семьи, единственный сын своих родителей. Очень скоро Ребекка узнала, что его мать — очень властная женщина. Мередит не очень нравилось, что отец Ребекки женился на полукровке.

Они поженились, когда Ребекке было двадцать, а Мартину двадцать четыре. Сначала они были счастливы, вот только Мартин не считал, что ей так уж необходимо заканчивать учебу. Его семья была состоятельной. Сам он, многообещающий молодой юрист, работал в престижной фирме, которая выбрала его среди других претендентов. Его мать никогда не работала. Она великолепно вела дом, часто устраивала приемы. Ребекка должна была стремиться к тому же. А спустя несколько лет — Мартин не торопился с этим — они заведут детей. Двоих, не больше. Мальчика и девочку.

Через некоторое время Ребекка поняла: Мартину не нужны друзья. По крайней мере ее друзья. Он не хотел приглашать их к себе в комфортабельный городской дом, свадебный подарок его родителей, не хотел ходить ни на какие их вечеринки и приемы. Постепенно их вообще перестали приглашать.

Одна из подруг сказала: «Мартин хочет владеть тобой единолично, Бекки. Ты ведь такая умница. Неужели ты этого не видишь?»

Их брак продержался ровно три года. Всего ничего. Или целую вечность? Она наотрез отказалась прекратить учебу. Женщины ее поколения хотели работать, реализовать себя, самоутверждаться. Она считалась подающей надежды студенткой. Слыша это, Мартин каждый раз откидывал назад голову и смеялся.

— Журналистика? Это еще что за чертовщина?

Можно просто засесть дома и написать какой-нибудь бестселлер.

Начались споры и пререкания. Она чувствовала, что он загоняет ее в клетку, разрушает отношения с друзьями. Ей уже стало неинтересно все время проводить лишь с ним вдвоем. Мартин со всеми своими юридическими познаниями стал казаться ей не таким уж занимательным человеком. Для него было важно только одно; все ее внимание должно было безраздельно принадлежать ему.

Рукоприкладство началось в последний год.

Сначала он сбил ее с ног пощечиной. Она в тот же вечер ушла из дома к своей верной подруге Ким.

Мартин примчался за ней и со слезами просил прощения.

— Не возвращайся, Бекки, — предостерегала ее Ким. — Все это начнется снова.

Но он был ее мужем, а она очень серьезно относилась к брачным обетам. Последний раз Мартин избил ее так, что она оказалась в больнице со сломанными ребрами.

Ее браку пришел конец. Она опять могла жить своей жизнью, хотя это было совсем непросто. Ей пришлось пережить период преследования со стороны Мартина, пока она не пригрозила, что пожалуется главе его юридической фирмы. Это был прекрасный человек, который всегда хорошо к ней относился. Вскоре после этого Ребекка переехала в Лондон, полная решимости позаботиться о том, чтобы ничего подобного с ней никогда больше не случилось. Прошло очень много времени, прежде чем в ее жизни стали появляться мужчины. Но получилось так, что ни один из них не затронул ее сердца.

И вот теперь…

Глава 6

На похороны Стюарта Кинросса съехались люди со всего аутбэка. Почти все, кроме больных и престарелых, шли пешком до низкой гряды холмов, где Кинроссы со времен первого поселения хоронили своих усопших.

Фамильное кладбище окружала каменная стена с черными коваными воротами. За ней стояли надгробия, одни небольшие, другие гигантские. Мужчины и женщины из рода Кинроссов. Дети. Глаза Ребекки наполнялись слезами, когда она читала некоторые трогательные надписи на мраморных плитах.

Никто из членов семьи не плакал. Брод возвышался над всеми, крепко сжав перед собой руки и склонив красивую черноволосую голову. Элли, в черном с головы до ног, стояла рядом с Фи и ее прелестной дочерью. Безупречный цвет лица и чудесные тициановские волосы Франчески контрастировали с черным платьем. Строгость ее одежды смягчала только нитка жемчуга.

Вокруг стояли другие родственники, друзья, бизнесмены, партнеры Кинроссов. Среди всех выделялись братья Кэмерон, Райф и Грант.

На Ребекке была темно-серая соломенная шляпа с широкими полями, которую одолжила ей Элли, и единственное подходящее к случаю платье, которое она нашла среди своих туалетов, темно-серое, строгого покроя. Солнцезащитные очки скрывали ее глаза, на которые то и дело набегали слезы.

Хорошо известный семье священник отправлял богослужение, и Ребекка стискивала пальцы в ожидании, когда все это кончится. В последние моменты, когда тяжелый, изысканно украшенный гроб опускали в могилу, она отвернулась, не в силах вынести это зрелище. В памяти с ужасающей ясностью всплыли похороны матери. Они с отцом стояли тогда оцепенев, борясь с подступающими слезами, но в последний момент не выдержали и оба разрыдались. Хорошо, что отец все-таки нашел свое счастье. Так и хотела мама.

Вернувшись в дом, люди толпились в парадных комнатах и на окружающих верандах, где были приготовлены еда и напитки. Большинство из них ограничивались чаем или кофе с сандвичами, хотя некоторые мужчины предпочитали виски. От разговоров, хотя и приглушенных, стоял неумолкающий шум, он действовал Элли па нервы, и она отошла к дальнему концу веранды. Худшее еще ждало ее впереди. Ей предстояла встреча с Райфом, и она меньше всего хотела, чтобы они оказались на виду у всех собравшихся.

Сад, окружавший дом, пылал всеми красками.

Скоро, через какой-нибудь месяц, и пустыня покроется цветами. Та мощная буря, что отняла жизнь у отца, принесет в Кимбару дивное изобилие полевых цветов, миллионы бессмертников, нежно-розовых, ярко-желтых и белых. В детстве она очень радовалась тому, что бессмертники не увядали. Горошек Стерта, названный в честь ученого, который описал его, протянет свои длинные стебли с малиновыми цветками по равнинам, поросшим акацией.

Выгоревшая на солнце золотистая пустыня ненадолго станет похожа на бескрайние поля пшеницы.

Как ей не хватало всего этого! В городе Элли никогда не чувствовала себя дома. Ее мир — эта невероятная живая пустыня, эта опаленная солнцем земля огненных красок.

Цветущее морское побережье, чудесная Сиднейская гавань никогда не говорили ее сердцу столько, сколько родные места, ее Кимбара. Теперь Брод здесь хозяин. Погруженная в свои мысли, Элли вздрогнула, услышав мужской голос:

— Элли?

Она отвернулась от кованой белой балюстрады и увидела Райфа. Его карие, в золотистых крапинках глаза пристально смотрели на нее. Элли приказала себе сохранять спокойствие, но у нее закружилась голова. Райф был очень высок, даже в туфлях на высоких каблуках ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Он всегда был вежлив и обходителен, истинный джентльмен, но во взгляде его чуть прищуренных глаз таилась некая отстраненность. Из-за жары он, как большинство мужчин, снял пиджак, и теперь белая рубашка подчеркивала ширину его плеч. Верхняя пуговица была расстегнута, узел черного галстука слегка ослаблен. Он выглядел, как всегда, потрясающе: прямой точеный нос, четко очерченный подбородок с характерной ямочкой, крупный рот. Покрытое золотистым загаром лицо, копна густых золотистых волос делали его неотразимым.

— Ну что, как я выгляжу — лучше или хуже? прервал он ее размышления. В голосе слышался намек на иронию.

— Ты выглядишь великолепно, Райф. — Это было еще слабо сказано. Как и Брод, он приобрел волнующую красоту зрелости.

— Мне не представился случай сказать тебе, как мы с Грантом были потрясены смертью Стюарта. Он произнес эти официальные слова с удивительной искренностью. — Прими мои соболезнования.

Грант найдет тебя позже.

— Спасибо, Райф, — пробормотала Элли, с каждой секундой волнуясь все больше.

— Ты совсем исхудала, — произнес Райф».

— Приходится, — ответила она, стараясь скрыть свое волнение. — При съемке кажешься толще.

Он снова позволил себе окинуть ее взглядом.

— Тебя того и гляди унесет ветром, — еле выговорил Райф, пытаясь бороться с волнением. — Ну а как твоя карьера? Все идет по плану? Похоже, ты со своим шоу добилась потрясающего успеха. Идешь во главе рейтинга.

Она прислонилась спиной к балюстраде.

— Приходится много работать. После съемки сразу домой, надо учить роль, а утром приходится очень рано вставать.