Патриция Уоддел - Он сказал «нет»

Гостья, миловидная брюнетка, тотчас встала с дивана и обняла подругу.

– О, Кэтрин, я так по тебе соскучилась.

– Я тоже соскучилась, дорогая. Но почему ты не написала и не предупредила, что приедешь? – спросила Кэтрин.

Подруги уселись на диван, и Сара проговорила:

– Я узнала, что смогу приехать, всего несколько дней назад, а карета Сайласа движется быстрее, чем почтовая. Он поехал по делам в Брокхемптон и спросил, не хочу ли я сопровождать его до Уинчкома. Мы прибыли вчера. Он уехал утром и оставил меня погостить у родителей до следующей недели.

– Как ты поживаешь? – спросила Кэтрин.

– Лучше, чем прежде, – с улыбкой ответила Сара. – Во всяком случае, мне так кажется.

Тут в комнату вошел Гэбс с чайной тележкой. Подруги ненадолго умолкли. Когда дворецкий удалился, Сара вновь заговорила:

– Да, жизнь моя действительно изменилась к лучшему. Я кое-что переделываю в доме. Не во всех комнатах, разумеется. В основном в детской.

Намек был настолько прозрачный, что Кэтрин не могла его не понять. Кэтрин радостно воскликнула:

– У тебя будет ребенок?!

– Да, моя дорогая. Думаю, это произойдет незадолго до Рождества. Сайлас, конечно, очень рад. Он хочет мальчика, но я уверена, что у нас будут еще дети, если я разочарую его на этот раз.

«Необходимый наследник», – промелькнуло у Кэтрин.

Судя по всему, Сара или простила мужу измену, или решила игнорировать ее. Как бы то ни было, говорить об этом не стоило. Тем не менее Кэтрин заметила:

– Ребенок не должен приносить разочарование вне зависимости от его пола.

– Да, конечно, – пробормотала Сара. – Но мне действительно хочется порадовать мужа и подарить ему в первый раз мальчика.

Кэтрин мысленно улыбнулась. Похоже, ее подруга верила, что ребенок способен волшебным образом изменить характер мужа. Кэтрин очень в этом сомневалась, но вслух свои сомнения не выразила. Она поздравила Сару и сказала, что будет с нетерпением ждать известий о радостном событии.

Сара же с улыбкой продолжала:

– Ты не можешь себе представить, насколько по-другому я себя теперь ощущаю. Мама была права, когда говорила, что дети – это подлинная радость замужества.

Кэтрин же подумала о том, что подлинной радостью замужества должна быть прежде всего любовь. Однако поведение Сары не удивило ее. Подруга просто делала то, что делали почти все женщины, – примирялась с тем, что выпало на ее долю.

– Ты слышала что-нибудь о Веронике? – спросила Кэтрин. – Я написала ей, но ответа пока не получила.

Улыбка Сары угасла.

– Лорд Кертли обращается с ней так же жестоко, как и раньше. Вероника ничего не может с этим поделать. Он даже вскрывает ее письма. Я была у нее в прошлом месяце, и она уверяет, что скоро все наладится. Ее внимание теперь обращено на благотворительность. Это ее единственное занятие, в котором лорд Кертли не находит изъяна.

– Хотела бы я, чтобы в жизни Вероники было больше счастья, – сказала Кэтрин, понимая, что она не имеет власти над сердцем лорда Кертли, так же как и над сердцем лорда Грэнби.

– Я бы тоже очень хотела, – проговорила Сара. Она внимательно посмотрела на подругу и вдруг спросила: – А как твои дела? Весь Уинчком кипит от слухов, касающихся тебя и графа Грэнби. Он действительно был здесь, в Стоунбридже? Зимой я видела его в Лондоне. Он такой редкостный красавец. Не могу представить его сидящим за столом напротив меня. Я не смогла бы и слова вымолвить. Как ты это пережила?

– Очень даже неплохо, – с улыбкой ответила Кэтрин. – Мы помолвлены и собираемся пожениться.

– Пожениться?! – Сара подскочила на диване, как будто уселась на подушку с иголками. – Ты помолвлена с графом Грэнби? Боже мой... Так расскажи мне все побыстрее. Как он сделал тебе предложение? Стал на колени?

Кэтрин невольно рассмеялась.

– Мы встретились на дороге.

Сара с удивлением смотрела на подругу:

– Неужели ты познакомилась с ним, когда скакала верхом в своих ужасных бриджах?

– На мне была амазонка, – сказала Кэтрин. – Во всяком случае, в первый день нашего знакомства. Но граф, похоже, не возражает против бриджей. Мне кажется, они ему по душе.

Сара тоже рассмеялась.

– С Сайласом случится припадок, если я надену бриджи. Но, увы, я не такая храбрая, как ты.

«Но насколько хватит моей храбрости?» – подумала Кэтрин. Действительно, решится ли она рискнуть и выйти замуж за мужчину, который ни словом не обмолвился о любви? А если решится, то не обнаружит ли она в один прекрасный день, что находится в той же ситуации, что Вероника или Сара? Хватит ли у нее храбрости поверить, что им с Грэнби было суждено найти друг друга и их встреча на дороге стала зарождением любви?

И если не любовь, то что же зародилось между ними в то утро на поляне? Только лишь страсть? Или тогда к ним впервые пришло осознание того, что они действительно созданы друг для друга? Если так, то тогда стоило пойти на риск.

– Ты опять о чем-то мечтаешь, – проговорила Фелисити. Они с Кэтрин сидели в карете, катившейся в сторону Ипсуича.

– Я не мечтаю, а размышляю, – с улыбкой ответила Кэтрин. Но улыбка ее была вымученной. Чем меньше времени оставалось до встречи с женихом, тем чаще Кэтрин начинали терзать сомнения.

«Он любит меня. Он меня не любит».

Неизвестность ужасно угнетала.

– Сегодня вечером будет бал, – сказала Фелисити. – И лорд Грэнби официально объявит о вашей помолвке.

– А если нет? – пробормотала Кэтрин. – Если он передумал?

– Такие люди, как лорд Грэнби, не меняют свое решение, когда идет речь о подобных вещах. О твоей помолвке будет должным образом объявлено. Я предлагаю надеть платье из золотистой материи. Оно очень красивое, а ты должна выглядеть как можно лучше.

Впервые с тех пор, как она покинула Стоунбридж, Кэтрин позволила себе снять маску и проявить перед зорким взглядом тети Фелисити свои истинные чувства.

– Как жаль, что с нами нет папы. Кроме вас с графом, я там никого не знаю.

– Ты быстро со всеми подружишься.

Кэтрин пугало не отсутствие знакомых лиц, а то, что она собиралась совершить самую большую ошибку в своей жизни или уже совершила ее, влюбившись в мужчину по имени Нортон Рассел Фоксхолл. Когда карета остановилась перед Бедфорд-Холлом, ее нервы были на пределе. Кэтрин говорила себе, что не следует волноваться, что у нее нет оснований бояться графа, однако ей не удавалось уговорить себя.

И не удавалось справиться со своими чувствами, увы, она была безнадежно влюблена в лорда Грэнби.

Дворецкий открыл дверцу кареты и помог выбраться тете Фелисити. Затем подал руку Кэтрин. Спустившись с подножки экипажа, девушка осмотрелась и тут же увидела высокого темноволосого мужчину с добрыми карими глазами. Почему-то она сразу догадалась, что перед ней маркиз Уолтем, хозяин поместья.

– Добро пожаловать в Бедфорд-Холл, мисс Хардвик, – с улыбкой сказал маркиз. – Позвольте представить вам мою супругу, леди Уолтем.

Жена маркиза, довольно привлекательная светловолосая дама в роскошном атласном платье, приветливо улыбнулась девушке.

– Добро пожаловать в Бедфорд-Холл, мисс Хардвик. Я так рада, что вы приняли наше приглашение.

– О, я рада, что вы пригласили меня, – ответила Кэтрин. Она окинула взглядом особняк: – У вас чудесный дом, леди Уолтем.

– Заходите же, – сказала маркиза. – Я уверена, что вы хотите немного перекусить. Путешествие из Глостершира не из легких.

– Двое суток в карете, – кивнула Кэтрин. – Я бы с удовольствием выпила чашку чая.

Фелисити сообщила ей, что многие гости приедут на следующий день. Праздничная неделя должна была открываться балом, на котором обещали присутствовать почти все друзья маркиза. Граф Грэнби являлся одним из ближайших друзей хозяина, и это значило, что он, наверное, уже прибыл в поместье или вот-вот появится.

Кэтрин поднялась следом за тетей по лестнице Бедфорд-Холла – особняк был расположен на живописном побережье Ла-Манша, и со ступеней открывался прекрасный вид. Их сразу же провели в комнаты, и оказалось, что Кэтрин и Фелисити будут занимать смежные покои. Кэтрин подозревала, что тетя сама попросила предоставить им эти комнаты, чтобы предотвратить повторение того, что произошло в Стоунбридже в спальне графа.

После чая тетя решила немного вздремнуть, Кэтрин же уселась на широкий подоконник, где для удобства лежали подушки. Хозяева поступили мудро, решив не драпировать окна тяжелыми шторами. Вместо них они повесили прозрачный кружевной тюль, через который можно было без помех любоваться морем.

Вскоре Кэтрин почувствовала, что ее волнение немного улеглось. За открытыми окнами волны беспрестанно набегали на берег, и это зрелище очень успокаивало. И еще больше успокаивал рокот прибоя – Кэтрин казалось, что она могла бы бесконечно слушать эту чудесную музыку моря.

В какой-то момент Кэтрин вдруг поняла, что ей не терпится увидеть Грэнби. Причем желание увидеть его с каждым мгновением становилось все сильнее.

Время шло, солнце опускалось к горизонту, а Кэтрин по-прежнему думала о мужчине, которого любила. Да, она любила его. Теперь в этом уже не могло быть Сомнений.

Наконец тетя Фелисити проснулась, и они начали готовиться к вечеру. Им помогала Мэри, сопровождавшая их камеристка тетушки, так что они управились довольно быстро.

В последний раз взглянув в зеркало, Кэтрин взяла Фелисити под руку, и они направились к лестнице. Гости собрались в зале в восточном крыле дома, оттуда несколько дверей выходили на просторную каменную террасу.

Переступив порог зала, Кэтрин осмотрелась и почти сразу же увидела графа.

– Бог мой, Грэнби, только не говори мне, что эта красавица – она.

Эти слова произнес мужчина, стоявший рядом с ее женихом, и он чем-то очень походил на графа, во всяком случае, у обоих были светлые волосы, голубые глаза, и оба были на редкость хороши собой.