Сэр Хардвик покосился на Фелисити и пробормотал:

– Если хочешь, выпей еще, а мы с Кэтрин пойдем в библиотеку. Нам надо поговорить.

– Не будь слишком строг с девочкой, Уоррен. Любому понятно, что она уже сожалеет о своем поведении.

– Скоро она станет сожалеть о своем поступке гораздо больше, – объявил сэр Хардвик и вышел из комнаты. Он нисколько не сомневался, что дочь последует за ним.

– О, дорогая... – Фелисити взяла Кэтрин за руки.

– Это моя вина, – с дрожью в голосе проговорила девушка, и глаза ее наполнились слезами. – Я очень, очень сожалею...

– Может быть, мне следует пойти в библиотеку вместе с тобой? – спросила Фелисити. – Не могу припомнить, чтобы Уоррен когда-нибудь так злился. Так что же все-таки произошло? Почему твой отец так разгневан?

Кэтрин потупилась и пробормотала:

– Это был просто несчастный случай.

Кэтрин, возможно, рассказала бы тете про олениху, выбежавшую на дорогу, но у нее не было на это времени. Отец ждал, и следовало поторопиться. Фелисити тоже понимала, что лучше не заставлять сэра Хардвика ждать, поэтому и не проявила особой настойчивости.

Узнав, что граф непременно поправится, Кэтрин почувствовала облегчение, но это не снимало с нее ответственности за случившееся и не уменьшало страха перед предстоящим разговором с отцом. «Но самое ужасное – это встреча с Грэнби, – думала девушка, выходя из комнаты. – Ведь рано или поздно им придется встретиться».

Было бы очень неплохо, если бы земля сейчас разверзлась у нее под ногами и поглотила ее, но Кэтрин не возлагала особых надежд на такое легкое решение проблемы. «Так что придется идти в библиотеку», – со вздохом подумала девушка.

Библиотека была одной из самых любимых комнат, но сейчас она шла туда как на казнь. Миновав коридор, Кэтрин остановилась у двери. Наконец, собравшись с духом, повернула ручку и переступила порог.

Сэр Хардвик стоял у окна, заложив руки за спину, чуть расставив ноги. «Плохой знак», – невольно отметила Кэтрин.

Она закрыла за собой дверь и стала ждать, что скажет отец. Сэр Хардвик довольно долго молчал, наконец, нахмурившись, проговорил:

– Мне хотелось бы верить, что у тебя есть этому разумное объяснение. Думаю, пришло время рассказать, что же, собственно, произошло.

Кэтрин сделала глубокий вдох, облизнула губы и... не смогла вымолвить ни слова.

– Что же ты молчишь? – в раздражении проговорил отец. – Рассказывай, я тебя слушаю.

Кэтрин тяжко вздохнула и пробормотала:

– Мы с графом скакали по дороге. Из леса выскочила олениха и напугала его лошадь. Вот и все...

– Это не объяснение. Я хочу знать всю правду. Почему вы с графом оказались на этой дороге?

Кэтрин поняла, что придется сознаться.

– Я устроила состязание.

– Ты... что?

– Я бросила графу вызов. Заставила его скакать со мной наперегонки. – Немного подумав, Кэтрин добавила: – Он насмехался надо мной, когда я ехала на Урагане. Поэтому я вызвала его, хотела доказать, что не уступлю ему.

– Господи, какая ужасная глупость! – воскликнул сэр Хардвик. – И какая безответственность! Значит, все это из-за твоей гордости? Я думал, что ты умнее...

Кэтрин снова вздохнула. Если бы она действительно рассказала всю правду, он, возможно, понял бы ее. Во всяком случае, постарался бы понять. Но не могла же она оправдать свое поведение, не рассказав, что Грэнби не только насмехался над ней, но и целовал ее, причем не однажды. И конечно же, она ни за что не осмелилась бы рассказать отцу о том, что поощряла графа.

Впрочем, отец прав. Как бы то ни было, но она действительно вела себя очень глупо, по-детски... И именно из-за нее граф пострадал.

– Да, разумеется, – проворчал сэр Хардвик. – Верю, что сожалеешь. Но как теперь загладить твою вину?

– Ведь все вышло случайно... – пролепетала Кэтрин.

– Да, Фелисити права, – заявил отец. – Тебе пора осознать свою ответственность. И пора изменить образ жизни.

Кэтрин снова взглянула на отца:

– Изменить?.. Что ты имеешь в виду?

Сэр Хардвик ненадолго задумался, потом проговорил:

– Оставшуюся часть дня ты проведешь у себя в комнате. А с завтрашнего дня будешь постоянно находиться возле дома. Не смей даже приближаться к конюшням и к лошадям. Что же касается настоящего наказания... Я не уверен, что для подобного проступка оно вообще существует. Мне придется немного над этим поразмыслить. А пока запомни то, что я сказал. И держись подальше от графа. Ты и так очень перед ним виновата.

Глава 11

Долгий и мучительный день, проведенный в одиночестве, Кэтрин использовала для того, чтобы собраться с мыслями и разобраться в своих чувствах. И, конечно же, ее ужасно мучило сознание своей вины.

На закате она прилегла на кровать, но уснуть ей, разумеется, не удалось – ее терзали все те же мысли. А хуже всего было то, что Грэнби находился совсем близко – именно это обстоятельство делало ее положение совершенно невыносимым. Ей хотелось поговорить с ним, показать ему, что она искренне сожалела о произошедшем.

Она непременно должна была перед ним извиниться.

Агнес – она принесла Кэтрин ужин – оказалась прекрасным источником информации. Служанка сообщила, что в поместье прибыл камердинер графа, вызванный из Садли. Камердинер собирался ухаживать за своим пострадавшим хозяином. Пек поблагодарил миссис Гибсон за ее старания и заверил домоправительницу, что лорд Грэнби с комфортом отдыхает.

Служанка ушла, но спустя час в дверь снова постучали, а затем в комнату вошли Агнес и тетя Фелисити. Агнес улыбнулась девушке и поставила на столик поднос с чаем и кексами.

Леди Форбс-Хаммонд дождалась, когда служанка уйдет, потом проговорила:

– Неужели ты действительно пригласила лорда Грэнби на состязание в такой ранний час, что тебе пришлось выйти из дома до рассвета? Я все правильно поняла? Но если это так, то я должна высказать свое неодобрение. Молодая леди не...

– Я знаю, что я сделала и чего не должна была делать, – перебила Кэтрин. – Тетя Фелисити, пожалуйста, не надо меня поучать. Я просидела в комнате целый день, и это было просто ужасно... Что с графом?

– Его слуга говорит, что он сейчас отдыхает. Твой отец сказал, что его травма очень болезненная. Подобное часто случается при падении с лошади.

Кэтрин немного помолчала, потом спросила:

– Папа уже разговаривал с графом?

– Еще нет, но, я думаю, это произойдет сразу, как только у лорда Грэнби появятся силы для беседы. Я не буду отчитывать тебя, так как ты вроде бы сожалеешь о случившемся. Но, увы, это запоздалое раскаяние... Ты должна понять, что поставила отца в очень неловкое положение. Лорд Грэнби весьма влиятельный человек.

– Граф будет злиться на меня, а не на моего отца.

– Все равно тебе пора понять, что твои действия имеют последствия, которые не спрячешь за стенами этой комнаты. Твоя репутация под угрозой.

Кэтрин налила тете чашку чая.

– В данный момент никто не думает обо мне хуже, чем я сама, – проговорила она. – А что касается моей репутации, то я не могу сказать, что меня сильно волнует мнение людей из Лондона, так как я их никогда не встречала.

– Но тебя волнует мнение лорда Грэнби. – Леди Форбс-Хаммонд выразительно взглянула на Кэтрин.

Девушка пожала плечами.

– Просто я не хочу, чтобы он меня возненавидел, вот и все.

– Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, – ответила тетя. Взяв с тарелки кекс, она добавила: – Если бы меня спросили, то я бы высказала предположение, что лорд Грэнби увлечен тобой.

– Он думает, что я избалованная девчонка, которая не находит для себя лучшего занятия, чем бешеная скачка по округе.

– Я видела, как лорд Грэнби смотрит на тебя, моя дорогая, и его восхищение показывает, что он находит твое поведение вполне приемлемым. Но я должна сказать, что твой недавний поступок мог изменить его мнение о тебе; уязвленное самолюбие – это не оправдание твоему поступку. К тому же ваша встреча на рассвете вызовет множество сплетен. Право, Кэтрин, о чем ты думала?

– Видимо, я не думала вовсе.

На этом Фелисити, хвала Всевышнему, успокоилась. Она посидела вместе с Кэтрин еще полчаса, а потом пожелала ей спокойного сна.

– Уверена, что завтра утром твой отец будет настроен более дружелюбно. Что же касается графа, то тут все зависит от тебя.

Кэтрин не очень-то поняла, что имела в виду тетя Фелисити, но ей было все равно. Она больше не могла переносить заточение. Летние дни были длинными, и она просидела в своей комнате более десяти часов. Может, ей удастся увидеться с графом сегодня вечером? Кэтрин чувствовала, что не сможет успокоиться, пока лично не убедится в том, что с Грэнби действительно все в порядке и его здоровью ничто не угрожает.

Да, она не сможет заснуть, пока не принесет графу свои извинения.

– Черт побери, долго ли мне здесь валяться? – проворчал Грэнби, наверное, уже в сотый раз после того, как очнулся от длившегося целый день сна, вызванного настойкой опия.

– Попробуйте отдохнуть, милорд, – сказал Пек, сидевший в мягком кресле возле кровати.

– Я не хочу отдыхать. Я хочу выпить. Нет, не смотри на этот проклятый чайник. Сходи вниз и принеси мне бутылку портвейна. Нет, лучше виски.

Грэнби лежал, глядя в потолок, и пытался вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так скверно. Его тело было в синяках и ссадинах, левая рука и плечо оказались перебинтованы, причем рука сильно распухла. К тому же он ужасно волновался за Кэтрин, волновался так, что, казалось, сердце разрывалось от боли.

– Мне надо увидеть мисс Хардвик, – сказал он, стараясь говорить как можно более непринужденно, будто его просьба была чем-то само собой разумеющимся.

Проигнорировав слова хозяина, Пек взял книгу со столика и принялся читать.

– Ты слышал меня?