При слове "Маргарита", Анита выключила зажигание и слегка поёрзала на сидении.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Передай с пола мою сумку, детка. Если дела обернутся плохо, я смогу вырубить парня, ударив по его красивой голове.

Я засмеялась, выуживая чудовищного монстра.

— Что ты там носишь, кирпичи?

— Всего лишь парочку, на самом дне. Тут не только тампоны и косметика, понимаешь? Это ещё и оружие против сексуального насилия. По округе бродит много извращенцев, Мэгги. Всегда нужно быть готовой. — Она порылась своей тоненькой рукой в бездомной сумке в поисках чего-то. Когда женщина, наконец, нашла то, что искала, то передала мне. Перцовый спрей. — Не бойся распылить ему это в лицо, если потребуется.

— Что? — я сжала спрей в руке.

— Когда-то ты была в него влюблена. В конце концов, ты можешь влюбиться в него ещё раз. Но это не меняет тот факт, что он лгал тебе. И ещё дело в том, что Дин красивый мужчина. По моему опыту, красавцам не стоит доверять. Ну, ладно, или туда, или сюда.

Мои брови поползли вверх.

— А я вообще должна понимать, что это значит?

Она хмыкнула.

— Это значит... пошли, выпьем "Маргариту" и пообщаемся с мужиками.

— Господи, помоги нам, — пробормотала я.

Выйдя из машины Аниты, мы пошли по пустынной парковке, вымощенной гравием. И когда подошли к двери, я заметила белый листок бумаги, которого не было в ту ночь.

"ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, МЫ ЗАКРЫТЫ НА ПЕРЕОБОРУДОВАНИЕ ДО 1—го ИЮЛЯ. ПРОСТИТЕ ЗА НЕУДОБСТВА НА ВРЕМЯ ЭТОГО ПЕРИОДА. АДМИНИСТРАЦИЯ БЛУ-КРИК".

— Вот дерьмо, — выругалась Анита. — "Майк" же даже на Рождество не закрывается.

— Я знаю квартирный комплекс, в котором он живёт. Будет ли считаться преследованием, если дальше мы поедем туда?

— Да, это верное определение, — произнёс кто-то за моей спиной.

Я резко втянула воздух. Бо-же-мой. Робби. В его голосе чувствовалась лёгкая зернистость, почти как у кантри-певца, которую невозможно было не узнать. Может, внешность мужчины и изменилась, но, ни одна живая женщина не смогла бы забыть этот глубокий голос. Почему же я забыла?

Когда я повернулась, то обнаружила, что он стоит так близко, что почти чувствовался жар, исходящий от его загорелой кожи. Как я могла не заметить парня? Обычно я так не торможу. На нём был серый свитер с рукавами, обрезанными на плечах, открывая на обозрение вполне впечатляющие бицепсы. Также на нём были спортивные шорты и сникерсы, но я не смотрела вниз. Нет, я смотрела прямо в его красивые золотистые глаза. Реальность столкнуться с ним лицом к лицу после стольких лет никак не отразилась на мне на папиной вечеринке, когда я не знала, что это был Робби, но видеть его сейчас — это походило на кражу мгновения из моего прошлого.

— Привет, — пробормотала я повзрослевшей, более высокой версии Робби, которая сейчас стояла передо мной. Время изменило его внешний вид, но меня больше интересовало, насколько сильно он изменился внутренне.

— Я задолжал тебе извинение, — сказал мужчина, переходя прямо к делу. — Мне следовало бы быть честным с тобой с самого начала. Я не ожидал увидеть тебя снова, и не знал, как на это реагировать. А потом ты предложила мне стать твоим спутником... в общем, мне жаль.

Его извинения оказались для меня полной неожиданностью. Не так уж много людей в моей жизни шли на подобное, и извинялись за свои действия. Эндрю вообще даже не задумался об этом. А Лео... для него извинения значили бы признание неправоты. А Лео очень редко соглашался на такое.

Я кивнула Робби, не зная, как именно я должна ответить на его искренность, и решила вместо этого представить ему Аниту.

— Это — Анита, — произнесла я. — Та Анита, которая рассказала мне о тебе.

Последние пару секунд Анита вела себя очень тихо, но сейчас она ярко покраснела и хихикнула. Подруга протянула Робби руку, и, улыбнувшись женской реакции, он вежливо пожал её.

— Рад с вами познакомиться, — сказал он ей.

— Я... хм... тоже рада, — еле выдавила Анита. Обычно она бы не смогла молчать, даже если бы от этого зависела её жизнь, а сейчас женщина была непривычно тихой.

Робби улыбнулся, и казался почти... польщённым? Это меня удивило. Для такого поразительно красивого парня как он, я бы предположила, что Харви привык к подобной реакции женщин. Наверное, мужчина лишь проявлял вежливость.

— Итак, — произнёс Робби. На его губах играла соблазнительная улыбка, на сей раз адресованная мне. — Я прощён?

Он что, правда, ожидал, что я так легко всё забуду? Да ни в жизнь. Может быть, другие девушки и готовы были всё отдать за подобную улыбку, но только не я.

— Нет. Но может быть, я подумаю об этом.

— Может, подумаешь об этом за ланчем? — мужчина вытащил ключи из своего кармана и открыл дверь в паб с таким видом, словно он владел этим местом.

— Я уже съела свой ланч.

— Тогда за вторым ланчем?

Я фыркнула.

— Мне кажется — это плохая идея.

— Это всего лишь ланч, — сказал он, потирая пальцем щетину на подбородке. Той ночью Робби был гладко выбрит, но сегодня выглядел так, словно не брался за бритву с нашей последней встречи. Но, как ни странно, щетина ему шла. — И, кроме того, ты должна мне услугу.

— Твоя услуга аннулирована! — сорвалась я. Анита была права, он действительно лгал мне. Но я пришла сюда в поисках ответов, и кого ещё мне просить открыть тайну, как не самого виновника?

— Почему ты вернулся в Блу-Крик, Дин?

Улыбка и веселье на его лице испарились.

— Я все объясню, просто останься на ланч со мной. Что плохого в тридцати минутах и паре сэндвичей? — он взялся за ручку двери в паб и широко её распахнул. Я заглянула в пустой бар. Свет был выключен, и место выглядело более пустынным, чем когда-либо.

— Здесь?

— Разумеется. Готовить буду я.

— Хорошо. — Я схватила подругу за руку и потащила её в бар за собой. — Но Анита идёт со мной. И, кстати, мы не хотим сэндвичи. Мы хотим "Маргариту".

— Слушаюсь, мадам, — пошутил он. — Две "Маргариты" сейчас будут.

Анита была более знакома с пабом "У Майка", чем я, и прошла прямо к барной стойке. Она положила свою сумку на стойку и опустилась рядом на один из крутящихся стульев. Робби включил свет, а потом исчез за вращающейся дверью, за которой, как я предположила, была кухня. Я села рядом с женщиной, и сделала несколько вздохов, чтобы успокоить своё бешено бьющееся сердце.

— Детка, ты перенервничала. С тобой всё будет хорошо?

Шаги Робби, выходящего из кухни, избавили меня от необходимости отвечать. Мужчина вошёл через вращающиеся двери, вокруг его талии был повязан чёрный фартук, в руке он держал шейкер. Харви осмотрел меня, но его взгляд задержался не только на моем лице, но и на других частях моего тела.

— Смотри мне в глаза, Дин, — огрызнулась я. — Если ты собираешься весь день пялиться на мою грудь, то я лучше уйду.

На его губах снова заиграла игривая улыбка.

— Я должен спросить, но, пожалуйста, убей меня после этого. Я не высказываю неуважение, но у тебя какой-то специальный лифчик... увеличивающий твою грудь? Твоё красное платье той ночью было классным и всё такое, но оно определённо не выставляло напоказ твои прелести так, как эта футболка.

Я сорвалась с места. Мои пальцы крепко сжимались вокруг маленького флакончика, который дала мне Анита, и который я всё еще держала в руке.

— Как ты смеешь спрашивать о таком!

— Расслабься. Всё, что я хочу сказать, в пятнадцать твоя грудь была намного меньше, чем сейчас. Мне просто любопытно, вот и всё. Твой папочка богатый человек. Я бы не стал удивляться или расстраиваться, если бы ты сделала операцию, для меня это не проблема.

— А что если они просто выросли! Что за чёртова тема для разговора?

Анита захихикала, но мне было не смешно.

— У Клары всё осталось, как и было, — отомстил мне Робби. — Я видел её лишь мгновение, но она не такая как ты. Я не пытаюсь вывести тебя из себя, мне просто...

— БОЖЕ МОЙ! Ты смотрел на мою сестру, когда встречался со мной?! И кстати, почему внезапно Клара стала такой особенной?

Широкая улыбка на лице Робби стала ещё шире.

— Не волнуйся, я совершенно не интересуюсь твоей сестрой. Но ты не ответила на мой вопрос. Что скажешь?

И потом я сделала это! Кровь во мне вскипела, голова взорвалась, а перцовый спрей в моей руке зажил собственной жизнью. Я подняла в воздух маленький флакончик, не имея ни малейшего понятия о том, как пользоваться чёртовой штуковиной, и направила спрей в лицо Робби. Он сработал, даже слишком хорошо. Вместо того, чтобы выпустить струю в лицо Робби, я обрызгала саму себя.

БОЛЬ. Я МОГЛА сфокусироваться лишь на боли. И на том факте, что я хочу кастрировать Робби. Или Дина, поскольку он продолжал настаивать, чтобы я называла его так.

— Теперь можешь отпустить меня, — простонала я, ударяя кулаками по спине Робби. Я отказывалась называть его так, как он хотел, даже в своих мыслях. – То, что мои глаза горят, не значит, что я инвалид.

Он игнорировал мои вопли и нёс меня так, как это делают пожарные. Дин перекинул меня через свои широкие плечи, одна его рука удерживала мои руки, вторая покоилась прямо на моём бёдре, пока мужчина поспешно поднимался по главной лестнице нашего дома. Папа съест свою ногу, когда увидит нас. Я ещё сильнее заколотила по его мускулистой спине.

— Ну же. Я могу идти.

— Открой дверь, Анита, — скомандовал Робби. — Пожалуйста.

Мои глаза горели, и я снова их потёрла. От пронзившей меня боли я вскрикнула, моментально забыв о действиях Робби в стиле пещерного мачо.

— Не три! — крикнула Анита.

— Не могу! — прохныкала я.

Робби заворчал.

— Дверь, Анита.

Она обежала нас и потянулась к двери, но ручка выскользнула из её рук, когда кто-то открыл с другой стороны. Папа. Кровь отхлынула от его лица в ту же секунду, когда он нас увидел.