— Эй! Ты где? — Марио махал рукой у нее перед лицом.

— Прости. — Возвращение Лотти в реальность оказалось резким. — Я просто думала, насколько приятнее не быть за тобой замужем.

— То есть ни за кем не быть замужем. — Марио нравилось издеваться над полным отсутствием у нее личной жизни. — Будь осторожна — скоро ты превратишься в убежденную старую деву. Это называется «застопориться». Еще девять лет, и дети уйдут, а ты останешься одна, будешь сидеть в качалке, ругаться на телевизор, и если к тебе придет инспектор из газовой компании, чтобы проверить счетчик, ты не впустишь его, потому что инспектором может оказаться мужчина.

Лотти швырнула в Марио шариком пластилина.

— Через десять лет мне будет сорок.

Марио неустрашимо продолжил:

— И будешь грозить свой клюкой любой особи мужского пола, если она осмелится приблизиться к тебе на полмили. Ты превратишься в мерзкую старуху, и твой дом будет забит куклами. Ты будешь шить для них крохотную одежду из кружев, давать имена и посылать открытки на их день рождения.

— Только не в сорок. Я собираюсь заниматься этим не раньше шестидесяти шести, — заверила его Лотти. — Как бы то ни было, у меня нет нужды хватать первого попавшегося мужика. Мне хорошо самой по себе. Между прочим, мне нравится отдыхать. — Она лучезарно ему улыбнулась. — Советую и тебе когда-нибудь попробовать.

Так как это было равноценно тому, чтобы предложить ему в балетных туфлях взобраться на Маттерхорн,[6] Марио проигнорировал ее совет.

— Я серьезно. После нашего развода у тебя было всего одно свидание. — Он выставил один палец, как будто опасался, что без этого Лотти не уяснит позорную малость числа «один». — И посмотри, чем оно закончилось. Лотти, это ненормально.

Разве? Может, и так, только Лотти искренне не позволяла себе беспокоиться об этом. Она чувствовала: гораздо легче быть свободной и одинокой, чем вынуждать себя ходить на свидания вроде того, что было у нее в прошлом году и превратилось в самую настоящую катастрофу. Она всего лишь согласилась поужинать с Мелвом Дергунчиком, потому что он уже трижды приглашал ее, а у нее не хватило духу отказать ему в очередной раз. Кроме того, он был милым и доброжелательным человеком и не относился к тем, кто способен плохо обращаться с женщиной. К тому же это был простой ужин. Что может испортить такое свидание?

Как ни грустно, многое. Вероятно, тут сыграли роль нервы Мелвина. В общем, ей было трудно получать удовольствие от общества мужчины — ладно, налогового инспектора — с ужасным нервным тиком и весь первый час свидания слушать лекцию о налоговых декларациях. Лотти, которая почти всю предыдущую ночь провела у постели Ната (расстройство желудка, причем сильное), едва не вывихнула челюсть в попытке сдержать зевоту, вызванную подробным рассказом Мелвина о том, до какой глупости могут дойти люди, чтобы не платить налоги. Покончив с закусками, она почувствовала, что больше сдерживать зевоту не может, и, извинившись, сбежала в туалет, где, утомленная донельзя, тут же заснула.

Проснувшись в кабинке и обнаружив, что прошло целых полтора часа, Лотти поняла, что дела плохи. Вернувшись зал и узнав, что Мелвин заплатил по счету и ушел, она поняла, что дела еще хуже. Вероятно, решив, что она сбежала, потому что ей стало скучно, он даже не счел нужным попросить официантку сходить в дамскую комнату и выяснить, что с ней случилось.

«Он повторял, что сам во всем виноват, — с готовностью сообщила официантка Лотти, — потому что снова заговорил о работе. Между нами, я думаю, девушки не раз делали от него ноги. Бедняга, мне так его жаль. Он выглядел таким Сбитым. Но я сказала ему прямо: мужчина не может рассчитывать произвести впечатление на девушку, если бубнит и бубнит о процентной ставке и НДС».

Последнее унижение Лотти испытала, когда обнаружила, что у нее не хватает денег на такси. Ей пришлось позвонить Марио и просить его приехать за ней в Челтнем. Страшно голодная, она позволила ему купить ей в «Бургер кинг» тройной чизбургер и картошку и все это съела по дороге домой.

Как же он смеялся над ней в тот вечер!

Хорошо, что Мелвин больше не приглашал ее на свидания. Иногда надо быть благодарным за маленькие радости.

— Одно неудачное свидание, — повторил Марио, продолжая усмехаться, — с Мелвом Дергунчиком. Даже не целое свидание, а половинка. Честно говоря, ты безнадежна.

— В этом я виню свой брак с тобой. Он навсегда испугал меня, — спокойно сказала Лотти.

— Ты слишком разборчива, в этом твоя проблема.

— В отличие от тебя. Ты моя прямая противоположность.

— Благодарю. Я передам твои слова Эмбер. И сделаю это, — добавил он, поворачивая голову на звук подъехавшей машины, — прямо сейчас.

— К Эмбер это не относится, — сказала Лотти.

В течение трех лет после развода через жизнь Марио прошла целая вереница девушек. Если бы дело касалось Лотти, то в этом не было бы ничего плохого — ведь теперь Марио был вольной птицей. Но тут следовало принимать в расчет Ната и Руби. Большинство его подружек были абсолютно неприемлемы. Лотти не хотелось выглядеть Злой Бастиндой или ревнивой «бывшей», одержимой идеей разрушить новый роман, который решился завязать ее муж, однако она не могла изображать восторг при встрече с ними, если существовала хоть малейшая возможность, что они войдут в жизнь ее детей.

Эти девушки не были плохими, жестокими или злыми, ничего подобного. Они просто были бездумными, беспечными или неспособными к выполнению родительских обязанностей. Желая произвести впечатление на Марио, они неизменно делали вид, будто обожают Ната и Руби. Чтобы заработать себе очки и заручиться дружбой детей, они покупали им конфеты и мороженое. Одна безмозглая блондинка предложила обесцветить Руби волосы — сколько же было слез и споров, когда Лотти заявила дочери, что этому не бывать. Другая девица купила Нату мощнейшую рогатку. Жизнерадостная брюнетка по имени Бэбс, которой даже в голову не пришло сначала посоветоваться с Лотти или Марио, клятвенно пообещала Руби на девятый день рождения отвезти ее в Челтнем, чтобы проколоть пупок.

После этого Бэбс сказали «прощай». Одному Господу известно, что еще она могла выдумать — к примеру, тайком отвести Ната в салон татуировок, чтобы ему вытатуировали Экшенмена.[7]

Эмбер же продержалась дольше других и была другой. Ей действительно нравились дети Марио, а она сама нравилась Лотти. Причем очень. Если бы у нее имелась возможность устраивать жизни — Господи, как бы это было здорово! — Лотти выбрала бы для Марио именно Эмбер, которая смогла бы приручить его, женить на себе и стать мачехой Руби и Нату. Конечно, не исключено, что для этого, возможно, ей пришлось бы кастрировать Марио. Но на что не пойдешь, чтобы держать его в узде!

Так что Лотти прилагала хоть малые, но усилия, чтобы сохранить эти отношения. Она готова была на все, лишь бы не допустить, чтобы следующей миссис Карлайл стала какая-нибудь Бэбс.

Входная дверь открылась и закрылась, и в кухне появилась Эмбер. Невысокая и светловолосая, она обладала веселой улыбкой и склонностью к коротким юбкам и высоченным каблукам. При первом знакомстве вряд ли кто-нибудь назвал бы ее идеальной мачехой, но под открытыми топами билось золотое сердце. Эмбер была решительной, трудолюбивой и падкой на блестяшки. Они с Марио встречались уже семь месяцев, и она, судя по всему, была не из тех, кто мирится с сумасбродствами. Поэтому Марио каким-то образом удавалось держать себя в руках. И ради собственного спокойствия Лотти надеялась, что ему удастся продолжать в том же духе и дальше.

— Привет всем. Монстры в саду?

— Не пугайся. Я уже забираю их домой. — Лотти предложила ей свое пиво, к которому так и не притронулась. — Мы оставим вас в покое. Как прошел день?

Эмбер владела салоном-парикмахерской в Тетбери, в котором на полставки работали три стилиста, и имела обширную и постоянную клиентуру.

— Интересно. Мне предложили бесплатную поездку на юг Франции.

Марио заявил:

— Это ничто. Вот когда я сегодня утром открыл почтовый ящик, то обнаружил там предложение двадцати пяти «штук» и путешествия в Австралию. Дорогая, это называется почтовым мусором. На самом деле никто ничего бесплатно не дает.

— Смешной ты. Это настоящее предложение. — Многочисленные браслеты Эмбер громко зазвенели, когда она стала рыться в своем розовом рюкзачке, украшенном фальшивыми бриллиантами, а потом достала оттуда туристический проспект и, подвинув стул, села рядом с Лотти. — Иди сюда, я тебе покажу. Одна из моих клиенток заказала номер в Сен-Тропе на две недели для себя и своего приятеля, но на прошлой неделе они разбежались. Она спросила меня, не заинтересует ли меня такое путешествие. Вот, страница тридцать семь. Выглядит потрясающе, там есть частный бассейн и все прочее, всего пять минут от гавани, где стоят яхты всех миллиардеров.

— Ого! И номер шикарный, — сказала Лотти, разглядывая фотографии в брошюре. — А какой вид на залив!

Заинтересовавшись, Марио тоже захотел взглянуть.

— Никогда не был в Сен-Тропе. На когда заказан номер?

— На начало сентября. В июле и августе там слегка штормит, так что это наилучшее время для путешествия.

— Все женщины на пляже ходят топлес. — Лотти сочувственно посмотрела на Марио. — Ты будешь недоволен.

— Между прочим… — начала Эмбер, но Марио подвинул к себе проспект.

— Знаешь, а я мог бы выкроить две недели. У меня еще есть три недели, которые я собирался взять перед Рождеством. Вполне возможно, что это именно то, что нам нужно. — Он взглянул на Эмбер. — Перед отъездом мне придется поработать над своим французским. Voulez vous coucher avec moi, mon ange, ma petite, mon petit chou…[8]

— Mon petit chou. — Лотти поморщилась. — Никогда этого не понимала. Если бы кто-нибудь назвал меня капустой, я бы дала в ухо.