Фредди посмотрел на Гизеллу, одетую в вишневый топ и красную юбку в белый горох. Ее темные волосы были собраны в высокий хвост. Выглядела она обеспокоенной, что совсем не удивило его, так как Фредди знал, что завтра ей тоже на работу. Более того, время уже перевалило за полночь, а ее родители никогда не ложились спать до тех пор, пока их обожаемая восемнадцатилетняя дочка не вернется домой. И ни у кого из них не хватало денег на такси.

К счастью, такси не понадобилось.

— Джефф может поехать с Дереком и остальными. А я довезу мотоцикл до дома и по дороге заброшу тебя. Как тебе это?

— Ты? — На лице девушки отразилось облегчение. — Ой, Фредди, вот было бы здорово! Мама сойдет с ума, если я опоздаю. Ты спасешь мне жизнь.

Знаменательные последние слова.

Джеффа выволокли из паба и запихнули на пассажирское сиденье «моррис-майнора» Дерека.

— Только не вздумай блевать у меня в машине, — приказал Дерек, когда Джефф вяло откинул голову на подголовник.

— Зачем он это делает? — беспомощно спросила Гизелла, когда задние фонари «моррис-майнора» исчезли из виду. — Он такой хороший, когда не пьет. Само совершенство. Но каждые два месяца он срывается с катушек и напивается как свинья. Это же глупо и бессмысленно.

Это действительно было глупо и бессмысленно, однако Фредди не мог заставить себя признать это. Ведь Джефф — это Джефф, и он не предаст своего лучшего друга. Поэтому он с наигранной бодростью сказал:

— К утру он будет в порядке. Каждый из нас время от времени превышает свою норму. Поехали, тебе пора домой.

Они ехали в Оксфорд по пустынному шоссе А34, когда на дорогу выскочила лиса. Ударив по тормозам и выкрутив руль, чтобы объехать животное, Фредди вдруг почувствовал, как заднее колесо мощного «нортона» выскальзывает из-под него. Все остальное случилось в одно мгновение. Руки Гизеллы, которая ехала обхватив его за талию, непроизвольно сжались, раздался ее вопль, он стал терять контроль над мотоциклом и понял, что их несет на стену.

Удар был внезапным, громким и сильным. Гизеллу подбросило, она перелетела через стену и упала по другую сторону. Каким-то чудом Фредди швырнуло в сторону, на поросшую плотной травой обочину. Боль пронзила все его тело, но он сказал себе, что это хорошо, потому что чувствовать боль гораздо лучше, чем не чувствовать ее вообще. С трудом поднявшись на ноги, он шатаясь подошел к стене и прохрипел:

— Гизелла, как ты?

В ответ была тишина. Жуткая тишина, нарушаемая шипением пара, вырывавшегося из двигателя «нортона». Каким-то образом ему удалось перебраться через стену на поле. Наконец он услышал тихий стон Гизеллы и шуршание ее нижней юбки из тафты, и пошел на звук.

— Гизелла! О Боже…

— Я в порядке. Кажется. Я упала на какие-то камни. Нога болит. — Гизелла шептала, ее дыхание было шумным и прерывистым. — И спина.

Фредди прикоснулся к ее предплечью и обнаружил, что оно липкое от крови. Его сердце сжалось. Он едва не убил девушку, которую любит, девушку, которая обручена с его лучшим другом. Он нашел ее руку и сжал ее пальцы. Тоненькое кольцо больно врезалось ему в ладонь.

— Господи, что я наделал!

— В мгновение ока разбил вдребезги мотоцикл Джеффа, — с трудом проговорила Гизелла, когда угрожающее шипение усилилось. — Он тебя за это не похвалит.

Вскоре Фредди удалось поймать машину, которая доставила их обоих в травмопункт редклиффской больницы. Пока и ждали приема у врача, Гизелла постоянно твердила, что ни в чем не виноват, что он ничего плохого не сделал. Фредди со слезами на глазах покачал головой и сказал:

— Я бы не вынес, если бы с тобой что-нибудь случилось.

В следующее мгновение он понял, что Гизелла целует его — прямо посреди коридора. Когда поцелуй закончился, она подняла измазанные в крови руки, взяла его лицо в ладони и заглянула ему в глаза. И, увидев в них всю правду, прошептала:

— О, Фредди, разве ты не видишь? Уже случилось.

Тут прилетели взволнованные родители Гизеллы. Она представила им Фредди и объяснила, что он пытался объехать лису, поэтому его нельзя винить в аварии. Отец Гизеллы, мрачно оглядев Фредди, сухо осведомился:

— А где герой-любовник?

— Его повез домой Дерек. — Голос Гизеллы звучал абсолютно ровно.

— То есть он опять слетел с катушек?

— Да. И я не выйду за него замуж. — Бросив взгляд на заляпанное кровью колечко с крохотными, как осколочки, бриллиантиками, Гизелла объявила: — Помолвке конец.

Ее мать аж разрыдалась от радости.

— Господи, благодарю тебя! — сказал отец. — Он не был достоин тебя.

Гизелла посмотрела на Фредди, и его сердце едва не разорвалось от любви к ней и от желания всегда защищать ее от идиотов вроде Джеффа. Девушка повернулась к отцу, просунула свою ручку под руку Фредди и искренне проговорила:

— Не был. Но я знаю того, кто достоин.

Вот так все и случилось. За одну ночь жизнь Фредди круто изменилась. Целых восемь месяцев он изо всех сил прятал свои чувства к Гизелле и вдруг оказался перед необходимостью открыть их всему миру вообще и Джеффу в частности. Когда они, забинтованные как мумии, в половине четвертого покидали травмопункт, Гизелла сказала:

— Я сообщу Джеффу сегодня, ладно? Между нами все кончено, и теперь я с тобой.

У Фредди не было желания задаваться вопросом, кто он в этой ситуации — самостоятельный человек или пугливая мышка, но вдруг как бы со стороны он услышал собственный голос:

— Может, стоит немного подождать?

— Зачем?

— Ну, понимаешь… — Он неопределенно взмахнул рукой. — Чтобы поберечь чувства Джеффа. К тому же всем известно, что у Джеффа непостоянный характер.

— Это его проблема. Ему придется смириться. — Очевидно, Гизелла уже приняла решение. — Фредди, я не собираюсь врать ему. Я не из тех, кто боится правды.

— Ладно. — Фредди кивнул и судорожно сглотнул.

Завтра Джефф узнает, что его бросила невеста и что его обожаемый «нортон» модели «50 350» 1959 года подпадает под списание.

А еще он узнает, ради кого бросила его Гизелла.

В ту ночь Фредди спал плохо.

Из воспоминаний его выдернул синий указатель, извещавший о том, что следующая развязка — его и что ему предстоит съезжать с шоссе. Фредди включил левую мигалку и встал за плавно качающимся из стороны в сторону фургоном. Эксетер, потом Эксмут, потом дом Джеффа на дороге, ведущей в Сэнди-Бей. Он будет там через полчаса.

Фредди потер переносицу, и ему стало интересно, сохранил ли Джефф свой знаменитый левый хук.

Глава 17

Лотти прекрасно проводила время в супермаркете, наслаждаясь кондиционированным воздухом и заполняя свою тележку всякими вкусностями. За пятнадцать минут езды из Хестакомба она успела изжариться в машине и покрыться липким потом и сейчас блаженствовала в прохладе. Более ого, утром она отказалась от завтрака, чтобы перед выездом часок поработать в офисе, и сейчас ее желудок урчал от голода, а все продукты на прилавках казались соблазнительными.

Ну, может, кроме кошачьей еды.

Окинув алчным взглядом подносы с только что испеченными круассанами и булочками с шоколадной начинкой, она начала прикидывать, сколько брать того и другого — по полдюжины хватит? — и вдруг краем глаза заметила, что за ней наблюдают. Лотти повернулась и увидела мужчину, который таращился на нее с нескрываемым восторгом. Высокий и поджарый, с выгоревшими на солнце светлыми волосами и белыми зубами, он стоял облокотившись на пустую тележку. Хотя он был одет в выцветшую джинсовую рубашку, мешковатые шорты цвета хаки и потрепанные бирюзовые шлепанцы, часы на загорелом запястье были явно дорогими.

Что, очевидно, означало, что он уличный грабитель.

В глубине души радуясь его вниманию, Лотти повернулась к нему спиной, раскрыла два пакета и положила в них три круассана и три… нет, четыре… ладно, пять булочек с шоколадом. Забавно видеть привлекательного мужчину в хлебном отделе супермаркета в четверть двенадцатого утра в воскресенье. Интересно, все еще смотрит на нее? А почему у него пустая тележка? Может, он ждет свою жену с детьми, которые задержались в отделе овощей и фруктов?

Радуясь, что надела розовое платье в полоску и удосужилась расчесать волосы, Лотти бросила к остальным продуктам коробку с печеньем и развернула тележку так, чтобы еще раз взглянуть на привлекательного блондина и сверхнебрежной улыбкой дать ему понять, что она заметила его интерес.

Но блондина там не оказалось. И тележки его не было видно. Они исчезли.

Ну вот, размечталась.

Двадцать минут спустя Лотти бродила по винно-водочному отделу, завешенному бирками, извещавшими о специальном предложении. Беда была в том, что эти бирки рассказывали о ягодных оттенках одного вина и освежающей пикантности другого, Лотти же хотелось прочитать следующее: «Хотя я стою всего 2,99 фунта, обещаю, что я не горькое и не противное и не растворяю верхний слой зубной эмали».

Но так как ни на одной бирке такой информации не было, Лотти решила ограничить свой выбор другими методами. В левой руке у нее была бутылка с вином, которое, как утверждала бирка, было терпким, пряным и красным, а в правой — бодрящим, легким и белым, судя по той же бирке. Правое выигрывало, потому что продавалось в кобальтово-синей бутылке с красивой серебряной этикеткой, к тому же его цена была снижена до заманчивых полутора фунтов, в то время как цена левого была снижена лишь…

— Не берите его, — раздался голос позади нее, и Лотти едва не выронила обе бутылки.

Она сразу догадалась, кому принадлежит этот голос.

Лотти резко обернулась. Блондин качал головой.

— Вы достойны лучшего.

— Знаю. — Лотти пыталась сдержать учащенное дыхание, но при сильно бьющемся сердце это оказалось трудной задачей. — Проблема в том, что мой банковский менеджер может с этим не согласиться.