Марина тоже рассмеялась, представив, как они выглядят со стороны: Лёшка со спущенными штанами и она – с задранной до пояса юбкой и разорванной блузкой: расстегивать пуговицы было некогда. Она так и сидела на стиральной машине, обнимая Лешего скрещенными ногами. Они хохотали до слез и никак не могли остановиться.

– Ты… хоть штаны-то… надень! А то вдруг… кто заглянет. Нет бы дверь сначала запер!

И в этот самый момент кто-то действительно заглянул, испуганно ойкнул и захлопнул дверь. – Лёшка с Мариной снова захохотали.

– Кто это был-то? – спросил Леший, застегивая наконец брюки.

– Кто-кто! Ванька, кто ж еще!

– А, наш вечный истязатель! – Лёшка поцеловал Марину. – Спать-то ко мне приходи. А то совсем от рук отбилась!

И ушел, а Марина, улыбаясь, посмотрела на себя в зеркало: прическа вся развалилась, но распущенные волосы сияли лунным светом, а кожа светилась, как розовый жемчуг. Она подобрала волосы вверх, надела шапочку и включила душ.

А «вечный истязатель» Ванька в это время сидел вытянув ноги, в комнате у Муси, которая не обращала на него никакого внимания, погрузившись в изучение очередной «расчлененки» на мониторе.

– Мусь, и как ты можешь эту гадость рассматривать, – не выдержал Ваня.

– Какую гадость? – рассеянно спросила Муся. – Не называй меня Мусей. Я – Маруся.

– Маруся-сеструся слопала гуся!

– Вань, тебе чего надо? Я занимаюсь.

– Слушай, я сейчас в детскую ванную нечаянно вперся, а там…

– Кран течет?

– Да нет, там предки были…

– И чего? Пошел бы в другую.

– Чего-чего! Того самого! Они, знаешь, чем там занимались?

– Целовались, что ли?

– Если бы!

– Да ты что? – Тут Муся окончательно отвлеклась от компьютера. – И что, они потрясли своим безнравственным поведением твою невинную детскую душу?

Ванька кинулся в нее подушкой, но Муся ловко увернулась:

– Или ты думал, они этим вообще не занимаются, а мы появились почкованием?

– Да знаю я, как мы появились, но чего они в ванной-то? Другого места, что ли, нет? Тесно там и вообще… неудобно.

– Ну, приспичило, наверно.

– Приспичило! В их-то возрасте!

– Ой, ты еще скажи – в их дряхлом возрасте! Они молодые совсем, ты что!

Ванька не посмел возразить, хотя как-то сомневался, что родители такие уж молодые.

– Слушай, а вы с Митькой пробовали в ванной?

– Вань, мы с Митькой ни в ванной, ни в постели, нигде.

– Да ладно!

– Ничего не ладно. Мы решили подождать до свадьбы. Чтобы все было по-настоящему, и первая ночь, и все.

– Круто. И как вы только терпите!

– Да нам и некогда особенно страдать по этому поводу. Я учусь, Митя работает.

Муся, отвернувшаяся было к компьютеру, взглянула на Ваню, и он вдруг страшно покраснел, тогда Муся вгляделась в него внимательнее:

– Ванька! Да ты что! Вы с Иркой – не утерпели?

Ванька смутился еще больше и кивнул:

– Ну да.

– Да вы только на Рождество познакомились! Когда же успели-то? Ничего себе.

На Рождество Марина с Лёшкой впервые сбежали к Свешниковым, оставив квартиру молодежи на растерзание – правда, потом и Муся, и Ванька жаловались, что без родителей было скучно. Марина всегда готовилась к празднику заранее, писала сценарий, все вместе делали декорации, репетировали, отец обязательно устраивал какой-нибудь сюрприз – а тут пришлось развлекаться самим!

– Ну, мы это… в феврале. После твоего дня рождения.

– И где? У Ирки?

– У нас.

– У нас? Ну, ты совсем обнаглел!

– Да это случайно получилось! Как-то так вышло.

– Ва-анька! Так ты теперь настоящий мужчина! С ума сойти! – Но вдруг нахмурилась: – А вы хоть предохранялись?

– Да в том-то и дело, что нет. Мы же не собирались. А оно само получилось. Мы не подготовились.

– И что? Ирка беременна?

– Да нет вроде бы. Пронесло.

– Пронесло! Боже, какие идиоты! О чем ты думал? Хотя понятно, вообще не думал. Но Ирка-то!

– Марусь, ты не ругайся. Мы знаешь как переживали! Две недели как на иголках.

– Переживали они! Не-ет, я с Иркой поговорю.

Муся вдруг подумала: так вот что чувствовала мама, когда застала нас с Митей на сеновале!

– Ладно ты, но Ирка-то взрослая.

– Да какая она взрослая! Она еще хуже меня, – Ванька хотел было что-то сказать, но опять покраснел.

– Ну, скажи! Что?

– Ты понимаешь, Ирка… Ну, в общем… Я так ей нравлюсь, что она устоять не может, вспыхивает сразу. Это она сама говорит. Знаешь, как чайник электрический – кнопку нажал, а он и того… забулькал.

– Выходит, ты у нас мастер кнопки нажимать? Ишь ты!

А сама невольно любовалась братом: высоченный, стройный и мускулистый, с золотистым пушком на щеках и с заметными усиками, он казался гораздо старше своих шестнадцати. И как Ирке было в него не влюбиться, в такого роскошного? Муся не выдержала: залезла на диван и обняла брата, который сначала отпихивался – «Ну ладно, ну что ты!» – а потом тоже обнял сестру.

– Ванька! – Муся поцеловала его в щеку. – Совсем взрослый, надо же…

– Мусь, ты поговори с ней, правда. А то Ирка очень сильно расстраивается. Только как бы сама от себя, ладно? Вроде как ты не знаешь ничего, сама догадалась.

– А чего же она расстраивается, если пронесло?

– Да от чего она не расстраивается, ты спроси! Во-первых, от того, что она так быстро сдалась – типа, я ее теперь уважать не буду. Потом, что я у нее не первый. Ну, не двадцатый же! У нее до меня всего один парень и был. Мне все равно, а она вся исстрадалась. Еще – я несовершеннолетний…

– Ну, это действительно. Хотя – никто ж на нее в суд не подаст за совращение.

– И я ей об этом! Еще что? Вот – у нас такая семья.

– Какая?

– Ну, отец известный художник и всякое такое.

– А, в этом смысле.

– Остальное я позабыл. И как вы, девчонки, можете столько всего сразу переживать, не понимаю. Поговори ты с ней по-своему, по-женски! Еще вспомнил: она меня старше, какой кошмар!

– Да-а, Ванька, ты попал…

– И еще, – Ваня вдруг весь расплылся в умильной улыбке. – Она лопоухая.

– Лопоухая?!

– Ну! Почему она все время волосы так носит? Уши прикрывает! Переживает страшно, дурочка! А мне так нравится.

– Лопоухая, надо же… Никогда не замечала.

– Марусь, я тебя умоляю – предкам не говори ничего!

– Вань, я же не сумасшедшая. Но знаешь что? Мне кажется… Ты только сразу не ори. Надо маме рассказать.

– Ты совсем обалдела? Забыла, как она тебя гоняла?

– Подожди ты, не кричи. Послушай. Во-первых, я уже ей сказала…

– Что ты сказала?

– Ну что я могла сказать, если я ничего не знала, Вань? Что ты влюбился, и все. Да мама и сама заметила. Я боюсь, она и другое заметит, ты ж знаешь, какая она. Лучше самим признаться, а папу она подготовит. И тогда вы с Иркой сможете не бояться. Мама же всегда поможет!

– И что она сказала?

– Ой, она вся прямо рассиропилась! Ах-ах, ее маленький Ванечка влюбился!

– Врешь ты все.

– Вань, правда. Ирка ей нравится. Я тебе больше скажу – Ирка и папе нравится.

– Правда?

– Ага! Мама говорит, он ее отметил! Написать захотел!

– Слушай, может, и правда не убьют?

– Вань, ты знаешь, что я думаю? Они, может, и поругают для виду, но… Понимаешь, я сама так чувствую: мне тебя и прибить хочется, и я как-то… не знаю… горжусь, что ли, тобой? Честное слово. Мой брат – настоящий мужчина! Это здо€рово! Мне кажется, и мама так же воспримет, а папа – уж точно.

– Ты думаешь?

– Ну да! Вань, только вы старайтесь теперь, чтобы Ирка не залетела. Вот тогда точно убьют.

– Мусь, ты что! Мы теперь как эти… космонавты. Чуть не в скафандрах… это самое.

– Вот-вот! И необязательно же…

Муся вдруг рассмеялась, вспомнив, как объясняла матери про «разные способы». Ванька удивился: «Ты чего?!» – а потом и сам засмеялся, заразившись от сестры. Они долго прыгали по дивану, кидались подушками, вопили и хохотали, как маленькие, пока к ним не заглянула Марина: «Что это тут у вас? Смехунчик напал?» Они захохотали еще пуще, и Марина, махнув на них рукой, ушла, но сама тоже потихоньку посмеивалась, потому что уже знала, что произошло с Ванькой, но не собиралась это показывать – еще чего, пусть помучается! Она на самом деле не стремилась знать все мысли старших детей, но по привычке еще немножко держала их в поле внутреннего зрения, а сейчас взрыв детских эмоций просто оглушил Марину, и она невольно узнала то, о чем они еще только собирались ей рассказать. Муся точно предсказала ее реакцию. Марина шла и думала: «Надо же, что для девочки выглядело бы падением, для мальчика просто первая ступенька во взрослый мир. Неужели они врожденные, эти двойные стандарты?» И хотя ей было жаль девочку, Ванькой она и вправду гордилась.

А Муся только потом сообразила: а где же Ваня с Ирой встречаются?! То, что они спят вместе, было понятно – Ванька сам сказал, что они теперь предохраняются, как космонавты! Но где? Почти засыпая, Муся вдруг поняла, где. Существовал только один человек, который мог помочь Ваньке в этом случае! Помочь – и никому ничего не рассказать: Стивен.

Ирочка Лемехова была поздним ребенком, случайным и нежданным. Ее старшие сестры, пошедшие, как и мама, в армянскую родню – пышные, высокие и громогласные, уже повыходили замуж, когда последыш и заморыш Ирочка вошла в более-менее сознательный возраст. Родители, оба медики, много работали, Ирочка часто болела, так что в сад почти не ходила и выросла как-то сама по себе – бабушек не было, и ребенок часто оставался дома один. Ирочка тихо играла в куклы или читала все подряд, от детских книжек до медицинской энциклопедии: она рано начала читать. Родители нисколько не сомневались, что «ребенок» тоже пойдет по медицинской части, тем более что папа очень удачно преподавал в мединституте и даже был деканом. Сразу после выпускного Ирочка опять заболела, так что поступила только на следующий год, но не доучилась даже до конца первого семестра – у нее случился бурный роман с однокурсником Борей, решительным молодым человеком из Самары. Роман был действительно бурный, хотя Ирочка толком не поняла, влюблена ли на самом деле в этого Борю.