— Может, я лучше…

Оборачиваюсь, чтобы схватить дверную ручку, но вспоминаю, что на мне нет моих ботинок и я не смогу быстро раствориться в воздухе, как мне бы того хотелось. Прежде чем мне удаётся наклониться и подхватить ботинки, внезапно появившиеся мощные руки опускаются на дверь по обе стороны от меня. Его тёплое тело вжимается в моё.

— Не уходи, — теперь его слова нежны, они щекочут мне ухо. Он даже не шелохнулся, а я, кажется, не могу выдавить из себя ни слова, когда его тело так прижимается ко мне. — Позволь показать тебе твою комнату. Если хочешь, прими тёплую ванну.

— Ладно.

Весь запал покидает моё тело, стоит мне услышать его глубокий чувственный голос. Я отвечаю с придыханием, мне нужно напрячь каждый мускул моего тела, чтобы удержаться и не прильнуть к нему. Мне хочется потереться об него, будто я кошка в течке. Я никогда в своей жизни не делала ничего внезапного, но Алекс заставляет меня совершать множество необычных поступков. Например, трёхчасовая поездка в метель будто бы для спасения работы, хотя в действительности я сталкер низкого пошиба.

Может, если я потрусь об него, просто сказать, что замёрзла или что-то типа того? Боже мой, я реально пытаюсь облапать его! Щёки горят от стыда из-за моих мыслей, но Алекс так и не сдвинулся, чтобы пропустить меня. Не могу шелохнуться, пока он не уберёт свои мощные руки, которые словно держат меня в клетке. Божечки, мне бы хотелось стоять лицом к нему и смотреть в его глубокие голубые глаза, но я вижу лишь дверь. Когда я его себе представляла, была уверена, что у него карие глаза, но мои фантазии не были к нему справедливы.

— Даже не пытайся уйти снова, — с этой твёрдостью в его голосе я знакома слишком хорошо. Практически говорю ему, что сделаю всё, чего бы ему ни захотелось, но я чувствую, как он вжимается в меня, и все мысли об уходе блокируются в моей голове. — Там темно, снег валит, и снаружи койоты.

С последним предупреждением тепло его тела оставляет меня, и тотчас же мне его не хватает. Печально, я бы могла стоять так всю ночь и была бы чрезвычайно довольна. Я поворачиваюсь и следую за ним по коридору. Домик довольно милый. Сложно что-то разглядеть со столь незначительным освещением, но все стены и полы деревянные. Всё выглядит просто, по-домашнему и предельно совершенно. Весь дом как будто из какого-то каталога. Идеальное место для празднования Рождества.

Эта мысль напоминает мне, что сейчас сочельник. Я больше никого не слышу, но чувствую себя погано не только из-за вторжения, но ещё и потому, что могла кого-то выдернуть из постели.

— Мы здесь одни? — выведываю информацию, гадая, не выскочит ли его девушка или кто-то ещё из ниоткуда.

— Я всегда один.

Я счастлива услышать эти слова, пока до меня не доходит их смысл.

Алекс отводит меня наверх, и мы проходим мимо одной двери, а затем останавливаемся у другой. Он поворачивает ручку и толкает дверь. Он стоит вполоборота ко мне, но свет выключен, и я всё ещё не могу разглядеть его лицо. Могу лишь сказать, что у него волевые подбородок и нос, но, увидев так мало, я жажду узреть больше.

— Отдохни, я уверен, поездка была длинной, — сказав это, Алекс разворачивается и спускается по лестнице, его большое тело теряется в тени хижины.

Я захожу в комнату, которую он велел мне занять, и включаю ближайшую лампу. Игнорирую всё, за исключением кровати, куда бросаю свою сумку, и позволяю себе утонуть в её мягкости.

«Я всегда один».

Снова и снова повторяю про себя эти слова. Я не могу понять интонацию, с которой он произнёс эти слова. Алекс был один до того, как появилась я, и ему это нравилось? Стесняю ли я его? Или же он был один и от этого ему было грустно?

Для меня одиночество имеет сладковато-горький привкус. Очень долго я хотела потеряться в себе, чтобы моя мама не кудахтала вокруг меня. Но сейчас тишина — это одиночество. Забавно, но я не чувствовала эту боль, пока Алекс не появился в моей жизни. Теперь мне кажется, что он открыл дверь, которую я никогда не смогу закрыть.

Глава 6.

Алекс

Я метался в постели последние пару часов, будучи не в силах делать что-то ещё.

«Она здесь. Она на самом деле здесь».

Ненавижу, что я трус и совершенно не в состоянии разговаривать с ней. Я замер на секунду, уставившись на неё и чувствуя то, что никогда не испытывал. Мы общались так долго — я ощущал, что знаю её, но не был готов увидеть. Ничто не могло подготовить меня к реальности её красоты.

Сейчас сочельник, и я чувствую себя ребёнком, ожидающим появления Санта-Клауса. Только Санта-Клаус в моей гостевой спальне наверху, и я до смерти боюсь туда идти. Если бы был способ узнать, о чём она думает. Отвратительны ли ей мои шрамы? Разочарована ли она тем, что обнаружила, появившись здесь? Боже, сколько раз я представлял встречу с ней, видел тысячи разных сценариев в своей голове, ни один из которых не включал в себя её появление здесь в разгар вьюги и то, что она увидит все мои шрамы.

Вздохнув, переворачиваюсь на спину и смотрю на деревянный потолок. Я не знаю, что мне делать. Мне нужен знак или что-то вроде того. Я тщательно изучаю камин в своей спальне. Наблюдаю за горящими угольками и желаю рождественского чуда.

Внезапно раздаётся хлопок — в ванной гаснет ночной свет. Я сажусь, вокруг мёртвая тишина. Ни звука работающего холодильника, ни гула обогревателя на втором этаже. Дерьмо. Это определённо не то рождественское чудо, которое я имел в виду.

Я вылезаю из кровати, иду в ванную комнату и щёлкаю выключателем. Ничего.

В коттедже электрическое отопление и вентиляция, но в зимний период свет часто отключается. У меня есть резервный генератор, но я никогда не беспокоился о покупке керосина для него. Дерьмо. Всегда был только я, и мне было достаточно каминов в гостиной и спальне. Чёрт, на кухне у меня есть печка для приготовления горячей еды, а за окном в это время года, в сущности говоря, холодильник, который доступен двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Я никогда не заботился об отключении электричества. До сих пор.

Снова взглянув на деревянный потолок своей комнаты, я могу думать только о Ноэль, которой становится холоднее с каждой минутой. Начинаю выходить из спальни и понимаю, что мне необходимо одеться. Обычно я сплю обнажённым, но не думаю, что она оценит моё появление в таком виде в своей спальне и просьбу пойти со мной.

Мой член дёргается от одной мысли о ней, и я опускаю руку, слегка сжимая головку и пытаясь тем самым заставить его опасть. Я не могу быть чертовски твёрдым прямо сейчас.

Сделав несколько вдохов, смотрю вниз и вижу, что мой ствол становится ещё больше — не смягчается.

— Блядь.

Сейчас не время. Я натягиваю какие-то узкие боксёры, спортивные штаны и длинную футболку. Надеюсь, все слои скроют его.

Я прокладываю свой путь вверх по лестнице и слегка стучу в дверь гостевой комнаты. Ответа не следует — стучу громче. Делаю паузу, жду, но, когда не раздаётся ни звука, я начинаю паниковать, желая узнать, что с ней могло случиться. Может быть, в итоге она попыталась уехать.

Открыв дверь, я заглядываю внутрь и вижу её, всё ещё укутанную в пальто, спящей на кровати. Я бесшумно подхожу и встаю возле постели, глядя на неё сверху вниз. Мягкий лунный свет проникает сквозь окно, превращая её в подобие ангела. Я никогда не думал, всё то время любуясь ею на фотографии, что Ноэль может быть ещё более красивой, но она здесь и доказывает мою неправоту.

Её мягкие полные губы слегка раскрываются, и я могу думать лишь о том, чтобы поцеловать их.

— Алекс, — шепчет она, и я вздрагиваю.

На секунду думаю, что Ноэль проснулась и знает о моём присутствии, но она не двигается и не открывает глаза.

Она грезит обо мне.

От этой мысли сердце в моей груди готово выпрыгнуть, и самая большая, бестолковая улыбка пересекает моё лицо. Она грезит обо мне. Мне!

Я наклоняюсь, беру её на руки и выношу из комнаты. На мгновение она просыпается от движения, оборачивая руки вокруг меня и цепляясь своим телом за моё.

— Алекс?

На этот раз, когда она произносит моё имя, я могу услышать, что Ноэль всё ещё слегка сонная, но уже приходит в себя.

— Электричество отключилось, и теперь здесь нет отопления. Ты можешь спать со мной внизу.

Мой член пытается вырваться из нижнего белья от ощущения её в моих руках и её образа в моей кровати. Несмотря на то, что между мной и ею около трёх слоёв ткани, держать её — небеса.

Прямо сейчас температура снаружи показывает однозначные значения (прим.: имеется в виду по шкале Фаренгейта, т.е. температура может быть от -12,7 градусов до -22,7 по Цельсию), и верхний этаж быстро охлаждается. Дом построен добротно и изолирован от мороза, но даже такое место оказывается затронутым в течение подобного рода зимы.

— Ладно.

Она приникает ко мне ещё ближе, и я чувствую её щёку, прижатую к моей шее. На последнем шаге у меня почти уходит почва из-под ног. Моё тело становится жёстким в равной степени из-за страха и похоти.

Я возвращаюсь в свою спальню и укладываю её на кровать. Она смотрит на меня сонно.

— Где я?

Она моргает, просыпаясь, а я отворачиваюсь от неё, чтобы схватить больше дров и бросить их на раскалённые угли. Огонь оживает, потрескивая, когда пламя лижет поленья, а я неподвижно стою, не смотря на Ноэль.

— Ты в моей постели. Сегодня ночью тебе здесь будет тепло. Я буду спать на полу, — хватаю одеяло и подушку из шкафа и бросаю их на пол между кроватью и камином. — Огонь в гостиной погас, и уже поздно.

Я не упоминаю, что за шестьдесят секунд могу его снова разжечь, предпочтя вместо этого сохранить данный факт при себе.

— Кровать огромная. Ты можешь спать здесь со мной. Уверена, мы справимся с тем, чтобы каждый оставался на своей стороне.