– Ну так поделишься наблюдениями? – на лице Сурайи играла улыбка надменного превосходства. – Порадовал он тебя?

Оливии хотелось сорваться с катушек и заорать: «Убирайся к черту, ты, сука драная». Вместо этого Оливия сосредоточенно пыталась вкрутить свой большой палец в ладонь другой руки.

– Боюсь тебя разочаровать, – усмехнулась наконец она. – Я, знаешь ли, видела его на палубе в плавках. Но это все, чем я могу с тобой поделиться.

– Да что ты?

– Если тебе так невмоготу, добавлю, что плавки на нем сидят очень даже неплохо. Увы, остальное тебе придется выяснять самой. Но откуда столь пикантный интерес, подруга?

– Вопросы здесь, милочка, задавать буду я, а ты будешь на них отвечать, – сказано это было тоном, которым говорят с маленьким ребенком. – А сейчас ты мне расскажешь, зачем ты за ним увязалась.

«Спокойно, спокойно, дыши глубже, тебе нужна ясная голова, Во всем есть своя положительная сторона. То, что первый контакт с МИ-6 вылился в столкновение с этой Тайной Потаскухой, этой сучкой из дорогой частной школы, любящей поправлять волосы, – это еще ничего не значит. Главное – тебя принимают всерьез. Рано или поздно кто-нибудь из твоих спутников по вагону подземки уронил газету, воспользуется этим, чтобы пригласить тебя на чашку чая где-нибудь в Пимлико, а там уж заговорит о деле».

– Думаешь, если будешь молчать и пялиться в пространство, что-то выиграешь? – промяукала Сурайя, подавляя зевок. – Бесполезно... Я тут не в бирюльки пришла играть!

– Интересно, ведению допросов тебя долго учили? – поинтересовалась Оливия. – Похоже, ваша контора здорово поднаторела в психологии... У вас, видно, считается, что если доведешь человека до белого каления, он тут же проникнется к тебе доверием!

Сурайя вдруг застыла и прикрыла глаза. Руки расслаблены, сосредоточенное сопение: глубокое дыхание через нос.

– Ладно, охолони, – наконец, произнесла она. – Задний ход. Давай начнем все с начала. Pax? – она протянула Оливии руку.

– Что?

– Ну мир, мир. «Рах» – мир по-латыни, – скривилась Сурайя.

– А-а... Ну, конечно. А то мне уже начало казаться, будто я сон вижу. По-латыни, – не удержалась Оливия от шпильки.

– Так вот, о деле, – продолжила Сурайя чопорным английским тоном. – Чтобы не было недомолвок. Мы следили за Феррамо и его людьми, думая, что они занимаются поставкой наркотиков. Майами, Гондурас, Лос-Анджелес – правда, наводит на соответствующие мысли? Но, как выяснилось из расследования, Феррамо тут чист, как стеклышко. Обычный плейбой, волочится за каждой юбкой, думает не головой, а яйцами.

– Ну, вольно же вам самих себя дурачить...

– Что?! – дернулась было Сурайя, но быстро взяла себя в руки. – Как бы то ни было... Ты что-то говорила о терроризме. И на чем основаны твои подозрения?

Оливия не собиралась рассказывать ей, на чем основаны ее подозрения. Во всяком случае, в ее планы вовсе не входил полный рассказ. Это она оставит на потом – когда ее будет допрашивать кто-то, не так действующий ей на нервы.

– Ну, во-первых, я не поверила в то, что он – француз, – пожала она плечами. – Я приняла его за араба.

– Почему?

– Из-за акцента. А потом, когда взорвался «ОкеанОтель»... В общем, я думала, у меня есть на него улики, и считала – зря, видно, считала, – что взрыв – его рук дело. А потом, когда узнала про его занятия дайвингом, решила, что они могли задействовать аквалангистов, чтобы пустить корабль ко дну. Чушь, конечно. Но я правда так думала.

«А теперь, – подумала Оливия, – если бы допрос вела я, я бы спросила: "Ты все еще так считаешь?"»

Но Сурайя не спросила. Нет... Уголки ее рта тронула самодовольная улыбка.

– Понятно, – сказала она, закрывая личное дело Оливии и вставая. Оливия обратила внимание на ее юбку – жутко модная короткая юбка в стиле семидесятых, швами наружу, – очень похоже на «Праду». И свитерок тоже ничего – супертонкий, из шелка, ручной вязки, такого элегантного оттенка – слегка под хаки.

– Минуточку, – сказала Сурайя и выскользнула за дверь, прихватив с собой папку. Оливия успела разглядеть надпись «Гуччи», вплетенную на спине в вязку ее свитера. «Неплохо же им платят в МИ-6», – подумала она.

Оливия Джоулз сидела, рассеянно скользя взглядом по комнате, представляя, как сейчас войдет Сурайя, но уже не одна. С ней вместе должен появиться кто-то чином постарше. Появится какой-нибудь полковник – настоящий контрразведчик, склонится над столом: «Мисс Джоулз? Добро пожаловать в ряды МИ-6. Мой первый приказ: в «Гуччи» за свитером – шагом марш!»

Дверь отворилась, и в проеме показалась Сурайя.

– Ты можешь идти, – объявила она, присаживаясь к столу. Эта краткость не оставляла у собеседника никаких сомнений.

Оливия почувствовала, что ее просто использовали.

– Мне нужны мои вещи и компьютер, – пробормотала она, обреченно собирая со стола шпионские примочки.

– Нет. Это пока останется у нас, – перехватила ее руку Сурайя.

– Что? И компьютер?

– Компьютер тоже. Мы постараемся вернуть его как можно скорее.

– Но как же я буду работать?!

– Тебе пока предоставят другой. Что касается твоего – можешь переписать хард-диск. Как только мы убедимся, что ничего криминального на нем не записано, мы с тобой свяжемся и вернем компьютер. И еще, Рейчел, – повадка Сурайи вдруг разительно изменилась. Вместо строгой учительницы из пансиона для благородных девиц перед Оливией стояла супермодель. – Я не сомневаюсь, что ты догадываешься, насколько важно не упоминать о нашем разговоре. Не хочу тебя пугать. Надеюсь, теперь ты знаешь, как глупо впутываться в дела, связанные с наркотиками. На этот раз ты дешево отделалась, а что будет в следующий?

– Что? – Оливия решила, что лучше прикинуться дурочкой. – В Лa Сейбе я спрашивала работников посольства! И мне сказали, что ехать в Попайян совершенно безопасно! Что отель Феррамо – это хорошая гостиница!

– Да что они вообще в этом понимают! Ладно, извини, мне надо идти. На выходе тебе дадут компьютер, чтобы ты пока могла работать.

40

Только оказавшись дома, в привычной, до оскомины, обстановке: пластиковая бутылка с «Fairy» на раковине, шкаф в прихожей, упаковка «McNuggets», валяющаяся в корзинке рядом с камином, – Оливия осознала, насколько необычно было все, что произошло с ней за последнее время. Черт возьми! А ведь с тех пор, как ока уехала из Лондона, прошло меньше двух недель! Молоко, оставленное в холодильнике перед отъездом, скисло, но масло было еще вполне ничего.

Она обвела взглядом свое жилище. Вот от этого-то всего ей и хотелось сбежать в гостиницу: автоответчик, на котором записано... ну-ка, посмотрим... 31 сообщение, письма, скопившиеся на полу за те дни, что ее не было, шкаф с кучей шмотья, которое просится на помойку, а она все не решится от него избавиться. В квартире стоял собачий холод; газовый нагреватель сдох, и Оливия несколько минут жала на кнопку, пытаясь его зажечь, вспоминая при этом, как Мортон Си дергал стартер лодочного мотора на пути к Белл Кей. Газ вдруг вспыхнул, и Оливия подскочила. Она стояла посреди кухни с открытой банкой «хайнцевской» фасоли в руке: улики, теории, фантомы и подозрения последних двух недель крутились у нее в голове, будто грязное белье в барабане стиральной машины. «В МИ-6 ошиблись. Они не должны были просто так меня отпускать. Они должны были воспользоваться случаем!»

Она подошла к окну. Маленькое арочное окошко, дает совсем мало света. За окном ее ждал знакомый вид: квартира напротив, вместо занавески – обрывок ткани, видно, как по квартире шастает голый мужик. Внизу на улице какой-то мужик подошел к голубому «Форду Мондео», открыл дверцу и сел позади водителя. Как по команде, оба они уставились в ее окно, но поймав ее взгляд, быстро отвели глаза. Но не уехали. «Непрофессионалы», – подумала она, приветственно помахав им рукой. Интересно, кто же их прислал: Феррамо или МИ-6. Кто бы это ни был, он сделал ошибку, – эта парочка не знала даже азов скрытого наблюдения. Оливия зажгла огонь на плите, достала из морозилки хлеб, сделала горячий тост с фасолью и устроилась у телевизора, по которому шел бесконечный сериал из жизни рабочего класса. Вскоре ее сморил сон.



Проснулась она только на следующий день к полудню. Выглянула в окно: следят за ней или нет? «Форд Мондео» стоял на том же месте. Интересно, куда они хоть отливать ходили, или так всю ночь и просидели в машине, не вылезая? Вряд ли... Вот радость, если эти чудики, вдобавок ко всему, еще и описали ей крыльцо... Пока она об этом думала, зазвонил телефон.

– Оливия? – это была Салли из «Elan». – Оливия, у меня просто гора с плеч, что ты наконец приехала. Как ты там?

Что-то тут было нечисто: откуда Салли могла знать о ее возвращении? Или ей сообщила об этом служба безопасности Феррамо?

– Довольна поездкой? Когда будет готов материал про Гондурас?

– Э-э-э... – Оливия напряглась. – Может, мы его потом обсудим? А то я только вчера ночью вернулась.

– Мне звонил Пьер Феррамо. Он, наверно, говорил тебе? Он хочет, чтобы мы послали кого-нибудь на Красное море... Можно было бы сделать статью о дайвинге, в двух частях. Что-то вроде «Наедине с морем». Идея хорошая. Я звоню спросить – возьмешься за это? Мы бы тогда...

Нет, что-то определенно было не так. Салли Хоукинс явно тушевалась.

– Да, – пробормотала Оливия. В сознании возникла мысль: «Старайся, чтобы голос звучал беззаботно». – Звучит и впрямь здорово. И погружение обещает быть интересным... Единственное... Мне надо пару дней, чтобы прийти в себя, но в принципе, я согласна.

– Вот и хорошо, – повисла пауза. – Оливия, вот еще что... – в интонациях Салли появилась какая-то нарочитость, так плохая актриса читает заученную роль. – Я бы хотела, чтобы ты встретилась с одним человеком... Он кое-что писал для нас. Очень давно... Эксперт по арабским делам. Очень интересный был мужчина! Сейчас ему около восьмидесяти. Сегодня он проездом будет в Лондоне. Перед поездкой на Красное море хорошо бы тебе с ним встретиться. Э-э-э... Расспросить.