– Идите в свой номер, – прошептала она по-испански.

– Зачем? – спросила Оливия,

– Туда кто-то заходил.

– Кто-то заходил? Вы его видели?

– Нет. Мне пора, – сказала она, тревожно озираясь. – А вы идите и посмотрите. Скорей.



Вмиг протрезвев, Оливия кинулась к себе в номер, на лифте подниматься не стала, пошла по лестнице. Осторожно вставила ключ в замок, подождала немного и распахнула дверь. Комната была полна причудливых теней от листьев пальм, сквозь которые уличные фонари пробивались в ее защищенное москитной сеткой окно. Стоя в коридоре, она нащупала рукой выключатель и нажала – никого. Еще раз прислушалась, затворила за собой дверь, заглянула в ванную – и там никого. Подошла к сейфу. Сейф не открывали. И тут ее взгляд упал на чемодан – чемодан был приоткрыт, хотя она помнила, что довела молнию до конца. Вещи, которые она так аккуратно сложила, были в беспорядке. Она просунула внутрь руку – там был, как ей показалось, полиэтиленовый пакет с мукой. В ужасе вытащила его и увидела, что это не мука, а какой-то белый порошок. И тут в коридоре послышались шаги. Оливия поспешно надорвала пакет, тронула порошок пальцем и лизнула. Ощущение было нельзя сказать, чтоб неприятное. Ну конечно, так и есть: кокаин, и этого самого кокаина довольно много, Шаги остановились возле ее номера, в дверь забарабанили и громко закричали.

– La policial Abra la puerta![18]

– Un momento, por favor[19].

Что делать? У нее было два варианта действий: открыть дверь и предстать перед полицейскими с пакетом кокаина в руках или выпрыгнуть в окно с пятого этажа. Прямо скажем, выбор ей предлагался небогатый.

26

«Не психуй. Только без паники. Дыши глубже, думай головой». Она вошла в ванную и спустила воду в унитазе. Пока вода шумела, неслышно подняла москитную сетку на окне и отступила подальше. Размахнулась и изо всех сил швырнула пакет в окно: «Вот кому-то повезло сегодня!». Потом, услышав, как внизу шмякнулось, опустила сетку и с безмятежным видом открыла дверь.

Вид полицейских успокоил Оливию, они оказались совсем не страшными. Смущенные прыщавые юнцы. Она села на стул и стала смотреть, как обыскивают номер. Интересно, им известно, что именно они ищут и где оно лежит? И потом, это действительно полиция? Или военные? А может быть, актеры? Может, кто-то нанял отдыхающих здесь актеров и они вовсю стараются, играют роль полицейских?

– Todo esta bien, – наконец сказал один из юнцов. – Gracias. Disculpenos.[20]

– No tiene importancia,[21] – ответила она. «Никакие это не пустяки, но ведь она англичанка, для нее вежливость превыше всего, недаром же сказано в «Правила дорожного движения для женщин», что в шинах нет ничего кроме воздуха, но именно поэтому колеса катятся так плавно».

– Un cigarillo?[22] – предложил тот, что помоложе, протягивая ей пачку.

– Muchas gracias,[23] – ответила она, взяла сигарету, закурила. Господи, она сто лет не курила. Ей показалось, впрочем, что сигарета с травкой. Жаль, у нее нет текилы, угостила бы парнишек. Они такие хлипкие, их быстро развезет, и они выболтают ей, кто их послал. Она все же рискнула спросить:

– Рог que estan aqui?[24]

Юнцы переглянулись и захохотали.

– Поступила секретная информация, – сказали они. И снова засмеялись. Докурили и расстались с Оливией, будто они друзья детства, заглянувшие к ней на огонек.

Убедившись, что полицейские действительно ушли, она сползла по двери на пол. Потом приказала себе: «Перестань дрожать, трусиха» и спросила согласно пункту седьмому «Правил Оливии Джоулз», а так ли уж это важно. «Еще как важно», – это она была вынуждена признать. Надо позвонить в английское посольство. Если, конечно, здесь есть английское посольство.



Оливия провела жуткую бессонную ночь, маясь от духоты и не находя себе места от тревоги. Когда утро, наконец, наступило, она почувствовала великое облегчение. Из-за глянцевых макушек пальм поднялось солнце, почему-то бледное, – где же хваленые краски ослепительного карибского восхода? Она распахнула окно, поглядела на тихую бухту за железными рифлеными крышами, вдохнула густой, пряный воздух. На улице болтали и смеялись местные женщины. По радио кто-то пел резким, пронзительным голосом под аккомпанемент гитары. Она вдруг сообразила, что пассажирам не сообщили, когда и как они будут добираться до места назначения. А что, может, им суждено остаться здесь навсегда, день за днем будет кипеть веселье, они позабудут обо всем на свете... эх, пить текилу, спать под пальмами от заката до рассвета...

Внизу у конторки к стене был приклеен скотчем мятый листок бумаги с сообщением: «Pasajeros de АТАРА para La Ceiba. El autobus saldra del hotel al aeropuerto a las 9 de la manana»[25].

Часы показывали восемь. Как оказалось, мобильник Оливии в Гондурасе не работал. Она попросила у дежурного позволения позвонить. Тот ответил, что телефон не работает, но неподалеку на улице есть автомат. Через несколько шагов она увидела косо висящий на деревянной будке желто-голубой древний указатель, на котором была намалевана то ли телефонная трубка, то ли овечья голова.

Оливия позвонила в справочную службу Гондураса, приготовившись к тому, что там будет без конца занято, потом никто не будет отвечать, потом ей придется кричать, срывая голос, и диктовать слова по буквам, и в конце концов трубку бросят. Но ничего подобного не случилось, ей сразу же ответила милейшая девушка, прекрасно говорящая по-английски, и тотчас дала Оливии телефон английского посольства, да еще сообщила, что оно начинает работу в половине девятого.

Так, сейчас четверть девятого. Что делать? Ждать или вернуться в гостиницу и сложить чемодан, ведь она может опоздать на автобус? Оливия решила остаться. В восемь двадцать пять возле будки появилась женщина с двумя маленькими детьми и принялась нервно расхаживать взад-вперед. Оливия решила было не обращать на нее внимания, но уважение к приличиям одержало верх, и она уступила позиции. Женщина начала пламенный нескончаемый монолог. В восемь сорок пять она уже вопила во весь голос, а младшее дитя исходило плачем. В восемь сорок восемь заревело другое чадо, и женщина принялась колотить в стенку трубкой.

Господи, Оливия ясе упустит этот дурацкий автобус и на самолет опоздает, застрянет бог весть на сколько в Тегусигальпо. Однако все решилось очень просто. Она открыла дверь, потребовала:

«Все, конец. Уходите», – и набрала номер посольства.

– Английское посольство, доброе утро.

– Доброе утро, с вами говорит... – черт возьми, а кто с ними говорит? Ах да... – Рейчел Пиксли, – поспешно представилась она, вспомнив, что именно это имя значится в паспорте, который она предъявила, покупая билет.

– Слушаю вас. Чем могу служить?

Оливия коротко изложила суть дела, и ее соединили с мужчиной, от чьего изумительного, чистейшего английского она чуть не разрыдалась. Наверное, такое испытываешь, когда тебя догоняют бандиты и вдруг перед тобой возникает родной отец или английский полицейский.

– Мммм... – протянул голос в трубке, когда она ему все рассказала. – Не буду скрывать от вас, такое иногда случается с пассажирами этого рейса из Мехико. А вы уверены, что там никто не открывал ваш чемодан?

– Уверена. Перед тем, как уйти из номера, я заново его уложила. Никаких наркотиков не было. Кто-то заходил в мой номер, пока я сидела в баре. Я в общем-то волнуюсь, в Лос-Анджелесе я встречалась с очень странными людьми, там был такой Пьер Феррамо, и происходили очень странные вещи... – В трубке негромко щелкнуло,

– Подождите минутку, – попросил человек из посольства, – мне нужно навести кое-какие справки. Я сейчас снова включусь.

Она в нетерпении взглянула на часы. Без трех девять. Одна надежда, что пассажиры еще не очухались после вчерашнего и все до одного опоздают.

– Прошу прощения, – сказал посольский человек, переключившись на Оливию. – Мисс Пикси, верно?

– Пиксли.

– Спасибо. Так вот, вы ни в коем случае не должны волноваться по поводу этого инцидента с наркотиками. Мы обо всем сообщим властям. Если еще что-нибудь случится, непременно звоните нам. Хотелось бы знать ваш дальнейший маршрут, если вы не против.

– Я хотела попасть сегодня самолетом на Попайян, пожить несколько дней в городке, а потом переселиться в гостиницу Феррамо «Isla Bonita»[26].

– Очень хорошо. Мы информируем всех, кого нужно, и вас будут держать в поле зрения. Загляните к нам, когда будете возвращаться, и расскажите обо всем, хорошо?

Она положила трубку и еще миг глядела перед собой в пустоту, озабоченно кусая губы. В трубке действительно раздались щелчки, когда она произнесла имя Феррамо, или это опять разыгралось в не в меру пылкое воображение?

В гостинице дежурный сказал ей, что автобус ушел десять минут назад. К счастью, она встретила новую владелицу сумки от Марка Джейкобса, и та пообещала, что ее муж отвезет Оливию в аэропорт в своем фургоне. Мужа пришлось ждать довольно долго. Когда они подъезжали к месту посадки, было десять двадцать две. Самолет должен был вылететь в десять.



Оливия бросилась бежать по летному полю, волоча за собой маленький чемодан на колесиках и отчаянно размахивая рукой. Двое парней в комбинезонах тем временем откатывали от самолета трап. Увидев ее, они засмеялись и вернули трап на место. Один из них успел взбежать перед ней по ступенькам и принялся колотить по двери. Дверь наконец открыли, она вошла в набитый пассажирами салон, и ее приветствовал нестройный хор голосов. Вчерашние попутчики имели бледный вид, но бодрости духа не утратили. Она упала на сиденье – уф, слава Богу! – увидела, что по проходу идет пилот и при этом здоровается с каждым пассажиром лично. Теперь она совсем успокоилась, но вдруг узнала в пилоте давешнего пьяного певца из бара.