— То ты меня укусишь.

Ксюша прыснула со смеху. Вот только Кирилл так может! Её Кирилл. Её мужчина. Её муж.

— Иди, ложись лучше. Я сварила морс, сейчас принесу тебе в постель.

— Перестань, я ж не умираю.

— Иди, как раз на тумбочке в спальне градусник лежит.

Лавров не сдвинулся с места. И так уже все бока отлежал.

— Ты можешь или нет измерить, наконец, температуру, чтобы я не волновалась?! — взорвалась Ксюша. — Или тебе и на меня наплевать, не только на себя?!

— Так, гражданка Лаврова, ведите себя прилично.

Выставил ладони вперед, будто успокоить пытался, остановить ее возмущение:

— Мне, конечно, приятна твоя забота, но я ведь не кисейная барышня — не растаю.

— Кир!

— Ладно, ладно, сдаюсь. Уже ушел, милая, — улыбаясь, бросил через плечо и направился в спальню.

— Ну, что там? — обеспокоенно поинтересовалась Ксюша, указывая глазами на градусник.

— Тридцать семь и восемь.

Она застыла на месте с чашкой горячего морса в руках.

— Так и знала, — еле слышно прошептала и подошла к нему ближе.

Вот что с ним делать! Кирилл категорически отказывался носить шапку, да и шарф не особо жаловал. Надевал, только когда Ксюша настаивала. Так хотелось ему помочь, но ничего, кроме таблеток, она дать не могла. Он же упрямый такой, никогда не признается, что ему плохо. Она и про температуру узнала, только когда сама ощутила жар его тела.

— Была ж тридцать девять, — так что не стоит так убиваться. Я почти здоров.

Кирилл рассмеялся, а Ксюша с трудом сдержала слезы, готовые вот-вот пролиться ручьем.

— Ну, что ты? — воскликнул он, заметив блеск в ее глазах. — Нашла, из-за чего плакать!

Ксюша поджала губы и молчала. И сама не понимала, откуда только эти слезы взялись? Отвернулась от него. Лавров осторожно дотронулся до нее, но Ягодка только передернула плечами:

— Не надо, не трогай.

Вышла из комнаты, почувствовав себя истеричной дурочкой.

— Ну чего ты? — ласково спросил Кир. Конечно же, он не остался в комнате, поспешил за ней в ванну. Притянул к себе поближе, забывая о своем намерении держаться от нее подальше. Она уткнулась носом в его грудь.

— Не знаю. Сама не знаю.

Всхлипнула в очередной раз и затихла. Стало стыдно за свою несдержанность. Все как-то глупо получилось и так нелепо.

— Кир, прости, — попыталась выбраться из его объятий, но Лавров мягко удержал на месте, — я не хотела тебя пугать.

Вымученно улыбнулась.

— Люблю тебя, — прошептала чуть слышно и обняла еще крепче.

— Знаю. — Нежно, едва ощутимо, прошелся ладонями по ее волосам, спине. — Умывайся, и пойдем спать.

Она только кивнула в ответ.

Просыпаться совсем не хотелось, несмотря на то, что стрелки показывали без пятнадцати два. Они бы еще дольше наслаждались уютным теплом постели, но на телефоны стали приходить сообщения с поздравлениями, а звук отключать совсем не хотелось, иначе точно кто-нибудь из близких впадет в панику, не дозвонившись.

— Кир.

— Ммм, — услышала в ответ невнятное мычание.

— Просыпайся.

Ксюша потормошила Кирилла за плечо.

— Таблетки пить надо, температуру измерить, — назидательно перечисляла Лаврова.

— Сегодня праздник, я имею право ничего не делать.

Уткнулся лицом в подушку.

— А ты и так ничего не будешь делать. Сейчас позавтракаешь, таблетки выпьешь и баиньки.

Ксюша уже закуталась в любимый халат и неторопливо вышла из комнаты.

— Да уж, хороший у нас Новый год получился.

— Да ладно тебе, Ягодка, не все так плохо. Встретили вдвоем. Романтика, — хохотнул Лавров.

— У нас уже это превращается в традицию: болеть в новогоднюю ночь. Второй Новый год подряд в постели проводим.

В ее голосе скользнула обида. Вот понимала же, что никто в этом не виноват, но все-таки хотелось праздника, хотелось порадовать любимого сюрпризами и развлечениями.

— С тобой я готов не только праздники, всю жизнь в постели провести.

— Похвально, конечно, — пробубнила Ксюша, — зажав рот ладошкой и понеслась в ванну.

— Опять плохо?

Кир появился рядом совсем неслышно, или это уже она ничего не видит и ничего не слышит.

Застал ее на четвереньках, склонившейся над унитазом. Вчера Ксюша отравилась и всю ночь мучилась от тошноты.

— Да, — прохрипела в ответ, едва кивнув головой.

Кир протянул ей руку, помогая подняться с колен, придержал за талию, пока она умывалась.

— Давай скорую вызовем? Не нравится мне твой вид.

Не мог Лавров спокойно смотреть на ее землистый цвет лица.

— Не надо. Это всё рыба. Говорила же я, что у горбуши какой-то странный привкус.

Она вновь скривилась и склонилась над унитазом.

— Зачем тогда ела?

— Не знаю, — прикрыла глаза от слабости, — наверно, потому что очень ее хотелось. Ты ведь тоже ел.

— Ел, — подтвердил Кирилл и убрал выбившиеся пряди волос ей за ухо. Ксюша словно очнулась от этого движения:

— Кир, выйди. Не смотри на меня.

— Не отвлекайся. Считай, что меня здесь нет.

— У всех праздник, а мы, как всегда, болеем. Вот кто мы после этого? — спросила Ксюша, уже лежа в кровати. — Дураки, — сама ответила на свой вопрос.

— Нет, дорогая мы не дураки, мы молодожены. Вместе и в горе и в радости, и в болезни и в здравии.

— Ки-и-ир, — с улыбкой протянула, — вот как скажешь!

— Конечно, — самодовольно усмехнулся, — я и не то скажу! Но целоваться не будем. Не хочу, чтобы и ты заболела.

Смотрел на ее сияющие глаза, на робкую улыбку и не мог наглядеться. Всегда хотелось видеть её счастливой, и он готов стать идиотским клоуном, домашним врачом, ворчащим мужем, страстным любовником, только бы ей, его женщине, было хорошо.

Глава 17

— У Вас заказан столик? — поинтересовался метрдотель, как только они появились в vip-зале.

— Да. На имя Лаврова.

Кирилл, не дожидаясь ответной реакции персонала, взял Ксюшу за руку и повел к столику. Держал крепко, будто она могла здесь потеряться. Метрдотель последовал за ними:

— Я провожу вас.

— Не стоит, я знаю, куда идти.

— Я здесь часто бываю, — обратился уже к Ксюше, заметив на ее лице удивление.

— Как хорошо, что у окна. Мне нравится твой выбор.

— Всё, как ты любишь, — усмехнулся в ответ. — Я знал, что тебе понравится.

Лавров присел на диван, Ксюша устроилась рядом. Присела совсем близко, а хотелось быть еще ближе. В последнее время им так редко удавалось побыть вместе. Ксюша поёрзала, устраиваясь удобнее, ухватилась за ладонь Лаврова и довольно вздохнула.

— Ты чего? — с мягкой усмешкой спросил он.

— Ты рядом, — робко улыбнулась.

— Я всегда рядом.

Легко поцеловал в висок.

— Неправда, — упрекнула она его. — Ты постоянно пропадаешь на работе, — обиженно заявила. — А я скучаю. И вообще, зачем мы сюда пришли? — тронула Кира за плечо, словно так пыталась выразить свое недовольство. — Я домой хочу, здесь даже не пообнимаешься.

Надула губы, словно маленькая девочка, и, опровергая свои же слова, теснее прижалась к мужу. Прильнула сбоку, обхватив его локоть обеими руками. Лавров улыбнулся.

— Ты ж сама жаловалась, что мы никуда не ходим, нигде не бываем. Просила куда-нибудь сходить-сводить.

— А теперь домой хочу.

— А мы быстро. Не будем ждать шоу-программу. Только поужинаем, ладно?

— Ладно, — со вздохом согласилась. Принялась со скучающим видом ждать официанта. Кир в это время стянул со стола папку, обтянутую тонкой белой кожей, и, пробежавшись взглядом по страничкам, вернул на прежнее место.

— Ты уже выбрала, что ли? — поддел Лавров жену.

— Да, — уверенно заявила Ксюша. Кир усмехнулся. Выбрала она! Как же! Даже в меню не заглянула.

— Что выбрала?

— Яичницу.

Кирилл не смог подавить ехидный смешок, но, увидев, как загорелись от предвкушения глаза супруги, понял, что она не шутит.

— Ты уверена? — решил уточнить. — Ты же и дома-то такое не ешь.

— Уверена, — кивнула и продолжила дальше, — но только не одну. Хочу, чтобы много желтков было, — мечтательно произнесла, — чтобы ярко-оранжевые такие были, как солнышко, и чтобы макать можно было. Хлеб. Хрустящую корочку. Ммм — протянула она, — это должно быть очень вкусно.

Ксюше действительно безумно захотелось яичницы. Она вмиг почувствовала себя жутко голодной. И не хотелось никаких шикарных блюд: ни мясных, ни рыбных. Просто очень захотелось глазунью.

— Только ты можешь, дорогая, прийти в один из лучших ресторанов города и заказать яичницу.

Нежно дотронулся пальцем до кончика ее носа.

— Ладно, яичница так яичница.

Тихо рассмеялся и подал знак официанту.

— Кир, это, оказывается, так вкусно! — Ксюша с нескрываемым удовольствием уплетала глазунью. — Я теперь поняла, почему ты ее так любишь.

Губы Лаврова растянулись в улыбке. Смотрел на свою ненаглядную и слова вымолвить не мог. Такая трогательная, открытая и безумно красивая. Сказать, что она удивила его сегодня, значит, ничего не сказать. Она эту глазунью на дух не переносит и ворчит всегда, что он ест полусырую яичницу, а теперь сидит рядом с ним и сама пищит от восторга.

Они уже почти закончили с ужином, когда мимо их столика прошли две шикарные девушки. Красивые, ухоженные, с безупречным макияжем и превосходной укладкой. Лаврова бы не обратила на них никакого внимания, если бы муж не стал так пристально смотреть в их сторону.

— Что случилось? — спросила Ксюша, отложив вилку в сторону.

— Ничего, — покачал головой, — там моя сестра с подругой. — Даже удивляюсь, как это они не заметили нас.