Когда Боулз закрыл входную дверь, Алекса повернулась к зевающему мужу:

— Мне нужно поговорить с вами, мой лорд.

В каждом ее слове звучал сарказм, тем не менее, он еще раз зевнул, а потом поинтересовался, нельзя ли отложить этот разговор до того времени, когда он будет менее сонным и сможет уделить ей больше внимания.

— Если это касается денег, то я уже отдал распоряжения мистеру Джарвису. Я думаю, он сможет объяснить тебе все значительно лучше, чем я. У тебя не будет причин считать себя обделенной.

Горькая мысль, что она должна благодарить его за то, что он позволяет тратить ей ее же собственное состояние, неприятно поразила Алексу; Взглянув на него и встретившись взглядом с его холодными зелеными глазами, в которых не было ничего, кроме разве что скучающего безразличия, Алекса почувствовала, что не может больше сдерживать себя.

— Если это все, что тебя интересовало, тогда, я надеюсь, мы пойдем спать?

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Алекса удержала его за руку. Она была уверена, что мистер Боулз внимательно наблюдает за ними, делая вид, что запирает замки, но это ее уже не волновало.

— Нет, мне нужно обсудить с тобой значительно больше, чем ты думаешь, и обязательно сегодня. — Тихий голос Алексы дрожал от гнева.

— Нужно? У меня нет настроения вообще что-нибудь обсуждать сегодня. Неужели это так необходимо? — Но тут что-то в лице Алексы заставило его передумать. — Я вижу, ты настроена решительно. Мы пойдем в кабинет или в библиотеку? Ты обещаешь мне, что наша беседа будет недолгой?

В библиотеке был зажжен камин, мистер Боулз добавил туда побольше угля, принес графин с коньяком и два бокала, а затем оставил их вдвоем в напряженном молчании. Виконт Эмбри, наполнив бокалы, протянул один своей супруге:

— Салют, маркиза! Ты хотела обсудить со мной что-то очень срочное?

В конце концов, она вряд ли может обвинять его в неискренности или в преднамеренной жестокости. Она просила сказать правду и получила ее. Эта правда, как стрела, вонзилась ей в сердце.

— Господи, Алекса! Я же еще раньше говорил тебе, что наша свадьба не принесет тебе ничего хорошего. Но ты настаивала, как и твой отец, и маркиза, в конце концов, меня поставили перед необходимостью выбора. И самое лучшее, что я мог выбрать, был брак с тобой и моя свобода. Трудно поверить, что ты не знаешь об этом, но, возможно, и нет, в любом случае я приношу тебе свои извинения за то, что не могу тебе дать в этом браке ничего, кроме имени и титула.

После этих слов гнев Алексы сменился оцепенением, снять которое не мог даже коньяк, который она пила большими глотками. В какой-то момент ей даже показалось, что она превратилась в ледяную статую. Но все равно она продолжала задавать ему вопросы, как будто хотела еще больше разбередить свою рану, хотела узнать, способна ли она все еще чувствовать боль.

— Почему? Николас, скажи мне, почему? Я думаю… Я смогу понять, если ты объяснишь…

— Боюсь, тебе будет трудно понять мои объяснения.

Позже, лежа в своей кровати и глядя в потолок, на котором причудливо изгибались тени, отбрасываемые огнем, Алекса обнаружила, что помнит каждое сказанное им слово, его тон, выражение его лица. Она помнила, что он говорил с ней по-доброму, но так, как будто его самого это совершенно не касалось, как будто речь шла о ком-то другом.

— Дело в том, что наступает момент, когда ты понимаешь, что тебе нужно освободиться от боли, спрятаться от нее. И я сделал это, уйдя в себя, отделив свой разум от своих чувств. Я должен был разучиться чувствовать, Алекса. Это был единственный путь. А после этого все стало значительно проще. Но ты, наверное, не понимаешь меня? — Он подошел к ней и поправил ей волосы. — Мне жаль, что я оказался никуда не годным мужем, моя дорогая, но если ты хорошо подумаешь, то найдешь немало преимуществ в таком вежливо-официальном браке, и в конце концов ты почувствуешь себя счастливой.

Глава 50

Ее муж уже давно уехал по каким-то своим непонятным делам, когда Алекса отправилась на Линкольн-Инн-Филдз к своему адвокату, чтобы обсудить с ним возможность расторгнуть брак. Это был просто фарс, он был навязан ей, а она ему. И он дал ей ясно понять, что не хочет ее и предпочитает как можно больше времени проводить подальше от нее. Это невыносимо, поэтому единственное, что она хочет, это вернуть свою свободу.

Привыкшая к тому, что мистер Джарвис всегда понимает и поддерживает ее, Алекса была ошеломлена, когда он откровенно сказал, что советует ей не быть дурой. И так на его месте поступил бы любой ее друг и адвокат.

— Думаю, я просто не смогла вам все толком объяснить! — с жаром сказала Алекса. — Как я могу жить с ним на таких условиях? На следующий день после свадьбы он пригласил на обед в мой дом двух известных куртизанок, и я была вынуждена развлекать их, пока он со своими приятелями наслаждался портвейном и сигарами. Вы считаете, что глупо с моей стороны так реагировать на это? И все, что он сказал, когда я пыталась объясниться с ним… — Алекса сделала глубокий вдох и продолжила: — …это то, что ему очень жаль меня, потому что я стала такой же лицемеркой, как и все остальные! Неужели я должна смириться с его оскорблениями?

Алекса вскочила и стала ходить взад и вперед по маленькому кабинету мистера Джарвиса, пока он не остановил ее.

— Пожалуйста, леди Алекса. Я прошу вас сесть, пока у меня не отвалилась шея, я не могу уследить за вами. И если вы послушаете меня… Да, спасибо. — Мистер Джарвис поклонился ей и твердо продолжал: — Моя дорогая леди Алекса! Я считаю своим долгом посоветовать вам не разрывать брак с виконтом Эмбри, потому что вы будете иметь все, оставаясь в браке, и, наоборот, потеряете все, что имеете, если разорвете брак. Развод невозможен для женщины, и вы это знаете, хотя, наверное, это и несправедливо. И в некоторых случаях добиться расторжения брака практически невозможно. Кроме того, возможно, вы беременны. Нет, нет, пожалуйста, позвольте мне закончить! — Алекса хотела было возразить, но лишь прикусила губу, слушая мистера Джарвиса, который сухо продолжал: — Не многие мужчины столь благородны, чтобы оставить все деньги, завещанные вам предыдущим мужем, в вашем полном распоряжении лишь на небольших условиях. Я считаю, что в подобных обстоятельствах лорд Эмбри поступил очень благородно.

— Вы считаете его благородным потому, что он вернул мне то, что и так принадлежит мне, и еще осмеливается при этом оговаривать условия? Какие условия? Боюсь, мистер Джарвис, что для его характеристики меньше всего подходит слово «благородный». — Алекса наклонилась вперед и стиснула зубы, чем напомнила мистеру Джарвису дикую кошку, готовую к прыжку. — Так какие же это условия?

Он поспешно ответил:

— Только два условия, моя дорогая леди Алекса, только два. Первое, вы не должны раздавать деньги и имущество, как это было с лордом Дирингом, вы помните. И второе, если у вас появится любовник, контроль над всеми деньгами и всем вашим имуществом перейдет полностью к вашему мужу. Хотя, конечно, в случае его смерти все это возвращается вам безоговорочно. И если вы спокойно и трезво все обдумаете, то поймете, что…

Не в состоянии больше сдерживать себя, она вскочила на ноги, ее голос дрожал от возмущения:

— Я все уже прекрасно поняла. Сам он не хочет меня, но и никто другой не может подойти ко мне, да? Скотина! Злобный, мерзкий… Нет, я не буду ругаться в вашем присутствии, мистер Джарвис, но если лорд Эмбри хочет, чтобы я покорно сидела дома, а он будет вести такую же холостяцкую жизнь, как и раньше, тогда… — Она истерически засмеялась, а потом продолжила на удивление мягким и спокойным голосом, отчего ее слова стали звучать почти как угроза. — Тогда, мистер Джарвис, ему повсюду придется следовать за мной, чтобы быть уверенным во мне. Поверьте, ему трудно будет за мной уследить, и у меня будет миллион любовников. Если он уличит меня в измене, тогда я потеряю свои деньги, но я снова смогу разбогатеть. Интересно, как понравится моему мужу виконту Эмбри мысль о том, что его жена проститутка? Смею вас заверить, мистер Джарвис, что я смогу стать очень хорошей шлюхой, если постараюсь. Может, моя тетя поможет мне начать? Или…

— Ради Бога! — Обычно невозмутимый мистер Джарвис на этот раз был шокирован. — Не нужно говорить такие вещи, даже если вы и не собираетесь их совершать. Вам нужно все спокойно и хорошо обдумать… Возможно, я был слишком откровенен с вами, но вы должны понять, что я только констатирую факты и объясняю вам законы. Если я что-то могу сделать для вас…

— Вы ничего не можете сделать, мистер Джарвис. И я благодарю вас за искренность и прямоту, — спокойно сказала Алекса, надевая перчатки. — Но все равно я сделаю так, как только что сказала, если он вынудит меня к этому. И это тоже факт. Благодарю вас, и не забудьте передать от меня привет леди Марджери. Скажите ей, что я собираюсь поехать в Испанию в поисках солнца вместе со своей бабкой. Перспектива холодной английской зимы и еще более холодной постели не прельщает меня! До свидания, мистер Джарвис.

Каким-то странным образом вдруг весь ее гнев, вся ее боль превратились в один холодный, давящий ком, тяжелым грузом лежащий на сердце. Она каким-то непостижимым образом вдруг поняла, что пытался объяснить ей Николас прошлой ночью, но она не могла простить ему того, как он обошелся с ней. Он разбудил ее, научил ее нежности и страсти, благодаря ему она узнала, что такое настоящее наслаждение, подлинное блаженство, он заставил ее хотеть его, помимо своей воли мечтать о тех чувствах, которые он ей дает. А потом он отверг ее. Не из мести, не из ненависти. Она бы смогла понять эти чувства и принять их, но она не могла смириться с его безразличием. Гамлет… Она всегда презирала его вечные сомнения, хотя ей и нравились его монологи. «Иди в монастырь… иди!» Как небрежно он прогнал бедную Офелию, за которой когда-то так пылко ухаживал. И как легко ее муж приговорил ее к жалкому прозябанию! Во всяком случае, он думает, что ему удалось это сделать. Что ж, пусть продолжает так думать и живет своей жизнью, пока она не решит сообщить ему о своих намерениях.