Лёля хватала воздух как рыба, не зная, что сказать, но потом, сообразив, что на дворе февраль, а она практически голая, еле слышно прошептала:

– Входи!

Влад вошел, и Лёля закрыла дверь. Они оказались в полушаге и с интересом рассматривали друг друга. Девушка поняла, что за два с лишним года он почти не изменился. Все та же бородка, все тот же прожигающий взгляд и эта секси-улыбочка, которая заставила быстрее биться не одно женское сердце.

– Я заехал к Марии Витальевне отдать документы! – он показал Лёле папку. Она оторвала от мужчины взгляд и уставилась на документы.

– Проходите, Владислав Андреевич, мама на кухне. – Его явно задело обращение девушки на «вы», и он, бросив на неё осуждающий взгляд, пошел в нужном направлении. Лёля больше не могла ему «тыкать»… после всего. Угрызения совести терзали девушку, хотя она считала, что в произошедшем между ними была не только её вина.

Лёля ушла в свою комнату переодеваться, а когда спустилась, незваного гостя уже не было. Она пошла на кухню, мама уже расставляла тарелки.

– Он ушел? – осмотревшись по сторонам, спросила Лёля и, сев на стул, вдохнула аромат запечённой курочки.

– Да, завез мне важные документы на подпись. Сейчас очень много работы в офисе и иногда мне приходится брать её домой. – Мама разочарованно посмотрела на дочь.

– Я могу помогать тебе, если хочешь! – Лёля пожала плечами.

– Так, может, пойдешь работать в «Домострой»? Я поговорю с Владом, уверена, он мне не откажет. – Левая бровь матери поползла вверх.

– Не надо, мам! Я сама его попрошу! – Лёля опустила глаза в тарелку и, наколов кусок курицы, отправила его в рот.

– Уверена, что сможешь его убедить? – мама улыбнулась.

– Я попробую! – пробубнила Лёлька с набитым ртом.

– Я думала, ты не захочешь с ним разговаривать после всего! – мама протянула дочери бокал с вином.

– Это не так, мам! Столько времени прошло, рано или поздно нам придется обо всем поговорить. Я хочу этого не ради себя, а ради компании нашего отца. Ты работаешь с Потаповым, а значит, ничто не должно портить ваши хорошие отношения! – отчеканила Лёля.

– Ладно! – мама подняла руки. – Не буду вмешиваться в это дело, сама так сама. – Она снова улыбнулась.


***

Влад долго сидел в машине и не мог пошевелиться. Он столько раз видел сны о ней, но не один из них не оказался явью. Зачем она здесь? Чтобы разбередить едва зажившую рану в его сердце? На похоронах он так и не смог подойти к Лёльке, не позволила гордость. А сегодня она предстала перед ним во всей красе практически голая, оставляя место для фантазии. Он подозревал, что, придя в дом Громовых, может её увидеть, хотя бы один-единственный раз, хотя бы на одно мгновение. Он еще не знал, что она вернулась насовсем и думал, что эта встреча будет одной из последних. Она совершенно не изменилась или все же изменилась? Стала еще краше, да! Повзрослела? Да! Но черт возьми, все такая же чужая и не его… А это обращение на «вы» взбесило еще больше. Как будто их никогда ничего не связывало, и от злости хотелось вцепиться в её тоненькую шейку и задушить. Сердце бешено билось от волнения, давно он не испытывал подобных чувств. Даже Эля не смогла полностью заполнить пустоту в его душе, да и сможет ли когда-нибудь? Он завел машину и помчался к той, что на протяжении последнего времени дарила ему себя без остатка, к той, что любила его и ждала, заставляя на время забыть о бывшей жене.


Глава 20

Утром мать и дочь запланировали поездку к семейному юристу, у которого находилось завещание покойного отца Лёли. Девушка считала, что отец не простил её, и она несла груз вины перед ним. И хотя Мария Витальевна уверяла дочь в том, что отец в последние месяцы своей жизни значительно смягчился, Лёля в это с трудом верила. После прочтения завещания, девушка поняла, что мать была права, и последние остатки сомнения рассеялись. Отец никогда не забывал свою единственную дочь и всегда переживал за её будущее, несмотря на то, что она покинула отчий дом в поисках лучшей жизни. Он знал, что ему осталось недолго, и поэтому позаботился, чтобы Лёля ни в чем не нуждалась. По завещанию ей отошла та самая квартира в центре города, которой она пользовалась, когда училась в институте. Папин почти новый «лексус» тоже достался ей. А также теперь ей принадлежал один процент акций «Домостроя», и на дивиденды Лёля смогла бы неплохо существовать. Был один пункт завещания, который она при этом обязательно должна была выполнить: развестись и вернуться в Ульяновск. А ведь именно так и произошло, Лёля вернулась.

Мария Витальевна знала о завещании, она обсуждала это с покойным мужем и до нужного момента должна была держать его решение в секрете. Судьба дочери сложилась именно так, как хотели родители. Лёля не винила их за то, что они прочили ей другого мужчину и идеальное будущее. Быть может, тогда она не познала бы всех тех проблем и неприятностей, которые вернули её в реальность и научили важным вещам. Она поняла, что больше не та влюбчивая девушка, которая отдавалась чувствам наперекор судьбе. И если в её жизни появится мужчина, она без труда сможет отличить мимолетное увлечение от настоящей любви.


***

Позже Лёля с мамой отправилась в «Домострой», где должен был состояться совет директоров. Девушка была уверена, что Влад не будет ей рад, но у него не было выбора. Им необходимо было поговорить и заключить перемирие ради будущего компании. В совете директоров Потапов занимал лидирующее место, у него пятьдесят один процент акций. Вторым после него был отец Лёли, с девятнадцатью процентами акций. У Олега Кузнецова и Вячеслава Вознесенского, с которыми Влад начинал когда-то с нуля строить свою империю, по пятнадцать процентов.

Влад действительно был не готов увидеть Лёлю на совете директоров. Его вопросительный взгляд говорил сам за себя, и Мария Витальевна не стала терзать его догадками, когда женщины вошли в зал заседаний.

– Уважаемые акционеры, по воле моего покойного мужа моя дочь, Ольга Александровна, стала наследницей одного процента акций «Домостроя». Оставшиеся восемнадцать процентов акций остаются за мной. – Она серьезно посмотрела на всех сидящих в зале.

– С этого момента Ольга Александровна может принимать участие в совете директоров и изъявлять свою волю так же, как и любой из присутствующих здесь. Надеюсь, ни у кого не возникнет по этому поводу возражений? – женщина в упор посмотрела на Потапова. Он сидел в своём кресле, нахмурив брови. Его ладони были сложены домиком, а сам Влад слегка покачивался в кресле, оценивая ситуацию. Олег и Вячеслав молча переглянулись и уставились на главного акционера.

– Мария Витальевна, думаю, ни у одного из нас нет претензий к такому перераспределению акций, если такова воля вашего покойного супруга. Не думаю, что один процент акций Ольги Александровны, – он окинул девушку взглядом, – может как-то повлиять на работу компании. Я прошу вас… – Влад указал на стулья по правую руку от себя. – Присаживайтесь! И давайте начнём.

После долгого обсуждения новых проектов строительства акционеры засобирались по своим делам. Мария Витальевна тоже была вынуждена покинуть зал, но перед уходом обратилась к Потапову.

– Владислав Андреевич, я прошу вас остаться всего на несколько минут, Ольга Александровна хотела вам что-то сказать. – Потапов кивнул, а мать встала и, погладив Лёлю по плечу, вышла из зала.

Лёля долго не могла решить, с чего начать, и слова никак не хотели слетать с её уст. Она не знала, почему при встрече с Потаповым робела, как малолетка, не могла объяснить своих чувств. Складывалось такое ощущение, будто на все, что она ему скажет, он ответит отказом. И Лёля боялась его «нет», его холодного и отчужденного взгляда. Она до сих пор помнила, какими светлыми и притягательными могут быть его глаза. Девушка потупила взор, не в силах выносить его презрительность по отношению к себе.

– Ольга Александровна, мы с вами так и будем слушать тишину, или вы все-таки объясните, чего вы от меня хотите? – она подняла глаза и встретилась с его осуждающим взглядом.

– Простите, Владислав Андреевич, я просто не знаю, с чего начать… – он не дал ей договорить.

– Говорите, как есть и покончим с этим. – Он встал и начал собирать бумаги со стола.

– Я хочу работать в «Домострое», – выпалила Лёля, а Влад замер на месте, бросив на неё вопросительный взгляд.

– Мне казалось, в Москве нет недостатка в работе, ведь, если я не ошибаюсь, последние несколько лет вы жили именно там? – Потапов прищурил глаза, ожидая ответа.

– Видите ли, Владислав Андреевич, так вышло, что я вернулась … – Влад удивленно на неё посмотрел. – Насовсем… – Лёля снова опустила глаза.

Потапов кинул взгляд на наручные часы, а потом произнёс:

– Я не знаю и не хочу знать, что стало причиной вашего возвращения… – он потёр глаза. – Но я посмотрю, что можно сделать. – Влад взял папку с бумагами и направился к выходу. Не удостоив девушку взглядом, он вышел в холл.

Лёля осталась в зале заседания одна. Её трясло то ли от страха, то ли от нервного напряжения, но только сейчас она смогла выдохнуть. Немного успокоившись, Лёля пошла в кабинет мамы, чтобы рассказать ей о решении Влада насчет работы. Мария Витальевна обрадовалась и, вручив дочери увесистую папку документов, отправила домой.

Влад сидел в своём кабинете и пил виски, пытаясь восстановить самообладание. Эта девчонка стала его самым страшным кошмаром. А теперь ещё и на работу придётся её взять, ведь он не мог отказать. Нужно пристроить ее куда-нибудь в бухгалтерию, чтобы видеть как можно реже. Снова это предательское сердце, стучит как бешеное, да что с ним происходит? Мужчина постучал себя по груди. Оставшись наедине с Лёлькой в зале заседания, он мысленно раздел её и поимел прямо на столе. А потом, представив это, пулей вылетел из зала, чтобы хоть немного прийти в себя. В дверь кабинета постучали, и внутрь буквально ввалились Олег и Вячеслав.