Ответом ему было молчание.

— Вы, Саймс, вы, миссис Лукас, и вы, Брэккетт, подуваете уведомление об увольнении через неделю, считая с сегодняшнего дня. Я выплатил вам месячное жалованье вместо дополнительного уведомления. Что касается вас, Пайк, то вам я предоставляю право выбора. Вы служили не только моему отцу, но и деду. Кроме того, хотя за дворецким и водятся свои грехи, но также не вызывает сомнения и то, что дворецкий не унизит себя воровством. Выбирайте: присоединиться к остальным и покинуть дом или остаться. С ответом я вас не тороплю. Думайте и решайте. В доме есть еще четверо слуг. Тех, кто захочет остаться, Отправьте ко мне. После них пусть зайдут ко мне Лейбурн, Пилби и Хиллман. Вы свободны.

— Это несправедливо.

— Что именно, Саймс?

— То, что вы нас выгоняете.

— Но вам же безразлична ваша должность, Саймс.

— Но я… никогда не говорил, что…

— Да, это верно, вы открыто не высказывались, но временами вы не очень торопились проявить усердие. А сейчас все уходите. И я думаю, Саймс, вам следует помочь миссис Лукас, она в этом нуждается.

Пайк с Саймсом подхватили под руки экономку и заспешили к двери, а Джейн Брэккетт, словно громом пораженная, застыла на месте с полуоткрытым ртом и выпученными глазами.

— А вы что ждете, уходите! — рявкнул Марк.

На заплетающихся ногах кухарка последовала за остальными. Провожая ее глазами, Марк мысленно сравнил ее с неуклюжей, раскормленной коровой на выставке скота.

Тилли вышла из гардеробной не сразу. Она появилась, понурив голову, лицо ее покрывала мертвенная бледность.

— Троттер, прекрати переживать. Пусть совесть тебя не мучает, не ты ведь заварила эту кашу. Гарри провел для меня подсчеты и пришел к выводу, что хозяйственные расходы вполне можно уменьшить вдвое, а это сейчас много значит, и если тебе удастся выполнить то, о чем мы говорили вчера… Ну же, подними голову.

— Сэр, они потеряют работу, — она подняла на него глаза. — Мне их очень жаль.

— А они тебя пожалели бы? Если бы им удалось добиться, чтобы тебя выставили, они бы и глазом не моргнули. А кухарка какая злобная и бессердечная? Становится не по себе при мысли, что такой человек тебе прислуживал, — он отвернулся. — Вот как бывает: не знаешь, что творится в собственном доме. А помнишь, ты когда-то сказала мне одну пословицу, — рот его медленно растянулся в улыбке. — Это было так давно, как будто во сне, но я хорошо запомнил твои слова: когда одна дверь закрывается, открывается другая. Поэтому садись в экипаж и выполняй то, что решили вчера… Ну же, гляди веселее. Ты довольна?

— Да, сэр, — тихо проговорила она, а про себя добавила: «А еще мне очень неприятно оттого, что кухарка, миссис Лукас и Саймс теперь заодно с деревенскими жителями».

На кухне в доме Дрю стоял тяжелый дух, представлявший собой смесь запахов: пота, мокрой одежды и тлеющей угольной пыли. В этот день огонь в очаге едва теплился: уголь закончился, и им приходилось копаться в отвалах у шахты.

В кухне было не протолкнуться: там собралась вся семья за исключением Сэма.

Ее встретили каждый по-своему, но одинаково приветливо: старшие мальчики кивнули с улыбкой, а Кети, Пег и Фанни бросились ее обнимать. Они искренне радовались ей, хотя она и пришла с пустыми руками. Только Джимми неожиданно спросил:

— А ты нам сегодня ничего не принесла, Тилли?

— Ой, мама! — сразу же ойкнул он, получив от Бидди звонкую затрещину.

— Не закроешь рот, еще добавлю, — пообещала мать. — У тебя, я вижу, язык растет быстрее всего.

Все весело засмеялись, а Тилли притянула к себе мальчика и сказала с улыбкой:

— Ошибаешься, Джимми. Я пришла не с пустыми руками. Кое-что я вам принесла.

Тилли чувствовала, что все глаза устремились на нее. Еще она успела заметить несколько быстрых взглядов, брошенных на стоявший у дверей экипаж. Они все никак не могли привыкнуть, что теперь она приезжала навестить их в экипаже, и она понимала, что старшие стараются отделаться от мысли о причинах такой привилегии.

Они ждали с явным интересом. Тилли выдержала паузу, но чувства переполняли ее, и она порывисто схватила Бидди за руки:

— Вам лучше сесть, чтобы не упасть, когда услышите новости, — усаживая миссис Дрю на стул, приговаривала она.

Как по сигналу, все разом придвинулись к ней, но она заговорила, поочередно глядя то на Бидди, то на стоявшую рядом с матерью Кети.

— Вы умеете готовить, миссис Дрю?

Бидди на мгновение зажмурилась, а потом ответила в тон Тилли, испытующе глядя на нее.

— Да, мадам, если есть из чего, я готовлю очень неплохо.

— Хорошо. В таком случае вы приняты на службу. А вы, мисс Дрю, — обратилась она к Кети, — как вы смотрите на то, чтобы стать помощницей матери на кухне? Я понимаю, что вы маловато смыслите в стряпне, но учиться никогда не поздно.

— Эй, Тилли, что все это значит?

— И правда, — лицо Бидди стало серьезным. — К чему ты клонишь? Расскажи нам все. Мы не можем взять в толк, о чем ты говоришь?

— Для вас всех нашлась работа, если вы не против, — выпрямившись и обводя взглядом всех присутствующих, объявила Тилли.

— Для всех? — резко поднялась Бидди.

— Да, но не только для вас, а еще и для нескольких мужчин из поселка: Уотерсов и мистера Маккана, но они будут заняты неполный день…

— Господи, у нас есть работа, ты не шутишь, Тилли?

— А где это Тилли, где есть работа для мужчин?

— Послушайте, не шумите… может быть, она не всех вас устроит, особенно тех, кто постарше, но… можно, я сяду.

— Марш отсюда! — Бидди смахнула двух мальчиков со скамейки, и Тилли, усевшись, начала.

Она рассказала о том, о чем раньше не говорила ни Бидди, ни Кети: как ее невзлюбила прислуга, а также о жульничестве, которое перешло все границы. Вообще, это хозяин заговорил о вас, а не я, — закончила Тилли свой рассказ.

— Я поверю скорее в то, что мне крылья дадут, — вырвалось у Алека.

— Это правда, Алек, — улыбаясь, подтвердила Тилли, а Кети добавила:

— И если ты его немножко подтолкнешь, — она шутливо ткнула Тилли в бок.

Тилли продолжала говорить, а все ее слушали, раскрыв рты.

— Остается Ада Теннент, судомойка, и Филлис Коутс, первая горничная, — перечисляла Тилли. — А вот Эми Стайлс… мне кажется, ей хотелось бы остаться, но она побоялась кухарки и поэтому уходит. Ты, Пег, будешь под началом Филлис… Теперь о работе для мужчин. Здесь есть свои сложности. Как я понимаю, хозяин в трудном положении. Во-первых, шахта затоплена, а ему нужно содержать жену и детей, хотя они и живут с ее матерью. Поэтому жалованье у вас будет меньше, чем то, которое вы получали на шахте. Но у вас будет еда, и еда хорошая, а это уже кое-что.

— Кое-что? — подняла глаза к потолку Бидди. — Да это все, девочка. Господи, благодарю тебя! — она уронила голову на грудь. — И тебя, Тилли Троттер. Видно, в добрый час наша Кети встретила тебя.

Кети улыбнулась и снова подтолкнула Тилли, которая теперь обратилась к Алеку, как старшему из мальчиков.

— Алек, ты, Артур и Джимми, — она прижала к себе мальчика, — как вы смотрите на работу в саду и огороде? Хотите вы копать, сажать, ухаживать за овощами? Живности в имении мало, только куры да свиньи, но много земли, сейчас запущенной, а раньше на ней выращивали овощи. Я сказала хозяину, что овощей хватит не только для дома, часть можно будет еще и продавать на рынке — будут деньги вам на жалованье.

— Девочка моя, — Бидди крепко сжала руки Тилли, — да мы будем работать, как звери, если будет что есть зимой. Что может быть важнее, чем пища, тепло и крыша над головой?

— Миссис Дрю, а Сэм тоже с этим согласится?

— Да, девочка, обещаю, что и Сэм с этим согласится. Я не говорю уже об Уотерсах и Макканс, они тоже с радостью согласятся работать за еду.

— Но работа у них, может быть, будет только этой зимой. Я не знаю точно, — она смотрела поверх их голов в огонь очага. — А там столько земли пустует, туда бы пару лошадей да плуг.

— А когда-то там пахали. На окраине поместья в свое время была ферма.

— Ты заговорила о ферме, и я вспомнила. Приходил сюда не фермер, а молодой парень, Стив. Он зашел в воскресенье, думал, что застанет тебя, расспрашивал, как ты живешь.

— Смотри, Тилли, держи с ним ухо востро, — рассмеялся Алек, кивая ей.

— Он мой друг, друг с детства, — строго сказала она.

— Да, да, — согласился Алек, поймав предостерегающий взгляд матери.

В этот момент Бидди до глубины души поразила все семейство. Резко отвернувшись, она уронила голову на стол и разрыдалась. Удивление оказалось настолько сильным, что в первые мгновения никто не пошевелился. Они никогда в жизни не видели мать плачущей. Никто не помнил, чтобы она когда-нибудь уронила слезу; даже когда погиб их отец, глаза ее оставались сухими. В ту ночь они слышали доносившиеся из кухни странные непривычные звуки, но слез ее они не видели.

— Мама! Мама! — неслось со всех сторон.

— Не волнуйтесь, ничего страшного, — поднимая голову, проговорила она, — От счастья тоже плачут. Ах, моя дорогая, — повернулась она к Тилли, — ты нам такое рассказала… такое дело сделала… Я перед тобой в неоплатном долгу.

Тилли чувствовала, как у нее начинает першить в горле. Как чудесно сознавать, что тебя любят, а она не сомневалась, что миссис Дрю любила ее, как родную.

— Ну, мне пора, — заторопилась она.

— Если парень тот появится, что мне ему сказать? — тихо спросила Кети, когда Тилли была у порога.

— Скажи, что у меня все хорошо, и я благодарю его, что он не забывает меня.

— Он спросил, можно ли ему теперь прийти к тебе в усадьбу, ты же занимаешь там высокое положение. Я ответила, что не знаю, но обязательно спрошу, когда увижу тебя.