Бертрис Смолл - Околдованная

Чуть повернувшись, Отем провела ладонью по взбухшему бугру в его панталонах.

– Да, Себастьян, знаю, – жарко прошептала она ему в губы. Пальцы неустанно скользили по всей длине его истомившейся плоти.

– Для девственницы ты невероятно нахальна, – вздохнул маркиз.

– И это тебе не по душе?

– О, дорогая, как ты могла такое подумать? – укорил он.

– В таком случае, mon coeur,[8] мы хорошо позабавимся по пути домой, не так ли? – промурлыкала Отем, прижавшись к мужу.

– Я сам тебя раздену, – охрипшим от страсти голосом пообещал он.

– Значит, ты привык оказывать дамам услуги горничной? – лукаво осведомилась она. – Но попробуй только порвать мое подвенечное платье в порыве сладострастия!

– Так и быть, пострадает только твое белье, – пообещал он. – Надеюсь, ты не надела панталоны?

– Нет, – пробормотала она, прикусывая мочку его уха. – С ними столько возни, вы не находите, господин маркиз?

Вместо ответа Себастьян задрал ей юбки, решив проверить, так ли это, и очень обрадовался, удостоверившись, что под ними в самом деле ничего нет. Его пальцы коснулись ее бедра как раз над подвязкой. Кожа оказалась такой же мягкой, как шелк, закрывавший ее ноги.

– Мадам, боюсь, искушение чересчур велико.

– Представьте, мне тоже так кажется, – согласилась новобрачная. – Может, будет лучше, если мы оставим эти восхитительные игры, посидим смирно и посмотрим на реку?

– Как угодно госпоже маркизе, – кивнул Себастьян и, отняв руку, одернул юбки.

– Госпоже маркизе вовсе это не угодно, но она так сгорает от желания к собственному мужу, что, если этот муж не проявит хоть малой толики сдержанности, она превратится в золу еще до того, как мы доберемся до дома, – откровенно призналась Отем.

– Настанет день, – пообещал он, – когда мое копье пронзит тебя прямо здесь, в тесноте экипажа, и мы будем покачиваться в ритм его толчкам. Ну а пока действительно благоразумнее посмотреть на реку.

– А когда приедем домой? – допытывалась Отем.

– Ах, госпожа маркиза, тогда все будет по-другому, – поклялся Себастьян.

Вечерний покой все больше окутывал землю по мере того, как садилось солнце, и дорога подходила к концу.

Все вышло так, как обещал Себастьян. По приезде их встретил Лафит.

– Добро пожаловать в новый дом, госпожа маркиза, – приветствовал он. – Лили и Марк немедленно будут устроены.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Отем.

Муж, взяв ее за локоть, нежно, но решительно увлекал к широкой лестнице. Войдя в покои маркизы, Себастьян приказал молоденькой девушке, выступившей вперед, взять у госпожи плащ.

– Можешь идти, Оран. Поздоровайся с Лили. Она объяснит, в чем будут состоять твои обязанности.

В больших темных глазах девушки появилась растерянность. Оран присела в реверансе и выбежала из гостиной, прижимая к груди плащ своей хозяйки.

– Отойди и дай мне наглядеться на тебя, – попросил маркиз. – Ах, дорогая, ты так прекрасна! Я еще не говорил тебе об этом сегодня? Платье от месье Рено просто изумительно.

Горячая краска залила щеки Отем.

– Помни, – предупредила она, – ты дал слово не рвать его.

– И не порву, – кивнул маркиз. – Ты голодна? На буфете стоит ужин.

– Нет… то есть голодна… только мой голод совсем другого рода, – дерзко призналась она.

– Повернись, – велел Себастьян, расшнуровывая ее корсаж. – Рукава пришиты или надеваются отдельно?

– Пришиты, – ответила она, и через несколько минут корсаж сполз с ее плеч и лег на стул. Верхние юбки, приметанные к корсажу несколькими стежками, повисли на нижних. Маркиз, нахмурившись, окинул их взглядом и принялся развязывать одну за другой, а когда ему это надоело, рванул короткую шелковую сорочку, швырнув лохмотья на пол.

– Я пообещал оставить твое платье в целости, но что касается белья… – пробормотал он, поднимая Отем из груды шелка. При виде обнаженной жены у него перехватило дыхание. Такая красота встречается раз в сто лет!

На ней оставались только чулки из кремового шелка, вышитые нежно-золотистыми бабочками, и подвязки, украшенные жемчужинами. Ноги были обуты в узкие кремовые туфельки, обтянутые шелком, с каблучками, украшенными бриллиантами. Себастьян знал, что ее восхитительные круглые груди со временем станут великолепными. Округлые бедра, длинные стройные ноги, плоский живот, внизу которого чернел треугольник курчавых волос.

Кажется, подумала Отем, полагалось бы смутиться под столь откровенным взглядом! Но она ничуть не сконфузилась и вместо этого смело сделала пируэт, приняв дерзкую позу и поставив ногу на диванчик.

– Ну как? – осведомилась она, поворачивая голову. – Доволен тем, что видишь?

Руки Себастьяна так и тянулись погладить манящую округлость ягодиц.

– Да, госпожа маркиза, и даже больше, – объявил он.

– В таком случае, – решила она, – моя очередь раздевать вас, месье.

Ее пальцы удивительно ловко расстегивали пуговицы, и камзол вскоре оказался на стуле. Ее руки скользнули к черным бархатным панталонам, и Себастьян, чтобы помочь ей, скинул туфли.

– Ты так быстро справилась…

– Хотя делаю это впервые, – заверила Отем, принимаясь расшнуровывать его сорочку.

Распутав последнюю завязку, она сунула руки ему за пазуху и провела ладонями по теплой коже. Сорочка сползла с его плеч. Отем отступила, чтобы оглядеть мужа так же откровенно, как раньше он – ее.

«Ах, как же он прекрасен… нет, это слово вряд ли подходит мужчине», – подумала она. Но лучшего определения для него просто не найти. Длинные руки и ноги, покрытые волосами, хотя широкая грудь совсем гладкая. Широкие плечи, узкие талия и бедра.

Не в силах сдерживаться, Отем протянула руку и погладила восставшую, невероятно большую плоть. Она невольно посмотрела на ступни Себастьяна, тоже длинные и изящные. Значит, это правда! Братья не посмеялись над ней, утверждая, что мужские ступни указывают на размер мужского достоинства.

Их взгляды встретились, и она заметила, что его глаза смеются.

– Что тут забавного, месье? – осведомилась Отем.

– Я знаю, о чем ты подумала, дорогая, и заверяю, что ступни не имеют к этому никакого отношения. Все это бабушкины сказки, – пояснил маркиз. – Кроме того, ты еще не все осмотрела. Мне не раз говорили, что женщинам нравятся мои бока и зад, а как по-твоему?

– Тот, кто говорил это, не солгал, – согласилась Отем, одобрительно хлопнув его по ягодицам.

– А теперь, госпожа маркиза, садитесь, и я сниму с вас туфли и чулки. Каждое прикосновение будит во мне нестерпимое желание поскорее уложить вас в постель, ласкать эти милые груди, взять твою невинность и научить истинной страсти.

У Отем все внутри задрожало. Ноги подогнулись, и она бессильно опустилась на маленький, обтянутый голубым бархатом стул, чинно поджав ноги.

Муж встал перед ней на колени, провел ладонями по ногам до самых коленок. Потом осторожно снял туфли, поставил под стул, медленно отстегнул подвязку и скатал чулок, осыпая поцелуями изящную ножку. Сняв чулок, он сжал крохотную ступню, погладил и поцеловал. Затем настала очередь второго чулка, и все повторилось сначала. У Отем кружилась голова.

Стянув второй чулок, Себастьян припал губами к ее коленям и бережно раздвинул бедра. Отем уже почти теряла сознание, не в силах противостоять объявшей ее дрожи.

– Не бойся, – прошептал он. – Я хочу видеть твои сокровища.

Себастьян нежно разделил складки плоти и пристально вгляделся в открывшиеся его взору глубины.

– Боже, дорогая, ты так совершенна… там… – прохрипел он, целуя ее плоть.

Это оказалось последней каплей. Отем упала вперед, как сломанная кукла, но Себастьян быстро поймал ее и прижал к себе, бормоча что-то утешительное.

– О, моя маленькая девственница, все хорошо, все хорошо. Разве ты не знаешь, что всякая часть женского тела предназначена для обожания? – повторял он, целуя ее в лоб. – Я не могу устоять перед тобой, дорогая. Разве твоя мама не объясняла, что происходит между мужем и женой?

– М-мама говорила… – пробормотала она и, обнаружив, что снова способна дышать, продолжала: – И жена Чарли тоже, но есть огромная разница между словами и реальностью. Сделай это снова! Это так волнующе!

Себастьян тихо рассмеялся.

– Поверь, будет еще лучше, – пообещал он. – Хочешь, моя маленькая женушка?

– Да!

– Тогда повинуйся мне, Отем, – велел Себастьян, усаживая ее на стул. – Положи свои хорошенькие ножки мне на плечи. А теперь я дам тебе наслаждение.

Отем зачарованно наблюдала, как темная голова протискивается между ее бедрами. Он снова раздвинул нежные створки. И тут она ощутила… его язык, лижущий ее чувствительную плоть. Ласкающий. Дразнящий. Она словно таяла от нестерпимого жара, вспыхивавшего в крови. Потом язык Себастьяна нашел крошечный бутон любви и принялся неустанно обводить его. Отем ахнула, сжимаясь от растущего внутри напряжения. Невольный стон сорвался с ее губ. Стон удовольствия. О, это куда приятнее, чем в тот раз, когда он ласкал ее пальцами!

Давление все усиливалось, пока не взорвалось с силой, лишившей ее способности соображать. Волна скоро отхлынула, оставив Отем обмякшей и задыхающейся от только что испытанного блаженства.

Почувствовав конвульсии ее разрядки, Себастьян застонал от всепоглощающего желания. Он вдыхал запах жены, сладостный и пряный. Во рту все еще оставался ее медовый вкус.

Просунув руки под ягодицы Отем, Себастьян осторожно стянул ее на пол и подмял под себя.

– Я больше не могу ждать, – прошептал он.

– И не надо, – обронила она, широко разводя ноги и ощущая, как его могучее копье легко входит в готовое для любви тело. Короткий момент острой боли вызвал невольные слезы, которые Себастьян принялся осушать поцелуями, бормоча извинения и нежные слова. Отем обвила ногами его талию, вбирая в себя глубже, и отдалась на волю головокружительного исступления.