– Ну и ну, – со смехом сказал маркиз. – Вижу, в нашем браке именно вы будете трезвой и практичной стороной, малышка. Что ж, не так уж плохо. Надеюсь, наши дети будут похожи на вас.

– Едем домой, – велела Отем, поворачивая коня. – Нет! Отправляйтесь к себе, а я вернусь с Хью. Скажу маме, что сама так захотела.

– Я еще приеду, дорогая, – пообещал он.

– Если пожелаете.

– Я желаю вас, Отем Лесли, – нашелся маркиз.

Отем резко натянула поводья и взглянула ему в глаза. Кровь Христова! Он чертовски красив, хотя смущает своими властными манерами и глупыми речами.

– Буду рада видеть вас снова, Себастьян д’Олерон, впрочем, не больше, чем Этьена и Ги! И учтите: если я решу, что вы мне не подходите, – без сожаления распрощаюсь с вами. Ясно? Я скорее останусь в девицах, чем буду страдать в браке.

Себастьян серьезно кивнул:

– Я все понял, дорогая, – но тут же расплылся в улыбке: – Однако я уверен, что в конце концов вы все же влюбитесь в меня и согласитесь выйти замуж.

Он послал ей воздушный поцелуй и ускакал.

– Решительный человек, – одобрительно заметил Рыжий Хью, когда они спешились во дворе замка. – Похоже, вы нашли себе пару, миледи.

Отем рассмеялась:

– Нужно отдать ему должное, он остроумен и внимателен ко мне. Но так же упрям и настойчив, как я. Если я стану его женой, дня не пройдет, чтобы мы не повздорили!

– С вашими родителями в молодости такое бывало, – развел руками шотландец. – Ссоры только укрепляют брак. Их любовь стала глубже, когда оба усвоили тонкое искусство компромисса, миледи.

– Бьюсь об заклад, такого слова маркиз просто не знает, – отмахнулась Отем, входя в зал.

– Где маркиз? – удивилась сидевшая в кресле Жасмин.

– Когда он стал чересчур надоедлив, я отослала его домой. Не волнуйся, мама, он вернется. А теперь я пойду приму ванну и переоденусь. От меня несет конским потом, и я не желаю, чтобы запах преследовал меня всю ночь.

Дождавшись ее ухода, Жасмин поинтересовалась:

– Что ты об этом думаешь, Хью? Они подходят друг другу?

– Если это хоть сколько-нибудь зависит от маркиза, то они поженятся, ваша светлость. Он неглуп. Умеет польстить, но в следующую минуту не задумываясь вступает в словесный поединок. Она будет противиться, пока не устанет от него либо не возгорится желанием. Кто скажет, как обернется дело?

– Но тебе он нравится? – настаивала Жасмин.

– Да! Настоящий мужчина, ничего не скажешь, – совсем как наш герцог, упокой Господь его светлую душу. Те двое тоже неплохи, но мало что стоят по сравнению с маркизом. Ее милости, как и старшим сестрам, нужен такой мужчина, который держал бы ее в руках. Любой другой ей скоро надоест…

Однако у Отем просто не было времени устать от своих поклонников. Все трое ежедневно приезжали в Бель-Флер, забавляя ее своим неприкрытым соперничеством. Граф де Монруа смешил ее остроумными замечаниями и анекдотами, нещадно язвил насчет присутствующих, лукаво сверкая голубыми глазами. Главной мишенью его шуток был герцог, ибо последний прилагал все усилия, чтобы пленить Отем. Он не находил ничего приятного в том, что волей судьбы должен тягаться с еще двумя претендентами на руку девушки. Этьен привык добиваться своего, и мысль о возможности потерять прелестную наследницу большого состояния была для него невыносима. Как-то раз граф до того вывел герцога из себя, что дело едва не дошло до драки.

– Вы и Себастьян в слишком близком родстве с Отем, – поддразнил он.

– О чем это вы? – удивился маркиз.

– Вы и де Бельфор – родственники ее тетушек. Уверен, что узы крови воспрепятствуют вашим намерениям жениться на Отем, следовательно, остаюсь я. А мои соперники выбывают из игры! – рассмеялся он.

– Наглый щенок! – рявкнул герцог. – Пока я жив, она не пойдет с вами к алтарю!

– Разумеется. Потому что пойдет со мной, – заявил маркиз.

– Думаю, это вопрос для отца Бернара, – решила Отем.

За священником немедленно послали и объяснили ситуацию. На добродушном лице святого отца заиграла легкая улыбка.

– Не думаю, что родство между мадемуазель Отем и вышеупомянутыми господами настолько близкое, что проблему нужно выносить на суд церкви. Не вижу никакого препятствия для брака с кем-то из вас двоих. Вы достойные претенденты на ее руку, и я не дождусь того дня, когда соединю ее с женихом священными узами.

– Нас поженит не какой-то сельский священник, а сам епископ Турский, – гордо объявил Этьен. – Он мой двоюродный брат.

– А я родственник Гонди, архиепископа Парижского, – не пожелал уступить пальму первенства граф. – Он с радостью согласится провести церемонию.

– Буду счастлив доверить вам свое счастье, – тихо сказал маркиз отцу Бернару.

– Спасибо, месье, – кивнул священник.

– До чего же вы уверены, что я выберу кого-то из троих! – раздраженно проговорила Отем. – Можно подумать, кроме вас, подходящих женихов во всей Франции не найдется! Вы становитесь ужасно надоедливы. Больше не желаю видеть всех троих сразу! Приезжайте поодиночке. Ну как я могу узнать вас получше, если вы вечно препираетесь и спорите, кому из вас выпадет на мне жениться? Сколько раз повторять: решение за мной! Поэтому будете навещать меня по очереди, согласно вашим титулам. Этьен, я жду вас завтра. Послезавтра приедет маркиз, а потом граф. И не спутайте дни, иначе разозлите меня еще сильнее, и я выгоню всех. А теперь уезжайте!

С этими словами она удалилась, оставив потрясенных кавалеров с раскрытыми от удивления ртами. Сама она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться при виде ошеломленных физиономий. Даже Себастьян потерял дар речи.

– Возмутительно! – рассердился герцог – Я немедленно обращусь с предложением к ее матери, и мы покончим с этим фарсом.

– Вы глупец, де Бельфор, – вздохнул маркиз. – Сама мадам Жасмин сказала, что все зависит от дочери. Вы не можете просить руки Отем без ее согласия. У нее собственное состояние и кровь такая же голубая, как у нас. Даже еще благороднее, поскольку ее дед был императором. Ни наши титулы, ни богатство ее не манят. Она выйдет замуж только по любви, мои храбрецы, и с этим ничего не поделаешь.

– Тогда я заставлю ее полюбить меня, – решительно заявил герцог.

– Ха! – хмыкнул граф. – Да знаете ли вы, Этьен, что такое любовь?

– Я любил немало женщин в свои дни, – самодовольно ответил тот.

– Заставлял себя любить, – поправил Ги. – Между этими определениями есть разница. Если вы этого не сознаете, значит, для вас все потеряно.

– Прощайте, господа, – кивнул маркиз. – Увидимся на моей свадьбе, если не раньше.

Он поклонился соперникам и вышел.

Отем наблюдала за ним из окна материнской спальни.

– Что ты наделала? – спросила мать с постели, она лежала, мучимая головной болью.

– Выяснила отношения. Эта троица была похожа на собак, дерущихся из-за кости. А кость – это я! И мне совсем не льстит такое отношение, наоборот, раздражает. Теперь они будут приезжать по очереди, пока я не сделаю выбор или им не надоест. Как я узнаю, какие они, если, кроме ссор и взаимных уколов, ничего не слышу?

Она наскоро объяснила матери свой план.

– Неглупо, дитя мое, – одобрила Жасмин.

– Боюсь, кроме новых неприятностей, это ничего не принесет, – вздохнула дочь.

– Ничего подобного, ты была совершенно права. Так ты скорее определишь, кто из них самый достойный. Но может, ты уже все решила?

– Ты ведь сама знаешь, мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто меня легко завоевать, – улыбнулась Отем. – Слишком уж он самоуверен.

– Это часть его обаяния, – возразила мать.

– Но я еще не целовала ни Ги, ни Этьена, – пожаловалась Отем.

– А следовало бы, хотя бы для сравнения, – согласилась Жасмин.

Отем хихикнула.

– Неужели с Индией и Фортейн ты тоже вела такие разговоры? – вслух поинтересовалась она.

Жасмин коротко хохотнула.

– Нет, детка, конечно, нет. Индия была совершенно уверена, что все знает сама, а Фортейн оказалась такой практичной, что в этом не было необходимости. По крайней мере пока она не выбрала Кайрена. Но тогда уже было поздно, потому что она потеряла голову от любви.

Жасмин села и похлопала по постели рядом с собой, приглашая дочь устроиться рядом.

– Ты родилась в октябре, через несколько недель после свадьбы Кайрена и Фортейн. Мое последнее дитя. Неожиданный сюрприз для меня и отца, ведь мы думали, что наше время уже прошло. Но мы так радовались! О да, Отем Роуз Лесли, ты была желанным ребенком. Я никогда не давала понять твоим братьям и сестрам, что ты мое любимое дитя просто потому, что родилась на склоне наших дней. Дала мне и Джемми возможность в последний раз стать родителями, ведь в то время твои братья и сестры были уже взрослыми. Они уже не так нуждались в нас, в отличие от тебя. Как могли мы состариться, если растили столь юную дочь? – Она погладила Отем по руке.

– Но что ты будешь делать, когда я выйду замуж?

– Ты же не уедешь далеко, детка. Я останусь жить здесь и, возможно, когда-нибудь съезжу в Кэдби погостить или вернусь в Гленкирк. Когда рана в сердце немного затянется. Если, конечно, такое время настанет.

– Настанет ли, мама?

– Я всегда буду скорбеть по всем моим мужчинам. Джамал-хану, Роуэну Линдли, Генри Стюарту и твоему отцу. Ах, что за чудесную жизнь я прожила, родная моя!

– Ты так говоришь, словно все кончено, мама, – встревожилась Отем.

– Нет, далеко не кончено, – заверила Жасмин. – Очередное начало, только и всего. Правда, пока я не могу понять, куда ведет дорога.

– И я тоже, – кивнула дочь. – Я почти влюблена в Себастьяна. Он притягивает меня. Но разве этого достаточно для брака? Ты должна помочь мне решить, ведь у меня совсем нет опыта.

– Если ты уверена, что твой избранник – Себастьян, честно объяснись с остальными. Несправедливо заставлять их терзаться.

– Еще рано, мама. Это не жестокость, просто мне нужно больше времени, – оправдывалась Отем. – Кроме того, меня раздражает самодовольство Себастьяна. Ему нужно преподать хороший урок, прежде чем я вынесу окончательный приговор.