– Откуда столько цинизма? – ошеломленно пробормотал брат.

– Чарли утверждает то же самое, – спокойно объяснила она, – но что еще прикажешь мне делать?

– Выйти замуж, – предложил Генри.

– Я выйду замуж только по любви, – вздохнула она, – но боюсь, что та любовь, та незабываемая любовь, которую я питала к Себастьяну, бывает только раз в жизни. Нет, Генри, я вполне удовлетворюсь английским титулом и собственным домом. Стану жить тихо, редко бывать в обществе, проводить большую часть года в Англии, а лето – во Франции. Я не имею права лишать Мадлен ее наследства. Марго же когда-нибудь сама выберет между Англией и Францией. Хотя Людовик пообещал найти ей мужа, не думаю, что теперь станет заботиться о своих бастардах. Но это меня мало волнует. Я сама сумею пристроить своих детей.

Генри сокрушенно покачал головой:

– Что с тобой стряслось, Отем? Где та милая девушка, которую я знавал когда-то?

– Ее давно нет. Так давно, что я сама почти ее не помню, – вздохнула она. – Думаю, я повзрослела в тот день, когда убили бедную Бесс. С тех пор все изменилось.

Она отняла мокрую салфетку от лба и протянула Оран.

– Неужели я не смогу убедить тебя бросить эту жизнь и вернуться домой? – выдохнул он.

Отем искренне расхохоталась, очевидно, забавляясь наивностью брата.

– Дражайший братец Генри, ты стал настоящим провинциалом! Любовница не может бросить короля. От нее избавятся, когда пожелает ее величество. И ни секундой раньше. – И, погладив руку Генри, прибавила: – Я совершенно счастлива, дорогой. Меня ничто не способно ранить, потому что сердце мое молчит. И холодно как лед. Кстати, тебе известно, что у королей не бывает сердца? Их любить опасно.

Ее слова так жгли, что у Генри выступили слезы на глазах. Он поспешно отвернулся. Ах, как она, должно быть, несчастна и одинока! И в то же время храбра и отважна, и это вызывало невольное восхищение. Не такую жизнь готовили ей родители, но, как все женщины в семье, она умна и выживет при любых обстоятельствах. Генри не мог не гордиться сестрой.

– Мама не знает, – обронил он.

– Я не хочу, чтобы ей все стало известно именно сейчас, иначе она поднимет настоящую бурю. Я уже достаточно взрослая, чтобы не нуждаться в наставлениях. Поэтому и послала Чарли в Шотландию за детьми. Мама будет так занята этой троицей, что забудет обо мне. Одна Сабрина требует бесконечных забот. Нужно превратить деревенскую дикарку в воспитанную барышню, а это, согласись, нелегко. Предстоит достойно выдать ее замуж, а для этого она должна забыть о вольной жизни. Только мама способна заставить ее вести себя прилично, на что уйдет много времени. Кроме того, вместе с моими девицами в доме окажется пятеро детей. Какая радость для мамы! Она всегда любила слышать в доме детские голоса.

Отем улыбнулась, и Генри вдруг осознал, что она самая красивая из всех сестер.

– Тебе не отвели покои в Уайтхолле? – удивился он.

– Нет. Я не пожелала, – коротко ответила Отем. – Чарли долго донимал меня по этому поводу, но я предпочитаю общество кузена Джонни.

– Почему не Гринвуд и кто этот кузен Джонни?

– Гринвуд конфисковали во времена протектората, и король пообещал не отбирать у новых хозяев владения, розданные круглоголовыми. Джонни – это нынешний граф Линмут, очаровательный малый, копия третьего мужа мадам Скай, Джеффри Саутвуда. Я его обожаю! А где остановился ты? Надолго ли?

Брат пожал плечами:

– Я возвращаюсь в Кэдби, тем более что ничего не могу для тебя сделать. Не дай бог, мама обнаружит мое отсутствие и начнет задавать вопросы. Ты ведь знаешь, Розамунд плохо умеет хранить тайны. Мама немедленно вытянет из нее правду, и тогда берегись! Немедленно окажется в Лондоне и устроит настоящий ад!

– А бедные старички, Адали, Рохана и Торамалли, скрипя костями, будут вынуждены плестись за ней.

– Не забудь Рыжего Хью и его братца, – отозвался Генри.

– Переночуй здесь, Генри. Джонни не станет возражать. Поедешь ко двору, увидишь короля. Этого требует простая учтивость. Мама одобрила бы.

– Так и быть, – неохотно согласился он. – Думаю, кузен Джонни разрешит приютить моих людей. Я не хотел путешествовать в одиночку. Их всего четверо.

– Конечно! – воскликнула Отем, дергая за сонетку.

Немедленно появились Лили и Оран. И госпожа принялась раздавать приказы. Уведомить Беттса, что маркиз Уэстли и его люди останутся на ночь. Призвать графа и познакомить с кузеном. Немедленно приготовить ей ванну.

– И достаньте фиолетовое бархатное платье, бриллианты и аметисты, – добавила она. – Генри, ступай в гостиную. Я хочу встать с постели, а на мне нет ни единой нитки.

Она снова рассмеялась при виде побагровевшей физиономии брата, поспешно выбиравшегося из спальни.

Хотя Джон Саутвуд был младше сына Генри, мужчины немедленно подружились. Джонни был в полном восторге от Отем и признался Генри, что волнуется за нее как за собственную сестру. Генри облегченно вздохнул, поняв, что Отем в надежных руках. Через два часа, когда джентльмены успели переодеться, Отем вплыла в гостиную.

– Великолепна, не правда ли? – с ухмылкой спросил Джонни. – Уверен, что несчастная леди Барбара скрежещет зубами, выслушивая комплименты вашей красоте и гардеробу, рассыпаемые ее дражайшими подружками.

Туалет Отем, сшитый по последней моде, очень ей шел. Лиф и рукава были отделаны светло-лиловыми лентами. Низкий полукруглый вырез обнажал груди, прикрытые узкой полоской кружева. С широких рукавов свисали серебристые кружевные манжеты. Шею обвивало ожерелье из бриллиантов и аметистов. Такие же серьги сверкали в ушах. Волосы Лили уложила в узел и выпустила два соблазнительных локона над левым плечом. Оран накинула ей на плечи плащ из фиолетового бархата и серебристой парчи, подбитый норкой, подала пурпурные надушенные перчатки и горностаевую муфту, в которую положила веер и тонкий батистовый платок.

Под юбками скрывались чулки, стянутые подвязками с крошечными серебряными розетками, в центре которых сверкали маленькие аметисты. Туфли из фиолетовой кожи были усыпаны жемчугом.

– Я не видел ничего подобного с тех пор, как был придворным пажом, – восхитился Генри Линдли. – Ты прелестна, Отем.

При виде того, сколько людей ищут благоволения сестры, Генри потрясенно заморгал. Невероятно! Как они стелются перед ней!

Сама Отем была неизменно очаровательна, остроумна и добра. Каждого звала по имени. Интересно, как она ухитряется всех запомнить?

Наконец к ним приблизился герцог Бекингем.

– Я хорошо помню вашего отца! – обрадовался Генри. – Он был хорошим другом моих родителей.

– Счастлив это слышать, учитывая обстоятельства его смерти, – заметил Джордж Вилльерс.

– Ужасно! Ужасно! – согласился Генри, вспоминая убийство первого герцога.

– Вы решили пожить при дворе? – осведомился герцог Бекингем.

– Нет, приехал на денек навестить Отем.

– Вот как, – понимающе хмыкнул герцог. – Значит, и до провинции дошли слухи?

Генри кивнул.

– Но теперь, видя, что Отем вполне способна о себе позаботиться, я могу спокойно вернуться домой.

– Она тверда, как алмаз чистой воды, во всем, что касается короля, – пояснил герцог. – Уж такая не влюбится и не станет страдать!

– И тут я с вами согласен, – кивнул Генри, – но хотел убедиться собственными глазами. Но маме, разумеется, мы ничего не скажем, пока все не будет кончено.

– Ваша мать любила Генриха Стюарта, не так ли? – поинтересовался герцог.

– Да, – коротко бросил Генри, не вдаваясь в детали.

В зал вошел король, и все стали кланяться. Карл немедленно направился к Отем и поднес ее руку к губам, пожирая глазами ослепительную красавицу.

– Сегодня вы превзошли себя, мадам, – объявил он и, понизив голос, осведомился: – Какие на тебе чулки и подвязки?

– Думаю, вашему величеству придется подождать и помучиться, чтобы потом все узнать самому, – лукаво улыбнулась Отем, – но обещаю, что ваше величество не разочаруется. А может, и нет. Собственно говоря, я одеваюсь исключительно для своего удовольствия.

– Где Гарвуд? – поинтересовался король, ни к кому не обращаясь.

– Вероятно, предается мрачным мыслям в каком-нибудь темном уголке, – тут же нашлась Отем. – Боюсь, он не слишком-то меня любит.

– Вот тут ты ошибаешься, дорогая, – ухмыльнулся король. – По моему мнению, он многое отдал бы за то, чтобы оказаться на моем месте, но я опередил его и выхватил тебя у него из-под носа. Ты сожалеешь, Отем?

– Вы способны предложить больше, – дерзко ответила Отем, смеясь и глядя в его смуглое лицо.

– Пожалуй, я не посмею больше допытываться, – отмахнулся король. – Кстати, кто это приехал с тобой и Джонни?

– Мой старший брат, Генри Линдли, маркиз Уэстли, ваше величество. Он прибыл в Лондон, услышав некие злобные сплетни, с целью убедиться, что со мной все хорошо. Мило с его стороны, не правда ли?

– Еще бы, – согласился король. – У меня в Париже тоже есть младшая сестра, которую я очень люблю. И даю слово ради нее обращаться с леди Отем как можно бережнее.

– Она уже заверила меня в этом, сир, – поспешно выпалил Генри.

– Неужели? – усмехнулся король, насмешливо подняв брови. – Кажется, ты немного смягчилась, дорогая?

– Что вы, ваше величество, ни в коем случае! – ахнула она. – Я слишком умудрена жизнью, чтобы снова влюбиться!

– Что ж, мадам, в таком случае предлагаю прогуляться, – объявил он, предлагая ей руку.

– Он держит обещания, – шепнул Генри Джордж Вилльерс. – Я точно знаю. Мы росли вместе.

Назавтра Генри уехал в Кэдби и по приезде с облегчением узнал, что матери неизвестно о его визите в столицу. Прежде всего он подробно поведал жене о том, как нашел сестру, об их беседе и встрече с королем.

– Как одет король? – с любопытством спросила Розамунд.

– Дорогие ткани, ленты, кружева. На туфлях красные розетки, а в руках серебряная трость с набалдашником из слоновой кости. Я рядом с ним казался жалким провинциалом.