– Как интересно! – Отем лукаво блеснула глазами. – Я как раз не прочь немного поразвлечься.

Герцог Ланди побагровел и не нашелся что ответить. Больше всего его пугало то, что он никак не мог понять, шутит она или нет. До него внезапно дошло, что он хорошо знал девочку Отем, но совсем не знает женщину, в которую она превратилась.

Видя, как он взволнован, Отем пожалела брата. Взяв его за руку, прошептала:

– О, Чарли, я не хотела тебя расстроить.

Чарли мгновенно обрел голос.

– Сейчас мы поднимемся в мои апартаменты, где ты снимешь плащ и приведешь в порядок волосы, – объявил он уже спокойнее. Он еще вчера подумал, что сестра совсем взрослая и разительно отличается от Индии и Фортейн. Он не может диктовать ей, что делать.

Чарли повел ее по лабиринту коридоров, пока наконец не остановился перед небольшой дверью.

Камердинер поспешно взял у Отем плащ и перчатки и подвел ее к тазику с надушенной водой. Отем наскоро вымыла лицо и руки и ущипнула себя за щеки, чтобы вернуть им румянец. Она не пудрила лицо рисовой пудрой, не употребляла свинцовых белил или румян. Волосы, как всегда, были забраны в аккуратный узел. Только несколько кокетливых локончиков свисали на уши.

– Я готова, – объявила она наконец.

– И будешь умницей? – не удержался герцог.

– Я не опозорю тебя, – со смехом пообещала Отем, к великому облегчению герцога, которое, впрочем, длилось недолго. До той минуты, как он понял, что она так и не ответила на его вопрос.

Чарли с глубоким вздохом подал сестре руку и проводил в зал для приемов, где сейчас давал аудиенцию король. Его сердце упало при виде очевидного интереса короля к сестре.

Подведя ее к трону, герцог поклонился кузену:

– Ваше величество, имею честь представить вам свою младшую сестру Отем, маркизу д’Орвиль.

Отем присела в глубоком придворном реверансе, и король впился жадным взглядом в глубокую ложбинку между ее идеально округлыми грудями. Ослепительно улыбнувшись, он встал и взял Отем за руку.

– Мадам, я счастлив познакомиться с вами. Жаль, что до сих пор наш двор не видел столь ослепительной красоты.

Отем ощутила колкий озноб, первый признак возбуждения.

– Столь теплый прием возмещает долгие годы ожидания, – выдохнула она.

Король и в самом деле был весьма привлекателен. Не красавец в классическом смысле, но, безусловно, притягателен. Темные волосы и глаза достались ему от матери-француженки. Смуглым же лицом, орлиным носом и стройными ногами походил на Людовика. Отем тут же сказала королю об этом, и он снова улыбнулся.

– Вы знаете моего кузена? Я слышал, госпожа маркиза, что вы простая провинциальная матрона, однако сравниваете дворы мой и кузена?

– Я никогда не была при французском дворе, ваше величество, – откровенно призналась Отем. – Король Людовик имел привычку каждый октябрь приезжать в Шамбор на охоту. Несколько лет подряд он присылал приглашения мне и матушке. Шамбор поражает воображение своим великолепием.

– Сколько лет вы знаете Людовика? – осведомился заинтригованный король. Он впервые слышал о том, что эти женщины были приняты в Шамборе.

– Впервые мы встретились, когда вашему кузену было тринадцать лет, ваше величество. Через несколько месяцев я вышла замуж за Себастьяна д’Олерона. Король был слишком дерзок, и я сочла необходимым поставить его на место. Видимо, именно поэтому он не забыл меня, – объяснила она с озорной улыбкой.

Король, искренне забавляясь, рассмеялся.

– Вы правы, мадам, вас невозможно забыть. Когда вас впервые пригласили в Шамбор?

– Через год после смерти мужа.

– Вот как, – понимающе кивнул Карл.

Подошедший слуга предложил вина. Король вручил даме кубок, а второй взял себе.

– Чарли сказал, у вас есть дочь? Кстати, пройдемся по комнате, мадам. Здесь чересчур много любопытных ушей. Сколько лет вашей малышке?

– У меня две дочери, ваше величество. Мадемуазель Мадлен д’Олерон, наследнице Шермона, поместья моего мужа, только что исполнилось семь. Младшей, мадемуазель Маргерит-Луизе де ля Буа, два года, ваше величество.

– Вот как? – повторил король. Кажется, он в самом деле понял! – Отец вашей младшей дочери – мой кузен?

– Да, ваше величество. Король Людовик немедленно признал ее и наделил доходом. Пообещал выбрать мужа, когда придет время, но, думаю, Марго сама найдет себе супруга, как все женщины нашей семьи.

– Ваш брат не упоминал о мадемуазель де ля Буа, – тихо заметил король. – Интересно, почему?

– Вероятно, старается уберечь мою репутацию. Они с мамой убеждают меня снова выйти замуж, хотя я пока не вижу в этом нужды, – объяснила Отем. – Кроме того, по моему мнению, ваше величество, брат считает, что вы собираетесь совратить меня.

Карл Стюарт снова разразился смехом и, прищурившись, взглянул Отем в глаза.

– Мой кузен хорошо меня знает, госпожа маркиза. Мои намерения действительно таковы. Я никогда не мог устоять перед столь восхитительным созданием.

– Но, насколько я поняла, у вашего величества есть любовница, к которой вы питаете глубокие чувства, – смело возразила Отем. – Я отдалась королю Людовику, потому что не имела иного выбора и должна была защитить права дочери. Надеюсь, ваше величество не станет пользоваться теми же средствами? Я даже не знаю вас и к тому же не шлюха, которую можно оседлать мимоходом и так же небрежно бросить.

– Барбара ждет ребенка и поэтому удалилась от двора, мадам. Вряд ли она появится раньше, чем через несколько месяцев. Неужели вы позволите своему королю томиться в одиночестве? Поверить невозможно в подобную жестокость!

– А я не могу поверить, что вы так же бессердечны и дерзки, как король Людовик, – гордо вскинула голову Отем.

Сердце бешено колотилось. Она не ожидала от короля такого напора, хотя сама собиралась немного пофлиртовать. Зря только призналась в этом Чарли. Теперь он во всем обвинит ее.

Они остановились в противоположном конце зала, и король, осторожно подтолкнув Отем в нишу, закрытую занавеской, прижал к стене и навалился всем телом.

– Мне нравится твое платье, – прошептал он. – Гранатовый цвет оттеняет твои роскошные волосы цвета красного дерева. И рубины просто великолепны.

Его пальцы скользнули по выпуклостям грудей.

– А кожа… как лепестки магнолии. Такая же мягкая.

Отем становилось трудно дышать. Наконец она обрела способность мыслить и говорить.

– Ваше величество, не торопите меня, – умоляюще пробормотала она. – Сначала я должна поговорить с братом.

– Решение принимать не вам, а мне, маркиза, и я уже его принял. Ты в самом деле никудышная маленькая обманщица, Отем, и я уже люблю тебя за это. Чарли, несомненно, подтвердит, что ты должна повиноваться своему королю. Ты и сама это знаешь.

– Он будет рвать и метать и поклянется, что это я обольстила вас, а не наоборот, – обиженно ответила Отем.

– Я все объясню ему, госпожа маркиза, – усмехнулся король, сжимая ее подбородок. – Нам предстоит восхитительная идиллия, дорогая.

Настала очередь Отем рассмеяться:

– Именно так определял Людовик наши отношения. Всегда твердил, что я его сладостная идиллия, его драгоценная.

– А ты станешь моей осенней[14] идиллией, – улыбнулся король собственной игре слов и быстро поцеловал ее в губы, прежде чем повести назад к трону, где и оставил на попечении Чарли.

– Мы в огромном долгу у вас, кузен, за то, что вы привезли свою прелестную сестрицу ко двору. Надеюсь, она пробудет у нас некоторое время и мы сумеем насладиться ее обществом.

– Что ты натворила? – прошипел герцог Ланди, когда они отошли на почтительное расстояние.

– А почему ты вообразил, будто я что-то натворила? – возмутилась Отем.

– Потому что хорошо знаю короля. И не раз становился свидетелем такого взгляда. Не затем я привез тебя сюда, чтобы ты вела себя как уличная потаскуха!

– Не будь ты моим братом, заработал бы пощечину за такие слова! – взорвалась Отем. – Король жаждет затащить меня в постель, и так и будет, потому что он король. Уж это я успела усвоить у короля Людовика! Скажи, Чарли, может ли женщина отказать монарху? Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном? Но на этот раз, если уж выпадет стать королевской любовницей, то по крайней мере не без пользы для себя! Моей репутации не пойдет на пользу, если меня публично объявят очередным сердечным другом короля, а это означает, что я вряд ли сыщу себе мужа. Не так я глупа, чтобы не верить, будто леди Каслмейн не вернется ко двору в объятия короля, как только родится очередной бастард и она восстановит силы. Что ж, братец, остается лишь с пользой употребить отпущенное мне время. Клянусь, к появлению Барбары Палмер у меня будут титул и собственный дом.

– И, вне всякого сомнения, набухшее чрево, – с горечью добавил брат.

– Тем лучше, – возразила Отем. – Это означает, что король не так легко забудет меня, да и ребенок не останется внакладе.

– Когда ты успела стать столь циничной? – растерялся герцог Ланди. – Что стряслось с тобой, Отем?

– О, Чарли, я не наша прабабка, которая вступила в схватку с самой королевой и сколотила огромное состояние! Я не мама, которая умеет так выгодно вкладывать деньги. Я больше похожа на свою бабку Гордон, которую, несмотря на храброе сердце, жизнь заставила принять то, что было предложено, и не добиваться того, чего она хотела по-настоящему. Я была бы счастлива навеки остаться женой Себастьяна, каждый год рожать по ребенку и вести уединенное существование в замке на реке Шер. Но судьба рассудила иначе. Овдовев, я была вынуждена стать любовницей Людовика на несколько недель в году. Была просто удобной игрушкой, как сам Шамбор. Хотя Людовик благоволит ко мне, у него нет сердца, впрочем, как и у Карла. Ты утверждаешь, будто знаешь своего кузена. Если так, почему же привез меня ко двору? Нет нужды уверять, что я красива, я вижу это в своем зеркале. И ты сам сказал, что король обожает хорошеньких женщин. Значит, понимал, что он постарается меня обольстить. Так почему же сейчас злишься на то, что я смирилась с неизбежным? Я не могла отказать королю Людовику. Не больше, чем королю Карлу.