Себастьян, словно обжегшись, отдернул руку. Она чересчур неопытна для того, что у него на уме. Значит, не сегодня. Но скоро. Очень скоро.

– Почему ты остановился? – с искренним любопытством осведомилась Отем.

Он легонько чмокнул ее в губы и принялся завязывать ленты полуразорванной сорочки, сокрушенно качая головой.

– Как ты объяснишь это своей служанке?

– Постараюсь избавиться от сорочки, чтобы она ничего не заметила, – отмахнулась Отем. – Но почему ты остановился, Себастьян? Мне было так хорошо…

– Потому, что не могу держать себя в руках во всем, что касается тебя, дорогая, – отговорился он, вставая и увлекая ее за собой. – Ты куда большее искушение, чем я воображал, Отем. Зайди мы дальше, и я уже не смог бы сдержаться.

Он поднял корсаж, помог ей одеться, застегнул пуговицы из драгоценных камней и завязал кружевные банты.

– А может, я и не хотела, чтобы ты останавливался, – надулась Отем.

– Ты так невинна, дорогая. Предоставь мне принимать столь важные решения.

– О, ты хочешь стать настоящим французским мужем! – поддела она и, встав на цыпочки, быстро его поцеловала.

– Разумеется, – со смехом согласился он, – а ты, как плохая французская жена, будешь доводить меня до умопомрачения.

– Какая перспектива! – воскликнула Отем. – Но, месье, если вы отказались от намерения соблазнить меня сегодня, я покажу вам вашу спальню. Она, как и моя, рядом с маминой. Перед тем как заснуть, подумайте о том, что мы совсем близко друг от друга.

Она повела его наверх, показала дверь и исчезла.

С сожалением посмотрев ей вслед, Себастьян д’Олерон вошел в комнату. В угловом камине горел огонь. Рядом с кроватью мерцала свеча, а на постели лежала ночная сорочка. У изножья стоял небольшой сундук, на котором ожидали его прихода тазик с водой и салфетка. Раздевшись, он умылся, натянул сорочку и только сейчас заметил на одеяле аккуратно сложенный клочок пергамента.

Себастьян развернул записку. Всего одна строчка: «Буду в Шермоне завтра. Д’Альбер».

– Дьявол! – прошипел Себастьян. Почему именно сейчас, когда ему так важно завоевать Отем? Под каким благовидным предлогом он может покинуть Бель-Флер, пусть и ненадолго? А поскольку тут замешан д’Альбер, значит, о «ненадолго» и речи быть не может. Но есть ли у него выход? Придется исполнять приказ, пусть это и рассердит Отем. Ах, еще несколько месяцев – и король утвердится на троне. Тогда можно будет свободно вздохнуть.

Себастьян по привычке поднялся затемно, быстро оделся и спустился вниз. В зале никого не было, но в конюшне уже возился Рыжий Хью.

– Доброе утро, месье, – поздоровался он.

– Здравствуйте, Хью. Передайте мадемуазель Отем, что я отправился в Шермон наблюдать за посадкой новых лоз и вернусь, как только смогу. Пусть извинит меня за то, что не объяснил этого вчера, но, только проснувшись, я вспомнил о делах. Это новый сорт винограда, и нужно удостовериться, что его посадят правильно.

Улыбнувшись, он вскочил в седло и ускакал.

Довольно неуклюжий предлог, но ничего не поделаешь. Д’Альбер был частью его жизни, которую Себастьян надеялся скрыть от невесты. А к тому времени, как они поженятся, все будет кончено.

Добравшись до большой дороги, он пустил коня в галоп и вскоре миновал Аршамбо. К восходу солнца маркиз уже въезжал в Шермон. Кинув поводья конюху, он вошел в замок и застал д’Альбера в зале. Тот вовсю уплетал свежий хлеб с сыром, запивая трапезу вином. При виде хозяина гость взмахнул кубком в знак приветствия.

Маркиз устроился рядом и неприветливо спросил:

– Откуда вы узнали, где я?

– От вашего камердинера. А что, это тайна? – ухмыльнулся тот, сунув в рот кусок хлеба.

– Я женюсь, д’Альбер, и сейчас ухаживаю за своей будущей женой, – пояснил маркиз, осушив кубок.

– Она хорошенькая?

– Прелестная, юная, неотразимая шотландка. Представляю, как она взбесится, узнав, что я сбежал.

– Сожалею, – безмятежно обронил гость, – но придется выполнить кое-какое поручение моего хозяина, месье. Дама все еще в Шенонсо, но завтра утром все возвращаются в Париж. Этот фат до смерти боится упустить своего племянника. Записывать ничего нельзя. Придется запоминать все, чтобы потом пересказать даме.

– И как, черт возьми, я должен все это проделать, д’Альбер? Явись вы несколько дней назад, до моего визита в Шенонсо в компании местных дворян, я мог бы улучить момент и застать даму одну. А теперь это весьма затруднительно, если не невозможно, – раздраженно произнес маркиз.

– Постарайтесь, – настаивал гость. – Ближайшие месяцы чрезвычайно важны для успеха планов хозяина. Если королю предстоит короноваться, как того желал его покойный отец, следует действовать сейчас, пока это ничтожество Гастон Орлеанский и его шайка не затеют очередную смуту. Вы понятия не имеете, как трудно было держать их в узде последние восемь лет. Они всеми силами рвались завладеть королем, чтобы обойти завещание и править Францией от его имени. Представляете, каким бы несчастьем это стало для страны?

Маркиз кивнул.

– Дама обожает надушенные перчатки! – внезапно воскликнул он. – Нужно сказать, что я хочу сделать ей подарок.

– У вас есть подходящая пара? – ухватился за эту мысль д’Альбер.

– Да. Я хотел отдать ее своей будущей теще. Придется просто послать в Нант за другими… Что ж, – заключил он, вставая из-за стола, – пойдем в библиотеку, где вы изложите все подробнее. Если они выезжают завтра, значит, следует отправляться сегодня же днем.

– Передать господину, что вы женитесь? – спросил д’Альбер, выходя из зала.

– Да, и объясните, что после свадьбы я выхожу из игры. Слишком велика опасность. Я не хочу рисковать Отем. Кроме того, она делает меня уязвимым, а следовательно, ненадежным союзником. Он поймет. Мы хотим пожениться в конце лета.

– Я все скажу, но, если он пожелает удержать вас на секретной службе, вам придется смириться, месье. Кроме того, все это делается во имя Франции!

Себастьян презрительно усмехнулся.

– Лучше объясните, что от меня требуется, – процедил он. Ради Франции? Как бы не так! Единственная разница между принцами и кардиналом в том, что последний искренне предан юному королю и блюдет его интересы. То, что подобная верность дала ему власть, которой так жаждали другие, в глазах кардинала значения не имело.


Себастьян добрался до Шенонсо только к концу дня, и по невероятно счастливому совпадению король с матерью и свитой как раз возвращались с охоты. Поспешно сорвав шляпу, Себастьян поклонился.

– Маркиз д’Орвиль, не так ли? – узнал его король. – Что привело вас в Шенонсо? И как поживает прелестная леди Отем? Она пообещала приехать, когда мы построим свой новый дворец.

– Да, она упоминала об этом, ваше величество. Мы собираемся пожениться в конце августа. Я вернулся, потому что в прошлый раз забыл привезти подарок для ее величества. Не хотел, чтобы вы покинули Шенонсо без него, – с очаровательной улыбкой пояснил маркиз.

– Вы так любезны, месье, – милостиво произнесла королева Анна, подъезжая ближе и останавливаясь между сыном и маркизом. – Прошу вас выпить с нами бокал вина, а потом можете отдать мне подарок.

– Благодарю, ваше величество, – поклонился Себастьян и, понизив голос, пробормотал так, что могла слышать только она: – У меня к вам поручение от д’Альбера.

Королева едва заметно кивнула и повернулась к сыну.

Они направились во внутренний дворик, а оттуда – в сам замок. Слуги в парадном зале метались, разнося вино и сахарные вафли. Придворные на все лады расписывали сегодняшнюю охоту. Когда принц Орлеанский с обычным напыщенным видом начал речь, королева незаметно отвела Себастьяна в угол.

– Быстро, – прошептала она.

– Вы поступили правильно, поручив будущему канцлеру Пьеру Сегье забрать королевские печати у Шатонефа и отдать Молю. Теперь вы должны назначить графа де Савиньи, доверенное лицо Конде, своим первым министром. Это взбесит принца Орлеанского. Гонди останется без союзников, поскольку со стороны будет казаться, что принцы крови вернули расположение короля. Уже через месяц влияние Гонди значительно ослабнет. Епископу пообещайте кардинальскую шапку. Политические фракции будут полностью сбиты с толку. В июле вы должны сделать вид, что, уступая амбициям Конде, смещаете трех приспешников кардинала: Сервиена, Лионна и ле Телье. В результате Конде потеряет осторожность, уверившись в полной своей безопасности. Но к концу месяца вам следует насмерть с ним рассориться, обвинив во всех грехах. Ждите дальнейших указаний.

Окончив свою речь, маркиз с поклоном протянул красиво обернутый подарок. Королева медленно, напоказ присутствующим, развязала банты из золотой парчи, развернула шелковую обертку и с восторженным возгласом вынула изящные перчатки.

– Дорогой маркиз, у вас безупречный вкус, – объявила она, надевая перчатку и поворачивая руку, чтобы полюбоваться. Перчатки, подбитые розовым шелком, и в самом деле были хороши: из мягчайшей кремовой лайки, вышитые жемчугом и крошечными хрустальными бусинками. Деликатно втянув воздух, королева воскликнула: – Да они надушены! Фиалка, мой любимый аромат… О, подарка чудеснее вы не могли мне преподнести. Людовик! Посмотрите, какие изумительные перчатки подарил мне маркиз! – И, улыбнувшись Себастьяну, пробормотала: – Я все поняла и буду ждать дальнейших указаний. Благодарю. Не думала, что у него есть друзья даже в этой глуши.

– Его друзья повсюду, мадам, можете в этом не сомневаться. Знаю, вам временами кажется, что вы одиноки, но потерпите всего несколько месяцев, и король обретет законные права. Ради этого дня мы все живем.

Маркиз поцеловал руку ее величества и снова поклонился.

– Позвольте полюбоваться вашим новым сокровищем, maman, – вмешался король, подходя к ним и беря мать за руку. – Само изящество! Поразительная работа! Откуда вы достали такие перчатки, господин маркиз?

– Их выделывают во Флоренции, ваше величество, но я приобрел их у нантского торговца, который привозит из Италии подобные вещи.