– Но я хотела посмотреть, что там, за ручьем, – призналась Отем, гадая, кто этот человек. Возможно, браконьер, который не хочет, чтобы она узнала, чем он тут занимается. Поэтому и старается ее отпугнуть.

– Ручей – это граница между землями, принадлежащими замку Бель-Флер, и землями маркиза д’Орвиля. Боюсь, мадемуазель, вы собираетесь вторгнуться в чужие владения.

– Кто вы? – дерзко выпалила Отем.

– А вы? – отпарировал незнакомец.

– Я леди Отем Роуз Лесли. Моя мать – хозяйка Бель-Флер. Мы приехали сюда, потому что Англия стала страной несчастий и бед.

– Как и Франция, мадемуазель. Боюсь, вы просто сменили одну гражданскую войну на другую, – бросил мужчина, вставая и лениво потягиваясь.

Отем заметила, что он довольно красив.

– Вы браконьер? – поинтересовалась она, понимая, что, если даже это и так, он все равно не скажет правды.

– Нет, мадемуазель, – усмехнулся незнакомец, посчитав, что леди Лесли уж очень прямодушна и наивна.

– В таком случае кто же вы? – не унималась девушка, отметив, что он очень высок. Почти как ее брат Патрик.

– Честный вор, мадемуазель, – признался он.

Но Отем, ничуть не смутившись, продолжала:

– Что же вы крадете, месье?

Он явно смеется над ней. Кроме того, этот человек совсем не похож на преступника.

– Сердца, cherie, – неожиданно ответил он и, поймав коня, вскочил в седло и ускакал.

Отем, потеряв дар речи, провожала взглядом всадника, исчезающего в зарослях. Только сейчас она поняла, что сердце бьется неровно, а щеки пламенеют, как летние розы. Какой конфуз!

Последовав совету незнакомца, Отем повернула Нуара к замку. Если земли по другую сторону ручья действительно чужие, у нее нет никаких прав вторгаться туда без разрешения владельца.

Войдя в дом, она прежде всего нашла Гийома.

– Кому принадлежат земли по ту сторону ручья?

– Как кому? Маркизу д’Орвилю, миледи. А почему вы спрашиваете?

– Так, из любопытства, – пожала плечами Отем. – Хотела переправиться через ручей, но подумала, что не знаю границ владений.

– Хорошо, что не сделали этого, миледи, – одобрил Гийом. – Дно очень неровное и каменистое. Нуар мог покалечиться. Вы правильно сделали, что поостереглись. Он породистый конь.

Назавтра в Бель-Флер приехали две овдовевшие сестры графа де Шера – мадам де Бельфор и мадам Сен-Омер – и тут же принялись оживленно щебетать:

– Жасмин! Боже мой, кузина, вы ничуть не изменились! И фигура как у юной девушки, несмотря на столько беременностей! А волосы! Все еще темные, если не считать серебра на висках!

Габриел де Бельфор расцеловала кузину в обе щеки и, едва втиснув располневшее тело в кресло у камина, с благодарностью приняла от Адали кубок с вином.

– Адали, вы совсем старик. Как такое могло случиться?

– Время, мадам. Боюсь, оно было ко мне беспощадно, – вздохнул тот. – А вы прекрасны, как само лето.

– Очень позднее лето, – сухо заметила Антуанетт Сен-Омер. – Бонжур, Жасмин. Вы должны немедленно снять траур. В черном ваша кожа кажется желтоватой. Уверена, что Джемми согласился бы со мной. Где ваша дочь? Мы приехали взглянуть на нее, чтобы решить, за кого ее лучше выдать замуж. Филипп утверждает, что она прелестна.

– Адали, позови Отем. Скажи, что приехали ее тетушки, – велела Жасмин и вновь обратилась к кузинам: – Я попросила дочь называть вас тетушками, а Филиппа – дядей. Мы действительно ищем мужа для Отем, но сначала она должна быть принята в обществе, ибо в шотландской глуши такового не имеется. К тому времени как девочка выросла, в Англии разгорелась гражданская война.

– В Аршамбо будет немало развлечений: Филипп любит принимать гостей, несмотря на вдовство. Именно он затевал все балы и приемы еще при жизни Мари-Луиз. Она предпочитала вести дом и дарить ему сыновей, – пояснила Антуанетт, которая в отличие от пухленькой коротышки-сестры была высокой и худощавой, с темно-карими отцовскими глазами и седеющими волосами, завитыми по последней моде в короткие локоны.

– Это верно, – подтвердила Габи. – Филипп устраивает превосходные праздники, на которые съезжается вся округа. К счастью, ни один из виноградников не принадлежит особам королевской крови, так что гражданская война нас не коснулась и наши молодые люди остались дома. – Она слегка вздрогнула. – Какая мерзкая штука эти войны! Не знаю, почему мужчинам так нравится играть в солдатики!

– Мою сестру не привлекает власть, – подмигнув, сообщила мадам Сен-Омер. – А вот и малышка! Подойди поближе, девочка, и дай посмотреть на тебя. Я твоя тетя Антуанетт, а это тетушка Габриел де Бельфор.

Отем грациозно поклонилась:

– Доброе утро, тетушки. Счастлива видеть вас.

Мадам Сен-Омер, взяв девушку за подбородок, стала поворачивать ее голову в разные стороны.

– Кожа неплоха, можно сказать, превосходна, – объявила она наконец и, взвесив на ладони толстую косу, потеребила ее. – Волосы хорошего цвета и мягкие, но не тонкие. Скулы изящные, лоб высокий. Нос прямой, подбородок пропорционален, зато рот широковат. Господи боже! А глаза-то! Глаза разного цвета. Один такого же великолепного бирюзового оттенка, как у мамы, а другой – зеленый, словно лист! Откуда у тебя такие глаза?

Окончательно расстроившись, она тяжело уселась, выхватила у лакея бокал с вином и осушила двумя глотками.

– Зеленый глаз я унаследовала от бабушки со стороны отца, леди Хепберн, – усмехнулась Отем. – И всегда думала, что эта небольшая странность будет притягивать поклонников. Вы наверняка не знаете ни одной другой девушки с такой особенностью.

– Верно, малышка, и, вполне возможно, ты окажешься права, – кивнула мадам Сен-Омер. – То, что кажется некоторым недостатком, вполне может заворожить кавалеров. Ты умна, Отем Лесли. Это в тебе говорит французская кровь. Ну разве она не прелестна, Габи? Каким удовольствием будет обсуждать ее гардероб! У тебя есть драгоценности, малышка?

– У меня есть, – отозвалась Жасмин, прежде чем дочь успела ответить.

Кузины явно обрадовались при этом известии.

– О, что за зима нас ждет! – воскликнула мадам Сен-Омер. – В округе есть несколько подходящих холостяков, каждый из которых вполне годится в мужья вашей дочери! Покойный муж Габи приходился родственником одному из них, Пьеру Сен-Мигелю, герцогу де Бельфору. Кроме него, могу назвать еще Жана-Себастьяна д’Олерона, маркиза д’Орвиля, и Ги-Клода д’Оре, графа Монруа. Эти трое – сливки нашего общества. Богаты, владельцы больших поместий, так что нет нужды опасаться, будто они охотятся за приданым. Даже при дворе трудно найти лучшую партию!

– А они красивы? – перебила Отем.

– О да, – вздохнула тетка. – Но, малышка, нужно думать прежде всего не о лице, а о характере мужчины, а еще лучше – о его кошельке. Жасмин, дорогая, у вас в замке есть священник?

– Нет, к сожалению, – пожала плечами Жасмин.

Теперь они во Франции, и, следовательно, придется вернуться к вере своего детства, хотя для нее это никогда не имело особого значения. Все же ее крестили по обрядам римской католической церкви, а наставником был иезуит, отец Каллен Батлер. Он умер год назад в ее бывшем ольстерском поместье в почтенном возрасте восьмидесяти пяти лет.

– У вашего Гийома сын как раз рукоположен в священники, – сообщила мадам Сен-Омер. – Это прекрасный случай для него! Вы должны взять его к себе, Жасмин. Вероятно, ваша дочь воспитана в протестантской вере?

– Да, но она крещена в Ольстере вскоре после рождения сначала католическим священником, а потом протестантским, – пояснила Жасмин.

– И все же наверняка не знает катехизиса! Если ей предстоит выйти замуж за благочестивого француза, она просто обязана выучить подобные вещи.

Жасмин кивнула:

– Вы правы. Я немедленно поговорю с Гийомом. Где-то в доме есть небольшая часовня. Мы откроем ее, и священник сможет служить мессу каждый день. Как был бы доволен отец Каллен!

– Мы завтра же привезем с собой портного, – решила мадам де Бельфор. – Отем нужно сшить несколько модных платьев. Насколько я помню, за залом есть кладовая, и не удивлюсь, если там до сих пор лежат ткани, которые покупала еще ваша бабушка. Если же я ошиблась, мы пошлем за нарядами в Нант. Девочка должна показаться во всем блеске! В конце концов, в округе есть немало других хорошеньких незамужних девушек, которые тоже мечтают поймать богатого мужа. У нее немало серьезных соперниц.

– Вздор, – возразила сестра. – Ни одна девушка не сможет сравниться с Отем красотой и богатством. Мы постараемся отпугнуть охотников за приданым и позаботимся о том, чтобы за Отем ухаживали только избранные. Я так рада, дорогая Жасмин, что вы доверили это дельце именно нам!

Мадам Сен-Омер улыбнулась кузине, обнажив большие, как у кролика, зубы.

После ухода сестер, пообещавших вернуться на следующий день, Отем сказала матери:

– Тетушки такие…

Она умолкла, подыскивая нужное слово.

– Напористые? – подсказала Жасмин. – Да, и Габи, и Антуанетт неукротимы в своем желании сделать все как полагается. Помню, бабушка говорила, что они очень похожи на свою мать. Но, Отем, нам повезло, что они согласились помочь. Я хочу видеть тебя счастливой, дитя мое, и твой отец тоже желал бы этого.

Глаза Отем мгновенно наполнились слезами.

– Мне так его не хватает, мама, – пробормотала она – Почему он решил сражаться за Стюартов?

Жасмин печально потупилась.

– Ты сама знаешь почему, Отем. Он знал, как губительно для Лесли из Гленкирка защищать Стюартов, но они были его сюзеренами и родней. И хотя он понимал, что несчастье неминуемо, все же посчитал себя обязанным прийти на зов, тем более что к тому времени все Лесли уже сражались на стороне Стюартов. Твой отец мог бы сослаться на возраст, но не сделал этого, невзирая на все мои возражения. Я не считала, что его честь пострадает, если он откажется идти на войну. Но он не отказался. Ему было легче вынести мое неодобрение, чем страдать от нечистой совести. Поэтому он мертв и лежит в склепе, а мы с тобой во Франции пытаемся начать новую жизнь.