Наконец я всё в доме моём придумала. Бригаду наняла отделочников. Не дорого, но и не дёшево получилось. Только у всего есть плюсы. Я им доверяла. Хорошие ребята. Спокойные, работящие и очень аккуратные.

Ну всё — пошёл стук, шум, звуки дрели с отбойными молотками вперемешку. За неделю дом был почти разрушен.

Илья приехал в пятницу вечером за мной, глянул на всё это безобразие и просто в ужас пришёл.

— Мил, неужели это восстановить можно?

— Можно, Илюша, не представляешь, как тут будет красиво.

— Увижу. Мне здесь жить. Не люблю я этого, мне готовый результат подавай.

— Готовый? А что ж ты, когда квартиру ремонтировали, раз по пять на день приезжал?

— Так я за тобой ухаживал, и приезжал к тебе, Милочка. Ты никак плачешь?

— Да я от счастья, Илюша.

Мне казалось, что ремонт никогда не закончится. Дни тянулись и тянулись, а конца и краю не видно. А тут ещё Илья в Москву уехал на неделю. Я просто с ума сходила. Один уехал, без меня, и так надолго. Но Ляля меня поддерживала, успокаивала. Говорила, что просто восхищена нашими отношениями, что ей так тепло рядом с нами, что она ценит мою дружбу и нашу поддержку. Что все её невзгоды отступили. И она с нами прямо как в своей собственной семье.

А я её убеждала, что настанет время, когда она встретит тоже такого человека, как мой Илья.

Всю неделю душа моя была неспокойна, я то за ремонтом следила, то к морю спускалась. А оно неспокойное, волны. Всю неделю волны.

Зато к субботе море утихло и душа моя вместе с ним.

Илюша приехал. На день раньше, чем предполагал. Подарки привёз, мясо маринованное, и мы шашлыки жарили, вино пили, а потом на пляж втроём спустились.

День просто незабываемый.

На ночь мы в квартиру его поехали, Лялю оставив на хозяйстве. Смешная она, вина выпила, опьянела и Илье говорит:

— Обними меня. Чтобы я хоть поняла, как мужчины обнимают.

А он обнял правой рукой меня, а левой её. А потом поцеловал в щёку, невинно так, и её и меня.

Мы когда посуду убирали, она меня сестрой называла. И всё радовалась, что судьба ей меня послала. Она с нами семью обрела — сестру и брата.

Я потом это Илюше рассказывала, а он улыбался. Значит, и он рад.

Вот так я нежданно-негаданно сестру обрела, ближе которой мне только мой Илюша.

А утром мы поехали холодильник выбирать. Только сначала за Лялей заехали и по магазинам гуляли втроём. Купили. И спальный гарнитур тоже купили. А ещё мебель для Ляли, ей в комнату.

Около кастрюль простояли больше часа, это же так важно, чтобы кастрюли по душе хозяйке пришлись. Накупили всякого.

Ужинали в ресторане втроём. Илья на улицу покурить вышел, а Ляля мне вдруг говорит:

— Представляешь, Мила, у нас теперь один мужчина на двоих, — и расхохоталась.

— Это как — один на двоих? — я недоумевала.

— Да пошутила я. Не заморачивайся. Просто он мне как брат, а ты как сестра. Родные, в общем.

========== Мила ==========

Я взяла с собой всё для рисования, складывала это всё в машину.

Корзинка для пикника уже занимала своё почётное место в багажнике.

Сейчас, через каких-то пару часов, мы с Ильёй будем совсем одни, только вдвоём, и море. Даже не так: мы вдвоём с Ильёй и с нами целых два моря. Чёрное и Азовское.

Казалось бы, это место — Керченский пролив — совсем рядом. Ширина-то его всего пятнадцать километров, пешком пройти можно, но по воде не пройдёшь. Зато там происходит чудо. Они танцуют танец любви. Два моря, два гиганта, каждый со своим характером, соприкасаются друг с другом — сливаясь, соединяясь, рождая нечто новое. Чужие и родные, разные и единые…

Пятнадцать километров. Всего пятнадцать километров чуда. Два моря под одним небом.

Именно это я собиралась нарисовать. Эту картину я думала повесить в гостиной над камином. Чтобы потом смотреть долгими зимними вечерами, чтобы огонь в камине бросал свои блики, и море на картине оживало. Волновалось.

Илье было некогда весь месяц, а одна я ехать туда не хотела. Только с ним, только вдвоём.

Он взял отгул ради этой поездки, ради того, чтобы разделить со мной день. И увидеть. Такие воспоминания должны быть общими.

Я находилась в предвкушении этого.

Но моим мечтам сбыться было не суждено. Вернее, не так. Я испытала просто шок, когда увидела выходящую из дома Лялю — в широкополой шляпе и тёмных очках. Она подошла к машине с пакетом в руках, небрежно закинула его в багажник и спросила:

— Мила, ты хочешь сидеть спереди или сзади?

— В смысле? — я просто растерялась.

— Ну как. Всё просто, кто из нас сядет рядом с водителем?

— Ты едешь с нами? — я никак не могла прийти в себя.

— Да, меня Илья пригласил. Там должно быть очень красиво. Два моря, такие разные. Говорят, что граница не размыта, а очень чёткая, и так и идёт по воде.

— Давно пригласил?

— Вчера, перед тем, как вы уехали. Ты никак ревнуешь? — Она, улыбаясь, смотрела мне прямо в глаза.

— Нет, я уверена в своём мужчине.

Я села сзади. Всю дорогу практически молчала и наблюдала, как лепечет что-то нечленораздельное Ляля, и как мило улыбается ей мой Илья.

Только вот мой ли?

В этот момент я подумала об этом впервые. Впервые с тех пор, как мы с ним вместе.

Я устроилась от них подальше и рисовала.

К слиянию двух морей примешивались мои слёзы и ветер, и солнце за тучами, казалось, плакало вместе со мной, посылая мне в утешение отдельные лучи, пробивающиеся сквозь тучи.

Грусть поселилась на картине и в душе моей поселилась.

Сердце кричало, стонало и недоумевало. Почему люди, которых я пустила в свою душу, развели в ней костёр и жарят меня заживо?

Не было у меня ответа.

Но я приехала сюда рисовать, так тем и занимаюсь.

— Мила, Милочка, у нас с Лялей уже шашлык готов, присоединяйся.

— Я не хочу, вы как-нибудь без меня.

Он подошёл и обнял меня сзади, глядя на картину.

— Красиво-то как, Мила! Всё-таки ты моё чудо.

— Зачем ты позвал её?

— Она твоя подруга. Так получилось, я говорил о поездке, она сказала, что никогда не была здесь и очень хотела бы посмотреть. Я её пригласил. Что такого?

— Я хотела провести этот день с тобой. Только с тобой, понимаешь? Куда ты её пригласишь в следующий раз? Может быть, в ЗАГС?

— Не надо портить мне настроение! Я приехал отдыхать, так давай отдыхать. Свои инсинуации оставь при себе. Я повода для слёз не вижу. Я наизнанку выворачиваюсь, чтобы угодить тебе, а ты ещё с упрёками. Что я ещё для тебя должен сделать? Я не заслужил нормальный выходной? Я пашу, как лошадь, для тебя, между прочим. А ты мне выговариваешь, что я не так предвосхитил твои желания. Короче, хочешь — иди ешь, не хочешь — продолжай рыдать. Только день мне не порти. Ясно?

— Ясно! Не мешай мне рисовать. У тебя там прекрасная компания, вот и радуйся жизни.

— Да, очень милая девушка и кровь не пьёт, в отличие от некоторых.

Он развернулся и ушёл. А я осталась.

Нет, не подошла я к ним и не подойду. Хорошо, что ветер, хорошо, что всхлипываний моих не слышно. Неужели вот так и приходит конец всему…

Я не заметила её приближения. Я все свои эмоции в картину вложила. Все чувства, всю боль.

— Живое море у тебя получилось, только беспокойное очень. Милочка, родная, прости. Вот уж не думала, что могу стать причиной вашей ссоры. Я же люблю тебя. Если бы я знала, то не напросилась бы и не поехала. А теперь испортила вам день. Ты плачешь, Илья злой. Не хотела я!

Она выглядела действительно расстроенной и искренней.

— Ты не виновата, Ляля. Всё хорошо. Я приехала за вдохновением, так его мне с избытком хватило. Видишь, какая красота получилась, самой нравится.

— Пойдём кушать. Илья шашлык сделал, нажарил, а сам не ест, без тебя не ест. Ну что ты, а?

Я поверила. Может быть, потому что очень хотела поверить. Просто старалась не видеть очевидное. Я не могла подумать, что Ляля претендует на моего Илью. Нет, я обвинила во всём только его. Это он позвал её с собой, а она не виновата. Не виновата и точка.

И я пошла к походному столику, разложенному недалеко от мангала. Села на раскладной стул. Положила себе бутерброд на тарелку и салата немного.

— Тебе вина налить, Мила? — он смотрел так нежно. Сердце отпустило.

— Налей.

Я выпила, съела целых два шампура шашлыка. И расслабилась.

Вот дурочка я! Сама себе напридумывала и создала проблему на ровном месте, а никакой проблемы и нет вовсе. Со мной мои близкие и родные люди. Илюша, которого безумно люблю, и Ляля — лучшая подруга. Вон как она море моё рисованное хвалила.

Отпустило меня совсем, когда Ляля пошла пройтись, а мы с Ильёй целовались. Пробыли там ещё пару часов, и домой вернулись. Ночевать собирались здесь, в доме. Спальня наша с Ильёй уже готова, мебель установили. Живи — не хочу.

Перед сном я спустилась в гостиную, ещё раз глянуть на мою картину. Ляля ждала меня.

— Знаешь, Милочка, я подумала и решила, что после ремонта здесь перееду жить в город. Сниму квартиру. Работу найду.

— Почему так? — интересно, что в глубине души я радовалась её такому решению.

— Ты ревнуешь, и хоть совершенно беспочвенно, так будет лучше. Я остаюсь твоей подругой, но вставать между вами не намерена. Тебе станет спокойней, не надо ревновать. Для меня Илья только твой муж. Муж моей единственной подруги.

— Но он тебе нравится?

— Отрицать не стану. У меня не было мужчин, ты же видишь, что моя внешность не располагает к поклонению. Он единственный, с кем я общалась. Но просто общалась. Мне приятно его общество. Но я никогда не предам тебя. И вообще, я ему не интересна. Всё? Успокоилась?